Мечи Ланкмара. Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Книга 2 - Фриц Ройтер Лейбер

– Но тогда где находятся солнце, и луна, и девять планет? – возразил Фафхрд. – Они, выходит, столпились в середине пузыря? Это совершенно невозможно… да и глупо.

– Я догадался насчет звезд, – сказал Мышелов. – Они все плавают, подчиняясь еще более строгим правилам гармонии в Великом Экваториальном океане, который, как мы теперь сами убеждаемся, является чем-то вроде стремительно текущего пояса Невона, совершающего полный оборот каждые сутки. Я тебя спрашиваю – почему бы иначе его называли Морем Звезд?

Фафхрд моргнул, поневоле впечатлившись сказанным. Потом усмехнулся.

– Но если этот океан полон плавающих звезд, – требовательно спросил он, – почему мы видим их над нашим кораблем? Объясни-ка мне это, о мудрец!

Мышелов в ответ очень спокойно улыбнулся.

– Они все внутри этих вот водяных смерчей, – сказал он. – А смерчи – это серые водяные трубы, указывающие на небеса, под которыми я, само собой, подразумеваю антипод Невона. Посмотри вверх, мой самоуверенный друг, на выгнутый купол неба и высшую его точку. Ты смотришь на тот самый Великий Экваториальный океан, по которому мы плывем, только он находится на полпути от Невона до «Черного гонщика». Ты смотришь вниз (или вверх, кто скажет?) на водяные трубы-смерчи, а потому можешь видеть звезды на дне каждой из них.

– Я смотрю еще и на полную луну, – сказал Фафхрд. – И не пытайся доказать мне, что и она находится на дне водяной трубы.

– Но я именно это и скажу, – возразил Мышелов. – Припомни-ка тот гигантский смерч, подобный несущейся горе, который мы видели в минувший полдень. Это и была труба луны, если можно так выразиться. И теперь она мчится к небу впереди нас, на расстоянии в половину дня.

– Ну чтоб мне сардиной подавиться! – с чувством воскликнул Фафхрд. Потом он помолчал, собираясь с мыслями. – А те, кто живет по другую сторону от Невона – там, наверху, – они что же, видят звезды на дне каждой из тех труб, что сейчас несутся мимо нас вот здесь?

– Конечно нет, – терпеливо ответил Мышелов. – Для тех людей солнечные лучи, просачиваясь отсюда, сверкают как звезды. Там, наверху, – день, видишь ли. – Он показал на темное пространство вокруг луны. – Там, наверху, они купаются в тепле горячего полдня, их орошают лучи солнца, которое сейчас находится где-то неподалеку от нас, но скрыто за толстыми стенами его собственного солнечного смерча, если это можно так назвать, – полностью подобного трубе луны.

– Ох, это чудовищно! – воскликнул Фафхрд. – Если там, наверху, день, почему мы его не видим, дурачок? Почему мы не видим там, наверху, земли Невона, омываемые ярко-синим морем? Ответь мне на это!

– Потому что существуют два разных типа лучей света, – ответил Мышелов с почти божественной безмятежностью. – Они выглядят одинаково, но различаются по сути. Первый – это прямой свет, тот, что исходит от луны и солнца над нами. Второй – это отраженный свет, который не способен преодолевать по-настоящему большие расстояния и, уж конечно, не может – ни единый его лучик! – пересечь центральное пространство Невона, чтобы добраться до нас.

– Мышелов, – сказал Фафхрд очень тихо, но чрезвычайно уверенно, – ты сейчас не рассказ сочиняешь, ты выдумываешь целую систему – просто под влиянием момента.

– Изобретаю Законы Природы? – переспросил Мышелов, вроде бы даже ужаснувшись. – Но это было бы хуже самого черного богохульства!

– Так прекрати, именем всех богов! – потребовал Фафхрд, на этот раз очень громко. – Разве может солнце находиться внутри водяной трубы и чтобы при этом она не испарилась мгновенно, выбросив горы пара? Ну, отвечай!

– Но есть кое-какие вещи, о которых людям не положено знать, – произнес Мышелов напыщенно. И тут же заговорил как обычно: – Или, скорее, поскольку я не религиозен, я сказал бы, что есть некоторые вещи, недоступные для нашего разума. Но все же попытаюсь как-то все разъяснить. Есть, видишь ли, два разных вида энергии: одна – тепло, а вторая – свет, который не вскипятит даже крохотную каплю воды, – тот самый прямой свет, о котором я тебе уже говорил, который почти полностью преобразуется в тепло там, куда он падает, а это, в свою очередь, объясняет нам, почему отраженный свет не может совершить долгий обратный путь через центр Невона. Ну, теперь мой ответ тебя удовлетворяет?

– О черт, черт, черт! – слабым голосом выругался Фафхрд. Потом все же сумел взять себя в руки, хотя на этот раз с трудом, и заговорил язвительно: – Хорошо, хорошо! Но где же тогда сейчас это плавающее солнце, о котором ты тут рассуждал, где эта его широченная водяная труба со стенками, крепкими, как алмаз?

– Посмотри туда, – сказал Мышелов, показывая на юг, вперед по правому борту.

Глянув через серебристо-серое поле морской воды, утыканной вращающимися башнями почти до самого горизонта, едва видимого, Фафхрд увидел одинокую гигантскую башню, огромную, как остров, выше самой высокой горы, движущуюся на восток по меньшей мере с такой же скоростью, как все остальные смерчи, и такую же тупо неостановимую, как боевая колесница императора Восточных земель. Волосы на голове Фафхрда встали дыбом от страха и изумления, и он не произнес ни слова, а лишь смотрел и смотрел на ужасающее явление, которое подавляло своей необъятностью.

А потом он почувствовал сильную усталость. Он поднял глаза немного вперед и вверх на неколебимо висящие перед судном серебряные кружева огоньков-двойняшек, и его немного успокоили их близость и постоянство, как будто они были своеобразным флагом «Черного гонщика». Фафхрд медленно опустился на палубу и растянулся ничком, прижавшись к ее доскам, головой к носу, уткнув подбородок в ладони и по-прежнему глядя на веселых светлячков.

– Ты ведь знаешь, как иной раз таинственно гаснут целые группы звезд в самые ясные ночи Невона? – легко и мечтательно произнес Мышелов.

– Это верно, такое случается, – сонно согласился Фафхрд.

– Должно быть, это оттого, что стены их водяных труб-смерчей сильно наклонились или изогнулись под напором случайного шторма и скрыли от нас их свет.

Фафхрд пробормотал:

– Ну, если ты так считаешь…

После довольно длительной паузы Мышелов спросил тем же тоном:

– Разве не изумляет мысль о том, что в самом сердце каждого из темных, серых смерчей, несущихся вон там, в открытом море, горит (не давая тепла) драгоценность ослепительного, чистейшего, бриллиантового света?

Фафхрд умудрился тяжким вздохом выразить свое согласие.

После еще одной долгой паузы Мышелов сказал задумчиво, как человек, пытающийся свести концы с концами:

– Не правда ли, сразу понятно, что и огромные и маленькие смерчи должны быть трубами? Ведь если бы они по какой-то непонятной причине сплошь состояли из воды, они бы полностью осушили океан и наполнили небо густейшими облаками