Еще одно мгновение, или Каждый твой вздох - Джудит Макнот

– Пирсон и Левинсон в суде, куда нельзя дозвониться, но секретарь Пирсона передала ему записку в зал суда. Ближайшие рейсы на Чикаго отправляются сегодня из аэропортов Ла-Гуардиа, Ньюарк и Кеннеди. Калли уже здесь...

Она осеклась, услышав в трубке голос турагента, а Митчел, получив всю необходимую информацию, повернулся и пошел к выходу. Однако Софи срочно понадобились дополнительные инструкции по весьма щекотливому вопросу, и поскольку разговор с агентом все продолжался, она подвинула Клер ежедневник, повелительно постучала пальцем по сегодняшнему распорядку дня и кивнула в сторону удалявшегося босса.

Сообразив, что иначе нельзя, Клер храбро бросилась на амбразуру. Полагаясь на объяснения Софи, утверждавшей, что сегодняшнее поведение мистера Уайатта – просто досадное недоразумение и что, в сущности, он безупречен во всех отношениях, она схватила ежедневник и громко окликнула Митчела.

Тот удивленно обернулся и, нетерпеливо притоптывая ногой, дожидался, пока Клер подойдет ближе. Та поднесла к глазам ежедневник и стала читать хорошо поставленным голосом:

– Согласно сегодняшнему расписанию, вам полагается вечером быть в театре на премьере спектакля «Три дождливых дня», а после ужинать с Кирой Данхилл, Ли и Майклом Валенте и Заком и Джулией Бенедикт.

– Обзвоните всех, объясните, что у меня возникло срочное дело, и я не смогу быть в театре, – отмахнулся он, снова направившись к выходу.

Но Клер не сдавалась:

– Мистер Уайатт!

Он оглянулся, но продолжал идти. Стараясь выполнить свои обязанности как можно добросовестнее, Клер поспешила за ним, чтобы предупредить о той мелочи, на которую он может не обратить внимания, но о которой позже пожалеет.

– Сегодня премьера мисс Данхилл на Бродвее, а вас в зрительном зале не будет. Тут есть записка, согласна которой, Софи уже заказала цветы для мисс Данхилл. И поскольку вы, как уже сказано, будете отсутствовать, не считаете ли, что стоит попытаться загладить...

– Именно, – перебил он и, не сбавляя шага, распорядился: – Пошлите ей целую клумбу.

– Клумбу? За то, что пропустили премьеру? – покачала головой Клер, почти бегом устремившись за ним. – Уверены, что она посчитает эти цветы достаточной компенсацией за то, что вы фактически бросили ее в последнюю минуту?

– Нет, вероятно, такое преступление заслуживает драгоценностей, – согласился он. – Выберите что-нибудь, велите доставить в театр до того, как поднимется занавес.

С этими словами он распахнул двери главного офиса и устремился вниз по коридору. Пораженная и немного польщенная тем, что босс, очевидно, решил дать ей задание, которое, если верить Софи, ранее не доверял ни одному подчиненному, Клер было повернула обратно, но неожиданно остановилась, сообразив, что для полной ясности необходимо задать Уайатту жизненно важный и весьма деликатный вопрос. Она снова метнулась к двери и увидела, что он уже успел уйти так далеко, что догнать его не удастся. Не зная, как поступить, Клер набрала в грудь воздуха и выкрикнула:

– А сколько же мне потратить на подарок, мистер Уайатт?!

Полированные мраморные полы и отделанные мрамором стены подействовали как эхокамера, усилив голос до громкого, требовательного вопля, пронесшегося по холлу с такой силой, словно она стояла в каньоне с мегафоном у губ. Клер досадливо поморщилась, но Митчел, не подавая виду, что слышал, повернул к лифтам и немедленно скрылся.

Глава 46

Прижав сотовый к уху, чтобы лучше слышать голос Софи докладывавшей о времени полета, Митчел вышел на улицу и дернул дверцу машины, хотя Калли еще не успел остановиться у обочины.

– В аэропорт Ла-Гуардиа, и быстро, – коротко приказал он, садясь сзади.

– Боюсь, нелегко нам придется, – покачал головой Калли. – В этот час повсюду заторы, а если у пункта проверки скопится много машин, мы пропали.

– Значит, сделай так, чтобы мы вовремя прошли проверку, – ответил Митчел резко, но вполне резонно. Стоило Калли сесть за руль, и он словно сливался с машиной, поскольку обладал идеальными рефлексами и отвагой водителя-испытателя, а при необходимости и агрессивной хитростью наемного убийцы. В эту минуту машина уже мчалась через все четыре полосы к началу очереди машин, ожидавших на углу возможности сделать левый поворот.

Удостоверившись, что Калли сделает все необходимое, Митчел возобновил разговор с Софи:

– Сколько длится полет?

– Два с половиной часа. Вы приземлитесь в О'Хэйр в три тридцать чикагского времени, – сообщила она и, не дождавшись ответа, перешла к следующей неразрешенной проблеме: – Хотите, чтобы в аэропорту вас ждала машина с водителем?

– Нет. Мэтт Фаррел пришлет за нами своего шофера. Позвоните ему и объясните, когда мы прилетаем.

– Я все сделаю. Как насчет номера? Остановитесь в своем обычном отеле?

– Нет. Попросите Мэтта Фаррела рекомендовать отель, который всего ближе к ресторану Кейт Донован, и снимите там номер на мое имя. Позвоню позже узнать, где это, – добавил он и, закончив разговор, взглянул на часы. Почему не звонят поверенные?

Митчел все еще недовольно хмурился, когда веселая реплика Калли заставила его вскинуть голову.

– Кто такая Кейт Донован? – нагло осведомился он. – И почему ты рвешь задницу, чтобы добраться до ее ресторана? Это что – новая богиня? Или она чертовски хорошо готовит?

Обычно того, кто пытался слишком бесцеремонно влезть в дела Уайатта, ждала весьма неприятная отповедь. Джованни Каллиорозо был одним из весьма немногих, кто мог делать это безнаказанно. Двумя годами старше и на полголовы ниже, Калли был младшим из пяти ребятишек Каллиорозо, которых Митчел считал настоящими братьями и сестрами, пока его неожиданно не отослали в первый по счету пансион. До этого Калли был героем и добровольным защитником Митчела, «старшим братом», позволявшим Митчелу повсюду таскаться за собой и угрожавшим остальным мальчишкам страшными карами, если те хоть пальцем тронут малыша. К несчастью для Калли, обожавшего драки, большинство местных парнишек в этой живописной итальянской деревушке были почти такими же смирными, как их семьи, так что необходимость оборонять Митчела отпала сама собой. Кроме того, в три с половиной года последний был почти такого же роста, как Калли, и таким же задирой. В результате, дождавшись четвертого дня рождения Митчела, Калли объявил о своем решении перевести брата из звания «малыша» в более высокий ранг «спарринг-партнера». Митчел чрезвычайно гордился таким повышением и старательно повторял каждый прием борьбы, который показывал Калли. Нужно ли говорить, что Калли либо сам изобретал эти приемы, либо только учился каждому.