Боги лотоса. Критические заметки о мифах, верованиях и мистике Востока - Еремей Иудович Парнов

Это высшее торжество Луны, ее апогей, за которым последует закат и победа нового бога - лучезарного дневного светила. И словно провидя повсеместную победу Ра над Озирисом, Плутарх писал: «Луна с ее влажным производительным светом способствует плодовитости животных и росту растений, но враг ее, Тифон-солнце с его уничтожающим огнем - сожигает все живущее и делает большую часть Земли необитаемой своим жаром».

Какой же путь должно было проделать человечество, чтобы суметь дерзновенной рукой сорвать таинственное покрывало Изиды! Не богиня и не мера счисления времени, а планета-спутник стала объектом нашего исследования. Галилей навел на нее свой телескоп и вместо странных, причудливых пятен обнаружил горные цепи и кратеры, Медлер, Беер и др. составили первую карту, наша ракета впервые облетела вокруг нее и выбросила на камни чужого мира звездный вымпел, астронавт Армстронг оставил в ее пыли ребристые отпечатки своих подошв, трудяги-луноходы пробурили ее поверхность, чтобы взять пробы лунного вещества! Какой долгий, трудный и блистательный путь!

И едва ли не первой вехой на нем стала смелая мечта, впервые позвавшая человека в звездную бездну. Она положила конец религиозному почитанию Луны, она предвосхитила научное исследование вечной спутницы нашей Земли. Мы смело можем сказать, что стремление к Луне было фантастикой, может быть, даже научной фантастикой, потому что людей манил к себе уже серебряный остров в звездном море, а не бог, неведомый мир, а не Син и Диана.

Огненные волосы грозной Лхамо, охранительницы верховных иерархов Лхасы, тоже заколоты лунным серпом. Это ламаистское воплощение страшной Кали - жены хозяина Шивы - окружено в Гималаях особым почетом. Она издавна считается покровительницей беременных женщин, чья жизнетворная мощь, как заметили еще древние, находится в зависимости от лунных циклов. Палдан-Лхамо скачет на пегом муле, рожденном от красного осла и крылатой кобылицы. У нее под седлом кожа чудовищного людоеда, зеленые змеи служат мулу уздой. На таких же змеях висят срезанные головы и кости, на которых ведется роковая игра на жизнь и смерть.

Кали-Парвати-Лхамо.

Так замыкается еще одно колесо повествования, где мир богов представлен хозяином Шивой и позабытым Сомой древних Вед. Оно охватывает не только Индию и Непал - индуистское королевство в Гималаях, но почти весь древний мир. От сурового севера, где рунами Калевалы воспето могущество златорогого быка, до знойных песков Египта, воздававшего божеские почести быку Апису и Изиде - Великой Матери с рогами и диском на голове.

Явившись во сне герою «Золотого осла» (бессмертных «Метаморфоз») Апулея, богиня говорит:

«Вот я пред тобою, Луций, твоими тронутая мольбами, мать природы, госпожа всех стихий, изначальное порождение времен, высшая из божеств, владычица душ усопших, первая среди небожителей, единый образ всех богов и богинь, мановению которой подвластны небес лазурный свод, моря целительные дуновенья, преисподней плачевное безмолвие. Единую владычицу, чтит меня под многообразными видами, различными обрядами, под разными именами вся вселенная. Там фригийцы, первенцы человечества, зовут меня Песси-нутской матерью богов, тут исконные обитатели Аттики - Минервой Кекропической, здесь кипряне, морем омываемые, - Пафийской Венерой, критские стрелки - Дианой Диктиннской, трехъязычные сицилийцы - Стигийской Прозерпиной, элевсинцы - Церерой, древней богиней, одни - Юноной, другие - Беллоной, те - Гекатой, эти - Рампузией, а эфиопы, которых озаряют первые лучи восходящего солнца, арии и богатые древней ученостью египтяне почитают меня так, как должно, называя настоящим моим именем - царственной Изидой».

Кали - скажет шиваит, Лхамо - тибетский крестьянин.

Рыбы на чешуйчатых крышах древних вьетнамских пагод, «лунные камни» Шри Ланки с бегущими в полукружьях животными - хранителями стран света, огненные феерии в торжественную ночь майского полнолуния… Все это живые следы древнейших культов в истории человечества.

«Одним из главных побудительных моментов был бог Солнце, - пишет Дж. Хоукинс в книге «Кроме Стоунхенджа» - прославленный древнеегипетский Ра, перуанский Кон-Тики… Пять веков строители Стоунхенджа - сначала люди энеолита, потом бикеры, а затем уэссекцы - наблюдали Солнце и Луну, открывали тайны окружающего мира, прослеживали периодичность, предсказывали опасное время затмений. Гигантское сооружение создавалось в соответствии с этой астрономическо-математической схемой, хотя, по всей вероятности, ее сложная научная основа оставалась скрытой от воздвигавших его простых тружеников. Замысел во всех подробностях был известен только сословию жрецов. Но как ни величавы Солнце и Луна, сами по себе эти небесные тела не могли послужить столь мощным стимулом. До открытия тесной связи Стоунхенджа с астрономическими явлениями считалось, что его строительство определялось чисто религиозными побуждениями. Осознание окружающего мира, религия, жизнь и смерть - каков был синтез - слияние этих тем в тогдашней культуре?»

Гипотез может быть множество, а истина, как известно, только одна. Ее еще предстоит открыть этнографической науке.

МАГИЧЕСКИЙ ТРЕУГОЛЬНИК

Уходят мудрые от дома,

Как лебеди, покинув пруд.

Им наша жажда незнакома -

Увидеть завершенным труд.

Им ничего не жаль на свете -

Ни босых ног своих, ни лет.

Их путь непостижим и светел,

Как в небе лебединый след.

Дхаммапада

На галечном берегу мутно-зеленой клокочущей Сети мы оставили наш безотказный джип, чтобы подняться в горы, где в узкой, выгнутой седловине приютилась деревушка племени кхампа. Зеленое небо горело предзакатным пронзительным светом, в котором сочнее видятся краски, рельефнее - предметы. В центре большого маисового поля белел монастырь. Ухмыляющийся череп с трезубцем на темени охранял уединенную обитель от духов зла. Мелодично позвякивало при каждом обороте трехметровое колесо с молитвами, которое денно и ношно крутил слабоумный немой калека с блаженной улыбкой на черном от загара лице. Вокруг, осененные тенью банановых опахал, были разбросаны каменные хижины. В подсыхающей луже плескались утята. Овцы на горном откосе пощипывали волокнистые корешки. Наверное, обитатели этого мирного поселка старались наладить свою жизнь так, чтобы она почти не отличалась от той, какую вели их деды и прадеды. Чисто внешне все выглядело так же, как там, за перевалами Трансгималаев. Резкая перемена была незаметна, но глубока и необратима. На новом месте кхампа организовали кооператив, где все было общим: доходы и траты. Они построили школу и монастырь, чтобы молодежь училась на тибетском языке, соблюдала заветы предков. Организовали столовую, в которой всегда есть камские пельмени и рисовый чанг. Открыли сообща магазин, чтобы каждая семья могла обзавестись предметами первой необходимости. Деньги на территории кооператива не в ходу. Каждое утро молодые парни с рюкзаками за спиной спускаются