Сравнительное Богословие Книга 3 - Внутренний СССР

Святое Миро — благовонный состав из множества веществ (елея, алоэ, смирны, розового масла, толчёного мрамора и др.). Обилие составляющих — символ многоразличности христианских добродетелей. Его приготовляли и освящали апостолы Христовы, а затем епископы древней Церкви. От них Миро получали священники, которые стали использовать его при совершении таинства Духа Святого, с тех пор называемого Миропомазанием.

Таинство миропомазания в Православной Церкви совершается сразу за крещением. Как за рождением следует жизнь, так и за крещением, таинством нового рождения, следует миропомазание — таинство новой жизни.

После этого новокрещенные и их восприемники с зажжёнными свечами в руках трижды по кругу обходят вслед за священником вокруг купели и аналоя (Аналой — наклонный столик, на который обычно кладётся Евангелие, Крест[460] или икона), на котором лежат Крест и Евангелие. Образ круга — образ вечности, ведь круг не имеет ни начала, ни конца. В это время поётся стих "Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся", что значит: "Те, кто во Христа крестились, во Христа облеклись"».

По сути таинство миропомазания мистически открывает жизненный путь как бы “перерождённой” крещением душе (а по сути наполненной церковной эгрегориальной алгоритмикой — мhрой — психике). Таинство новой жизни, правда, связано со смертью, поскольку «раньше усопших намащали елеем». А чего больше будет душе в «этом мире» — жизни или смерти — во многом зависит от степени подчинения личности церковной иерархии, её «Духу». Так и оставляет для себя эта «Духовная» иерархия как бы “право” решать за других и за Бога вопросы жизни и смерти. Опять от Бога ничего нет в этом таинстве: сплошная церковная атрибутика — «Евангелие, Крест или икона».

Таинство покаяния

Интересно, что таинство покаяния начинается церковью с вопросов: Что делать тому, кого мучает совесть? Как быть, когда томится душа? Этими вопросами начинается статья «Покаяние» на сайте “Проект «Основы Православия»”. Напомним, что в нашем понимании:

Совесть — чувство Мhры (Божиего Предопределения бытия) как таковое, неразрывно сопряжённое с той составной частью личностной нравственности, которая совпадает с праведностью.

Поэтому, если мучает совесть (чувство, оставшееся в душе после крещения и миропомазания: то есть связь с Богом — не вычищенная из души в процессе крещения), то и надо следовать зову совести. Зов совести — это призыв Бога изменить свою жизнь в соответствии с Его зовом — в сторону праведности. Обратная связь от такого рода изменений должна выражаться в прекращении томления души, в хорошем настроении — если зов совести понят правильно.

На практике же оказывается не всё так просто, поскольку мы живём в толпо-“элитарном” обществе, где доминирует библейский «Дух». Эгрегор-библейский «Дух», заменяя собой для многих Бога (особенно после крещения) как бы предлагает свои “услуги” по успокоению “душ” (психик) от излишнего (с позиции церкви) томления, когда вдруг с душой начинает взаимодействовать совесть. Церковь не может допустить длительного взаимодействия воцерковленной души с совестью, поскольку через призыв Свыше и в следовании этому призыву душа может нащупать и усвоить методологию жизни и ощутить животворящий Святой Дух от Бога.

Церковное покаяние — имитация совести, имитация диалога с Богом через совесть. А так как через совесть человеку дано получать обратную связь от Бога, то церковное покаяние и выступает в качестве имитации совести на случай если с личностной душой начинает разговаривать Бог через совесть, либо через жизненные обстоятельства: личность грешит, нарушая земные и библейские законы, либо появляются “грешные” мысли. Но есть известная пословица «Богу не грешен — царю невиновен». Как разобраться, что есть грех перед Богом, а что есть “грех” перед какой-либо земной иерархией, который вполне может оказаться проявлением объективной праведности Божией — как неосознанный протест души на Земле против несправедливости[461]. Церковь “помогает” разобраться, исходя из интересов своей «Духовной» иерархии.

Церковь имеет свою систему “распознавания”, «что грех, а что не грех» (свою философско-мировоззренческую систему). Она учит догматам — ограниченным канонами и околоканонным объяснениям и стереотипам, как надо жить, которые в конечном итоге сводятся:

· к Десятисловию (Исход 20:2-17), которое церковь называет «Десять заповедей закона» и,

· к десяти новозаветным заповедям (Матфей 5:3-12), которые церковь называет «Десять заповедей блаженства»:

«Готовится к исповеди надо заранее, лучше всего перечитать Заповеди и таким образом вспомнить свои грехи против них (и записать). Надо помнить, что забытые неисповеданные грехи тяготят душу, являясь причиной плохого настроения, душевного недомогания».

Поэтому церковь устроила таинство постоянного (регулярного) перехвата души на случай, если та вдруг станет томиться тоской по Богу через совесть. В библейском эгрегоре предусмотрена имитация успокоения души, несколько сходная с тем, что происходит с душой, если она действительно следует своей совести. Нормально когда душа (и психика) умиротворяется и на неё исходит благодать спокойствия и уверенности, что является обратной связью Свыше на правильное принятие решения личностью на Земле. На уровне психики это — поддержка нормального эмоционального фона и хорошее настроение. Но всё это может имитировать и библейский эгрегор — в пределах доступных его влиянию на душу. Вот такая крупная имитация и происходит в процессе церковного покаяния.

Церковь таинством покаяния продолжает разрывать естественно остающуюся после крещения и миропомазания связь души с Богом через совесть, имитируя “разговор” души с Богом через мистерию таинства. Чем больше личностей подключены таким образом к церковным таинствам, тем слабее связь с Богом у такого общества и тем надёжнее общество подчинено церковной корпорации. Ошибка самоуправления такого общества будет накапливаться, приближая этим большую или малую катастрофу. Самой большой катастрофой может быть конец цивилизации, оторвавшейся (отвернувшейся с “помощью” церкви) от Бога. Но церковь как раз это и пророчит в виде Апокалипсиса. В действительности же нечто вроде Апокалипсиса готовит (программирует) сама церковь, при этом ещё и рассуждая, что Царство Божие на Земле построить невозможно. Как же его построить, если сама же церковь и отключает души людей через свои таинства и каноны от связи с Богом: откуда после этого людям знать как, когда и что строить на Земле?

Учитывая, что личностная душа уже включена в эргегор-«Дух» через крещение и миропомазание, различить такой душе благодать от Бога и “благодать” от церкви в большинстве случаев практически невозможно (либо весьма сложно): накладываются психические стереотипы, транслирующие эгрегориальные “благодати”. В первом случае кроме благодати от Бога нужно ещё и немало потрудиться над собой, над своей психикой, чтобы томление души от неправедности происходило всё реже и реже (для этого нужно преодолеть неправедность в жизни).

Церковь же предлагает лёгкий и быстрый путь. Безвольные, немощные и злонравные люди выбирают именно его, рискуя многим как в своей жизни, так и подставляя других людей под общую опасность библейского идеалистического атеизма. Церковь учит (выделено жирным — нами):

«Покаяние — это такое таинство, в котором искренне исповедующийся в своих грехах получает прощение от Самого Бога и благодать и силу не грешить вновь[462].

Исповедь в Православной Церкви совершается у аналоя — высокого столика с наклонно расположенной столешницей, на котором лежат крест и Евангелие как знак присутствия Христа[463], невидимого, но всё слышащего и знающего[464], насколько глубоко наше раскаяние и не утаили ли мы что-нибудь из ложного стыда или специально. Если священник видит чистосердечное раскаяние, он покрывает преклоненную голову исповедующегося концом епитрахили (широкая лента, которую носит священник на шее) и читает разрешительную молитву, прощая грехи от имени Иисуса Христа[465]. Затем исповедующийся целует крест и Евангелие в знак благодарности и верности Христу.

Священник ждёт от пришедшего на исповедь осознания его греха и раскаяния: он должен назвать этот грех, не ища ему оправдания. Подробности проступка редко нужны на исповеди. Их выяснение бывает необходимо лишь иногда, чтобы помочь исповедующемуся увидеть корни своей духовной болезни, глубже понять значение и последствия содеянного им.