Сталинские войны: от мировой войны до холодной, 1939 – 1953 - Джеффри Робертс

1170

Сталин считал, что Молотов хорошо справился со своими обязанностями на переговорах (СFM) и хвалил его исполнительность на Парижской мирной конференции. Когда мирные договоры были подписаны, они были опубликованы в советской прессе, но представлены, как результат долгой борьбы с реакционными силами Британии и США, стремившимися разрушить послевоенный демократический мир. Идея, что реакционные силы на западе возросли, стала развиваться на советских публичных и внутренних дискуссиях со времён провала Лондонской сессии СFM (Конференции министров иностранных дел).

1171

Эта тенденция в советской аналитике выросла после публикации сталинского ответа на речь Черчилля о "железном занавесе" в марте 1946 года. Сталин связал речь Черчилля с ростом антисоветских сил на западе и угрозой новой войны. Эта тема была вытащена и развита документально в сентябре 1946 года Н.В. Новиковым, советским послом в США [Его предшественник (Стр.306)Громыко стал представителем в ООН]. Новиков был членом советской делегации на Парижской мирной конференции, и Молотов попросил его составить расширенный обзор основных тенденций в американской внешней политике.

1172

Главным утверждением Новикова было то, что, под влиянием реакционных сил, США стремятся к мировому господству в политической, экономической и военной сферах. Рузвельтовская политика сотрудничества Большой Тройки отвергнута, говорил Новиков, и американцы сейчас стремятся подорвать позиции Советского Союза, так как он является главным препятствием для их планов достижения превосходства. Внутри Соединённых Штатов злобная антисоветская кампания возникла всвязи со взглядом, что война против СССР вполне возможна.

1173

Документ Новикова часто сравнивают с гораздо более известным донесением Джорджа Кенана, американского поверенного в делах в Москве. Это был дипломатический документ закрытого характера, непонятным образом попавший во влиятельный американский журнал "Форин Афферс" в июле 1947 года, под названием "Источники советского поведения", который приписывали некоему автору "Х". Перевёртывая с ног на голову анализ Новикова, Кенан нарисовал картину мессианского, экспансионистского советского государства, которое стремится ловко раздувать противостояние.

1174

Анализ Кенана получил широкую известность и доверие всвязи с установкой в американской внешней политике в 1946-1947 годах курса на холодную войну. Документ Новикова не имел такого влияния на советской стороне по простой причине, так как он не являлся первым документом такого рода. В советской прессе дело освещалось иначе, чем в конфиденциальных документах, подготовленных для советского руководства в то время.

1175

Чем отличался документ Новикова, так это неуклонным пессимизмом о будущем советско-американских отношений, что отражалось не только во взглядах автора, но и в оценке результатов переговоров на СFM, достигнутых после месяцев нерешительных пререканий и ссор на Парижской мирной конференции. Однако, в то же время, в ноябре 1946 года, Молотов прибыл в Нью-Йорк на следующую сессию СFM, атмосфера на которой несколько улучшилась.

1176

У него состоялось несколько вполне дружественных встреч с Трумэном и Барнсом, поддержавших его желание посетить дом Рузвельта в Гайд-Парке в качестве "пилигрима". В беседе с Трумэном Молотов упомянул о деловой атмосфере Ялты и Потсдама, которые дали такие хорошие результаты в переговорах военного времени. Для переговоров в Нью-Йорке Сталин проинструктировал Молотова, как вести дело: "Я советую вам сделать все возможные уступки Барнсу, чтобы мы смогли в конце концов заключить мирные договоры".

1177

Опубликованная Кенаном анонимная статья не использовала термин "холодная война". Но журналист Уолтер Липман написал серию газетных статей в ответ на неё, которые были позднее изданы ввиде буклета под заголовком "Холодная война". Именно липмановская публикация послужила распространению термина и концепции холодной войны. Это было краткое выражение возраставшего напряжения в послевоенных советско-западных отношениях. (Стр.307)Липман говорил, что они стали результатом скорее сталинской военной, чем идеологической экспансии.

1178

Страх войны в 1946 году.

Не смотря на репутацию Черчилля, как первого, объявившего холодную войну, его речь про "железный занавес" в Фултоне от 5 марта 1946 года не использовала этот термин, хотя это вовсе не означало отсутствия враждебности к Советскому Союзу. Лекция Черчилля имела актуальное название "Мускулистый мир", и он говорил в ней, что договор об англо-советском альянсе 1942 года заключался на период от 20 до 50 лет (по предложению Бевина, сделанному Сталину в декабре 1945 года). "Наша цель – взаимопомощь и сотрудничество с Россией, и ничего больше", – сказал Черчилль.

1179

Далее Черчилль высказывал "глубокое восхищение… по отношению к доблестному русскому народу, и моему товарищу военного времени, маршалу Сталину. В Англии испытывают глубокое сочувствие и добрую волю по отношению к народу России, и решимость преодолеть многочисленные разногласия… во имя установления прочной дружбы. Мы понимаем, что русские нуждаются в безопасности своих западных границ от возможной немецкой агрессии. Мы признаём Россию и её право занимать место среди первых наций мира. Мы приветствуем её флаг над морями". Но суть его речи содержалась в следующей её части:

1180

"От Штеттина на Балтике, до Триеста на Адриатике "железный занавес" опустился поперёк континента. За этой линией лежат все столицы древних стран центральной и восточной Европы. Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест и София, все эти славные города… лежат, я должен сказать, в советской сфере, и все, в той, или иной форме, не только в сфере советского влияния, но и, в некоторых случаях, под значительно возросшим контролем Москвы… Коммунистические партии… достигли могущества, и очень выросла их численность, и влияние. Они везде установили тоталитарный контроль".

1181

Черчилль говорил о коммунистической угрозе Западной Европе и высокой степени тревоги, вызванной советской политикой в отношении Турции, Ирана, и Дальнего Востока. Моралью, которую Черчилль извлёк из этого, была необходимость для западных демократий держаться вместе и строго придерживаться своих принципов. Русские не уважают слабость, сказал Черчилль аудитории, и провёл параллель с умиротворением, которое позволило Гитлеру развязать войну.

1182

"Нужно воспрепятствовать тому, чтобы это не случилось снова". (Стр.308)Черчилль незадолго до этого перестал быть британским премьером, но его высокое положение, как политического лидера запада, не вызывало вопросов. Действительно, бывший премьер был приглашён в Фултон Трумэном (Миссури был его родным штатом), и американский президент находился рядом с ним на трибуне Вестминстерского колледжа, где Черчилль произнёс свою речь, и был удостоен почётного звания.

1183

Первый советский ответ последовал во враждебной передовице, опубликованной в "Правде" 11 марта, и в подобной же статье на следующий день в "Известиях", написанной Евгением Тарле, ведущим советским историком. Оба текста приводили длинные цитаты и выдержки из речи Черчилля, включая общие ремарки о "железном занавесе", понятии, как указал Тарле, которое использовал Геббельс в ходе войны, характеризуя освобождение Красной Армией Восточной Европы от немецкой оккупации.

1184

14 марта Сталин ввязался в драку, опубликовав обширное интервью в "Правде". Как и во всех таких текстах, вопросы, так же как и ответы, были тщательно подобраны лично советским диктатором. Черчилль, согласно Сталину, старался спровоцировать новую войну, и был сторонником англоязычного доминирования в мире. Сталин не упоминал "железный занавес", но открыто заявил право СССР на дружественные режимы в Восточной Европе, подчёркивая роль этих государств, которую они ранее сыграли в немецкой агрессии против Советского Союза.

1185

В заключение Сталин упомянул роль Черчилля в антибольшевистской коалиции, совершившей интервенцию в Россию во время гражданской войны много лет назад, и пообещал, что если "Черчилль, и его друзья" добьются успеха в организации "нового марша против Восточной Европы", они "будут разбиты снова, как были разбиты в прошлом".

1186

В разгар шумихи, поднятой вокруг фултонской речи, Александр Верс, корреспондент газеты "Сани Таймс" в Москве, вернулся в Россию после поездки в Финляндию и обнаружил, что все вокруг рассуждают о "будущей войне". Как подчеркнул Верс, фултонский эпизод вызвал настоящую тревогу в Советском Союзе и стал важной психологической поворотной точкой сползания к холодной войне. Разрастанию кризисной атмосферы послужила серия советско-западных конфронтаций в 1946 году, среди которых был конфликт вокруг вывода советских войск из Ирана весной и советско-турецкая конфронтация по чёрноморским проливам летом.