Преступления США. Americrimes. Геноцид, экоцид, психоцид, как принципы доминирования - Максим Акимов

Теперь обратимся к процессам, провоцируемым американцами в Азиатско-Тихоокеанском регионе, здесь происходили дела не менее занимательные, чем постыдное фиаско американцев в Заливе свиней, которое довольно широко известно в настоящее время, или «успех» ЦРУ в захвате власти «режимом черных полковников». А вот история кровавой бани, которую американцы спровоцировали в Индонезии, до сих пор не освещена настолько широко, как того заслуживает. Данный же эпизод, надо сказать, очень важен для установления истин общей картины двадцатого века, состоит эпизод из нескольких звеньев, каждое из которых можно охарактеризовать не только как преступление американизма, но как тяжкое, циничное деяние, стоящее на одной доске с гитлеровскими преступлениями против человечности. Американцы поначалу потерпели в Индонезии столь же унизительное фиаско, как и на Кубе, однако отомстить индонезийцам сумели довольно скоро, куражась, «наказывая» за неповиновение по полной программе, будто отыгрываясь и за Кубу и за другие свои авантюры, которые оканчивались провалом и позором.

Началась история как обычно, то есть так же, как и в других странах, которые наносили «оскорбление» США и «создавали угрозу их национальным интересам»: в Индонезии появился политический лидер, который вознамерился строить независимый строй без оглядки на западных «хозяев жизни». Индонезия боролась с голландскими колонизаторами, изо всех сил хотела от них отвязаться, и когда наконец смогла вздохнуть свободно, у американцев нашлись «национальные интересы» в их стране, у ЦРУ и Госдепа возникло горячее стремление уберечь народ Индонезии от негодяйского коммунизма! Ситуация осложнялась тем, что лидер Индонезии Ахмед Сукарно был крупной личностью, политиком нового поколения, который слишком хорошо знал цену «опеке» западных держав и вообще представлял собой человека, который способен был взять на себя роль лидера стран так называемого «третьего мира».

Весной 1955 года Сукарно организовал в Бандунге международную конференцию, в которой приняли участие почти три десятка азиатских стран и шесть африканских, проведено было несколько совещаний, ничего, казалось бы, особенного: декларировали равенство рас, борьбу против давления Запада, вмешательства западных стран в дела афроазиатских стран. Однако импульс стараний Сукарно повлиял некоторым образом и на тех, кому требовалась моральная и техническая поддержка в борьбе с давлением западных стран, и им, гегемонам этим, и прежде всего США, которые стремились воцаряться на землях чужих колоний, в роли нового колонизатора.

Заключительный пункт декларации, принятой в Бандунге, требовал «воздержаться от участия в коллективных оборонительных договорах, служащих интересам великих держав», документ осудил проявления дискриминации и колониализм, прошелся по гонке вооружений, заявлялось, что новая объединительная доктрина стран «третьего мира» станет политическим кредо и мусульманских, и христианских обществ Азии и Африки, распространится на все колониальные и постколониальные территории.

Братьям Даллесам, то есть и главе ЦРУ и госсеку, это показалось покушением на их священное право вмешиваться в чужие дела и насаждать свое влияние. Очень скоро в их глазах, как пишет Томас Пауэрс, Сукарно становится тем, кого американцы в 50-е годы считали своим главным врагом. Не одного Сукарно, разумеется; не забылись столкновения и египетского лидера Гамаля Абдель Насера с «секретными службами». Дух совещаний в Бандунге показался Вашингтону тем более невыносимым, что когда на совещании появились делегаты таких стран, как Филиппины или Южный Вьетнам. С этих пор Сукарно стал для «секретных служб» настоящей мишенью не только как глава Индонезии, но и в первую очередь как воплощение духа совещания в Бандунге. Завязавшаяся тогда борьба тянулась с десяток лет, и ЦРУ вело ее с большим остервенением, поскольку началась она с поражения американцев и завершением ее должен был стать реванш. Эта жажда мести, наверное, и сыграла свою роль в том, что последний акт оказался необычайно кровавым [278].

«В ЦРУ, — писал Леонард Мосли, — было хорошо известно, что Фостер Даллес ненавидел Сукарно и не видел никаких преград для свержения его режима. Когда Ф. Даллес принял нового американского посла в Индонезии Хью С. Камминга перед его вступлением в должность, он сказал: «Хью, я рассчитываю на то, что вы будете объективны. Имея в виду нашу общую политику, не ввязывайтесь безоговорочно в политику сохранения единства Индонезии. Сохранение единой Индонезии может представлять собой определенную опасность, и, говоря об этом, я думаю о Китае. Территориальную целостность Китая превратили в лозунг. И в итоге мы получили Китай, сохранивший территориальное единство, но в чьих интересах? В интересах коммунистов! Теперь, чтобы вы знали, каково общее направление моей мысли, я вам скажу кое-что, что нельзя написать. Может быть, на месте вы придете к другому заключению, но что касается меня, то вот каково мое ощущение: если надо выбирать между территориально целостной Индонезией, скатывающейся постепенно к коммунизму, и расколом страны на несколько географических единиц, я предпочитаю второе. Это создаст для Соединенных Штатов опорные пункты и даст возможность ликвидировать коммунизм в той или иной точке. А уж затем, если будет желание, можно будет вернуться к объединенной Индонезии» [279].

На Тайване Рей Клайн получил задание отобрать в эскадрильях, задействованных в операциях против Китая, несколько бомбардировщиков В-26 с пилотами и приказать им находиться в состоянии готовности к выполнению операции в Индонезии (формально эти самолеты принадлежали гражданской авиакомпании САТ, на деле же они финансировались ЦРУ и с летчиками расплачивались по тарифу наемников). Всего бюджет операции составлял 10 млн долларов. Основной целью было нападение на Суматру — один из самых больших островов архипелага, с тем чтобы спровоцировать там восстание и вырвать остров из-под власти режима Сукарно. Как только планы были разработаны и основные меры приняты, Аллен Даллес пошел к своему брату Джону Фостеру Даллесу, чтобы получить его согласие и одобрение президента, все это было ему тут же обещано, однако госсек намекнул, что об этих приготовлениях надо бы уведомить посла в Джакарте Хью Камминга. «Меня вызвали и ввели в курс очень деликатного вопроса, — рассказывал позже Камминг. — Мне сказали, что сам госсекретарь попросил, чтобы меня ознакомили с этим вопросом, не говоря, однако, больше того, чем мне полагалось знать об этом». Некоторое время посол слушал, что ему говорили, затем поднял руку. «Я думаю, этого достаточно», — сказал он до того, как его собеседники перешли к деталям [280].

Сукарно проявлял все больше самостоятельности на мировой арене, и хотя он не собирался бросать вызов Соединенным Штатам, а тем более делать неких агрессивных шагов, в США считали его действия вредоносными для «американских интересов». И хотя, казалось бы, при шестидесятидолларовом доходе на душу населения Индонезия была одной из самых бедных стран мира, но богатые запасы каучука, нефти и олова ставили ее потенциально на третье место среди богатейших стран мира. Будучи расположенной между Индийским и Тихим океанами, между Австралией и Азией, она господствовала над одной из важнейших в мире коммуникаций [281].

Сукарно же по-прежнему не собирался подчинять политику своей страны какой-либо одной великой державе, он делал официальные визиты в самые разные страны, побывал и в Китае, и в СССР. Но самое главное, он не собирался запрещать коммунистическую партию, хотя американцы весьма недвусмысленно давали понять, что хотят этого.

«Я не могу и не хочу, — заявлял Сукарно, — участвовать в гонках на трехногом коне» [282], он провозглашал демократию, но не хотел, чтоб она была легко контролируема извне, подчинена интересам западных корпораций или американскому руководству.

В частных беседах Даллес решительно высказывался за то, что с Соединенными Штатами безнаказанно нельзя играть. В этом его горячо поддерживал Камминг, бывший посол в Индонезии. Возглавив в 1957 году Отдел разведки и исследований госдепа, Камминг воспользовался этим, чтоб буквально завалить членов правительства паническими меморандумами, призывающими, пока не поздно, развернуть активные действия против Сукарно… И вновь задача была поручена ЦРУ. В Джакарту был направлен новый резидент ЦРУ, его звали Гуделл — ветеран УСС, которого даже его коллеги, не особо отличавшиеся моралью и порядочностью, характеризовали как «наиболее бессовестного человека из тех, кого когда-либо можно встретить». К тому же на индонезийское направление заранее был переброшен из Греции, где все так хорошо шло (и режим фашиствующих «черных полковников» успешно боролся с коммунизмом и русским влиянием), Альфред Алмер, у которого были наполеоновские планы, нацелился он сменить Визнера на посту заместителя директора ЦРУ и потому землю рыл в своем старании. Перед отправкой в Индонезию Визнер сказал Алмеру: «Сейчас самое время прижать Сукарно хвост!» Однако перед Алемером стала проблема: для того чтобы преподать урок Сукарно, ЦРУ должно было обладать в Индонезии такой силой, которой на самом деле не было; но в 1957 году удалось-таки завербовать одного из представителей группы вооруженных сил, располагавшихся на Суматре. Начался процесс снабжения заговорщиков оружием, деньгами, подготовка политической поддержки…» [283]