Скандал на Белгрейв-сквер - Энн Перри

Питт не стал продолжать дальше, да это и не нужно было. Невинное увлечение — это одно, а наставленные рога, да еще в собственном доме, — совсем другое. Он видел, как напряглись мускулы на лице Драммонда.

— Я могу понять его. Если он все эти годы верил в невиновность Байэма, верил если не в любовь, то, во всяком случае, в добродетель и верность своей жены, то письмо было тяжким ударом для него, и ухмыляющееся лицо Уимса могло взбесить его настолько, что он убил его. Таким образом он избавился от того, кто знал о письме, а Байэма решил уничтожить, как главного виновника. Сможем ли мы хоть что-то из этого доказать?

— Не знаю, — покачал головой Питт. — Валериус может достать доказательства финансовых сделок, что будет вполне достаточным поводом для допроса. Затем постараемся найти палку или докажем, что она у него была, но он недавно ее потерял. Я не уверен в том, что нам удастся найти аркебузу или что Энстис сохранит ту часть письма, которую он, конечно, забрал у Уимса.

— Главное для нас — доказать, что он был на Сайрус-стрит, — подчеркнул Драммонд. — Или получить от него доказательство, что в час убийства он был в другом месте. Когда вы ждете Валериуса?

— Сегодня вечером; когда точно, не знаю.

— И это все?

— Он говорил, что это не займет у него много времени, но я не настаивал, чтобы это произошло в какой-то определенный час.

Драммонд медленно встал. Казалось, что мускулы его тела одеревенели.

— В таком случае я еду к Байэму. Хотя бы скажу бедняге, что он более не подозревается в убийстве. Для него будет шоком узнать, что убийцей оказался Энстис. Они дружили всю жизнь.

— Это поможет ему легче перенести известие о том, что Энстис читал письмо Лоры, — сухо заметил Питт.

Шеф промолчал, так же молча снял с крюка вешалки шляпу и вынул трость из подставки для зонтов.

Лишь пройдя милю, Драммонд окликнет кэб и попросит отвезти его на Белгрейв-сквер. А пока он неторопливо шел. Вечер был довольно прохладный, с реки дул ветерок, поднимался туман. Когда опустятся сумерки, туман усилится. Драммонду нужно было время подумать, но сколько бы он ни думал, факты — упрямая вещь. Однако он был рад, что принесет Элинор ту весть, которую она хотела услышать и которую так ждала: ее муж невиновен и теперь никто не станет шантажировать его. Сам же Драммонд никогда не забудет содержание письма, как свидетельство того, что отношения Байэма и Лоры Энстис не носили столь невинного характера, как утверждал муж Элинор. Но ей он об этом ничего не скажет.

Драммонд вежливо приподнял шляпу, здороваясь со стайкой леди, ответивших ему кивком.

Что Байэм скажет Элинор — это его дело, и если она поймет, что он солгал ей, это останется между ними. Возможно, она постарается забыть обо всем и простит его. Ведь это произошло двадцать лет назад, когда они с мужем еще не были знакомы.

Теперь у Драммонда более не будет возможности видеться с Элинор — разве что случайные встречи в свете. Он даже не был уверен, хочется ему этого или нет. Об этом он подумает потом.

В открытой коляске проехал кто-то из знакомых; он и Драммонд вежливо раскланялись. Странно, когда человеку хочется побыть одному, внезапно выясняется, что у него масса знакомых.

Это и побудило Драммонда окликнуть кэб. Тот доставил его на Белгрейв-сквер неожиданно быстро. Ни решить что-либо, ни подумать уже не было времени. Поднявшись на крыльцо, полицейский позвонил.

Лакей, впустив его и увидев серьезное лицо гостя, тут же решил, что господ ждут плохие вести.

— Вам нужен лорд Байэм, сэр? — не дожидаясь, мрачно спросил он.

Драммонд заставил себя улыбнуться.

— Пожалуйста, доложите его светлости обо мне. Ему будет приятно услышать то, что я ему сообщу.

— Неужели, сэр? — Брови лакея поднялись. — Я так рад.

Он тут же провел Драммонда в библиотеку и удалился.

В камине горел огонь, несмотря на лето и не особенно поздний час. Туман усилился, и в воздухе чувствовалась сырость. Огонь камина приятно согревал. Драммонд невольно подошел к нему поближе.

Байэм пришел почти немедленно. Драммонд был рад, что с ним нет Элинор. То, что он хотел сказать, ему будет сделать проще и легче без нее.

— Что вы узнали? — Байэм даже не пытался выполнять роль хозяина. Он был бледен, на скулах горели яркие пятна, глаза лихорадочно блестели. Закрыв за собой дверь, он как бы отрезал себя и гостя от остального дома и Элинор. — Вам уже известно, кто убил Уимса?

— Да, кажется, я знаю, — ответил Драммонд. Вопрос был задан прямо, в лоб, и это несколько озадачило полицейского. Он сам собирался начать разговор и вести его, как ему было нужно, подбирая нужные слова и ставя нужные вопросы.

Хотя Байэм и пытался казаться спокойным, все его тело словно застыло в неестественном напряжении. Этого не могли скрыть мягкие складки его элегантного костюма. Он дышал прерывисто и с трудом, в горле пересохло.

— Кто он… я его знаю… слышал о нем? — Лорд откашлялся. — Это кто-то, кого он тоже шантажировал? Или из обычных его должников? — Он сделал слабое движение к столику, где стоял графин с серебряной пробкой, но тут же остановился.

— Кажется, это один из тех, кого он шантажировал, — ответил Драммонд. — Вы должны правильно отнестись к тому, что мы пока не арестовали его, поэтому я предпочитаю больше ничего не говорить. Я при-ехал, как только смог, чтобы сообщить вам, что больше ничто не угрожает вашей безопасности и репутации.

— Прекрасно. Я… я очень вам обязан. — Байэм сглотнул слюну. — Вы были очень внимательны, Драммонд. Я ценю вашу доброжелательность.

Полицейский был смущен и мучительно осознавал как собственные эмоции и действия, так и свою осведомленность о вещах, о которых, он надеялся, Байэм пока ничего не знает.

— Я полагаю, вы все же его арестуете? — продолжал расспрашивать лорд, но, казалось, скорее для того, чтобы заполнить возникающие паузы, а не из истинного интереса.

— Завтра, — ответил Драммонд. — Нам нужны некоторые документы в качестве доказательств.

Движения Байэма были нервны и резки, он порывался что-то сказать, но тут же останавливал себя. Сообщение Драммонда, снимающее с него груз всех тревог, казалось, было не главным для него.

— Вы знаете, что невиновны, — снова повторил Драммонд, опасаясь, что хозяин дома почему-то так и не понял, что все уже позади.

Байэм натянуто улыбнулся. Видеть это было ужасно.

— Да, да, я вам очень признателен.

— И с шантажистом тоже покончено, — добавил Драммонд, пытаясь как-то помочь ему выйти из состояния нервного напряжения, в котором он продолжал находиться.

— Да, конечно. Уимс…

— Нет, теперь я имел в виду продолжение шантажа уже другого рода. Давление, оказанное на вас в связи с политикой ссуд и займов странам Африки, и вмешательство в нее ростовщического капитала. Это делалось с ведома того же человека, который убил Уимса. Его арест покончит со всем этим.

Байэм словно застыл.

— Я… я думал, что шантажировал кто-то из подручных Уимса, — очень тихо промолвил он. — Тот, кому для собственной гарантии ростовщик оставил все свои записи.

— Нет, это сделал убийца, — утонил Драммонд. — Убив Уимса, он взял письмо, чтобы и далее шантажировать вас. Только на сей раз ему не были нужны ваши несколько гиней. Он заставил вас пойти на служебное преступление, которое должно было принести ему неизмеримо большие дивиденды.

Говоря это, полицейский вдруг понял, что собственная свобода от подозрения в убийстве и тот факт, что никто более не посмеет оказывать на него давление в его служебных делах, — это еще не все, что нужно Байэму. Ему никогда уже не исправить того, что он сделал в отношении африканских стран, и никогда не забыть, как он поставил свою политическую репутацию выше политической честности.

— Мне очень жаль, — тихо промолвил Драммонд, но это не было извинением.

Лицо Байэма стало пепельно-серым, словно вся кровь отлила от него.

— Вы сказали, что Уимс шантажировал убийцу?

— Да.

— Ему нужны были деньги?

— Возможно. Но афера ему не удалась. Шантажируемый прикончил его.

Байэм покачнулся.

— И взял… письмо? — с усилием промолвил он.

— Да. — Драммонд опасался, что Байэму станет дурно. Он выглядел совсем больным.

— Как… как… вы это узнали? — заикаясь, спросил лорд.

— Это письмо отыскал Питт. Вернее, половину письма… Разрешите мне налить вам чего-нибудь? Коньяка?

— Нет, нет, не надо. Пожалуйста, оставьте меня одного. Я… — Он сильно закашлялся и стал ловить ртом воздух. — Я вам очень обязан…

Драммонд постоял еще несколько секунд в полной растерянности, потом подошел к двери и открыл ее. В холле, к счастью, оказался дворецкий.

— Мне кажется, лорд Байэм плохо себя чувствует, — быстро сказал он дворецкому. — Возможно, вам следует помочь ему.