Суть дела - Эмили Гиффин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Женщина лихорадочно озирается, почему-то пропуская Вэлери при первом осмотре, хотя стоят они совсем рядом. Затем их взгляды встречаются. Сердце у Вэлери останавливается, и она прикидывает, не сбежать ли. Но вместо этого делает шаг вперед, выходя из укрытия в виде стенда поздравительных открыток.
— Тесса? — спрашивает Вэлери, и по спине ее пробегает холодок.
Женщина кивает, затем протягивает руку. Вэлери отвечает рукопожатием, с болью в сердце ощущая гладкую теплую кожу и улавливая дуновение цитрусового аромата.
Когда они опускают руки, Тесса с усилием произносит:
— Может, найдем, где можно посидеть?
Вэлери кивает, уже присмотрев место в дальнем конце детского отдела и заняв его своей дутой паркой и стопкой книг. Теперь она поворачивается и идет туда, а через несколько секунд обе женщины сидят друг против друга.
— Итак, — произносит Тесса, — здравствуйте.
— Здравствуйте, — эхом отзывается Вэлери, в горле у нее пересохло, ладони вспотели.
Тесса хочет заговорить, останавливается, потом начинает снова.
— Как Чарли? — спрашивает она с неподдельным участием, и Вэлери с надеждой думает, что она все не так поняла и Тесса здесь только для того, чтобы справиться о пациенте своего мужа.
Но когда Вэлери отвечает на вопрос о самочувствии Чарли и благодарит за участие, то видит, как нижняя губа Тессы красноречиво искривляется. И Вэлери понимает, что она все знает.
— Хорошо. Хорошо, — выдавливает Тесса, — рада это слышать.
Затем, когда Вэлери уже не может дольше выносить этого напряжения, Тесса делает глубокий вдох и говорит:
— Что ж. Послушайте. Думаю, мы обе знаем, зачем я здесь... Почему захотела с вами встретиться.
Вэлери кивает, горло с каждой секундой пересыхает все сильнее, щеки пылают.
— Я здесь, так как знаю, — прозаично произносит Тесса, и на мгновение Вэлери теряется.
— Знаете? — переспрашивает она, моментально жалея об этом вопросе. Она не имеет права вести себя уклончиво. Здесь она вообще не имеет никаких прав.
— Да. Знаю, — отвечает Тесса, ее глаза вспыхивают. — Я знаю все.
ТЕССА: глава сорок третья
Нельзя отрицать, что она привлекательна, очень привлекательна, глаза у нее волнующего темно-синего цвета. Но ничего сексуального в ней нет. Маленькая, худая, почти без бедер и груди, она похожа на мальчика, а не на секс-бомбу. Лицо у нее бледное на фоне прямых как палки эбеново-черных волос, которые собраны в невыразительный низкий хвост. Короче, когда я произношу ее имя и вижу, как она кивает в ответ, то испытываю странное чувство облегчения, что это та женщина, это она. У меня вызывает облегчение ее слабое рукопожатие, тонкий голос и испуганно бегающие глаза, пока я смотрю прямо на нее.
— Может, найдем, где можно посидеть? — спрашиваю я, решая руководить этой встречей, держать инициативу в своих руках.
Она кивает, и пока иду за ней в глубину книжного магазина, я разговариваю с Ником: «Так вот кого ты выбрал? Эту женщину? Эту женщину, мимо которой я прошла бы на улице, даже не взглянув на нее? Эту женщину, на которую я не обратила бы внимания на званом ужине?»
И тем не менее. Он выбрал ее. Или, во всяком случае, позволил ей выбрать его. Он занимался сексом с этой особой, сидящей теперь напротив меня за столом, который она явно зарезервировала для нашей беседы.
Мы неловко здороваемся, и я заставляю себя спросить о ее сыне. Проходит несколько длительных секунд, и когда становится ясно, что она ждет моих слов, я, откашлявшись, говорю:
— Что ж. Послушайте. Думаю, мы обе знаем, зачем я здесь... Почему захотела с вами встретиться.
Я говорю ей это, хотя не до конца понимаю, что мне нужно — узнать ее, или подчеркнуть свои достоинства, или достигнуть какого-то компромисса. Но в любом случае я с облегчением иду к этому неизбежному моменту, готовая ко всему, что она может мне сказать, настраиваясь на худшее.
Она смотрит на меня и ждет.
— Я здесь... так как знаю, — говорю я ей, и это, похоже, отвечает на все вопросы. Я наклоняюсь через стол, глядя ей прямо в глаза, чтобы смысл моих слов безошибочно дошел до нее, не оставив никакой возможной лазейки.
— Знаете? — переспрашивает она. И озадаченно смотрит на меня, отчего я прихожу в ярость и подавляю внезапное, сильное желание ударить ее. Но я спокойно продолжаю, желая сохранить свое достоинство и самообладание.
— Да. Знаю... я знаю все, — говорю я, что, конечно, не совсем правда. Мне известно несколько фактов, но без каких-либо подробностей. Однако я продолжаю лгать, надеясь помешать ей сделать то же самое. — Ник рассказал мне все, — продолжаю я.
Она начинает говорить, но умолкает, в ее глазах безошибочно читается обида и удивление, которые до некоторой степени меня успокаивают. До сего момента она, вероятно, считала или хотя бы надеялась, что я оказалась здесь по наитию или в результате основательного расследования. По выражению ее лица ясно: она не догадывалась о признании Ника. Разглядывая ее острый подбородок, запоминая линии ее угловатого личика, вдруг понимаю, что не смогла бы ей позвонить и уж точно не сидела бы здесь напротив нее, если бы узнала правду каким-то иным способом. Можно сказать, обнаруженные мною факты уравнивают наши шансы. Она спала с моим мужем, но он раскрыл мне их тайну. Так что в итоге он предал и ее тоже.
— Это было всего один раз, — наконец говорит она, тихо, едва слышно.
— О. Всего один раз, — произношу я. — Ну, тогда ничего.
Я смотрю, как ее щеки багровеют, когда до нее доходит мой сарказм, стыдя ее еще больше.
— Понимаю. Понимаю... И одного раза много... Но...
— Но что? — резко спрашиваю я.
— Но в основном мы были друзьями, — говорит она, как говорит Руби, когда извиняется за вопиющее нарушение элементарных правил: «Да, мамочка, я знаю, что испачкала все стены, но смотри, какая красивая картина».
— Друзьями?
— Он был так... так добр к Чарли, — мямлит она, — и такой потрясающий хирург... я была так... благодарна.
— Настолько благодарны, что занимались с ним сексом? — шепчу я.
Ее глаза наполняются слезами, когда она качает головой и говорит:
— Я в него влюбилась. Я не хотела этого. Я точно не знаю, как и почему это случилось. Может, потому что он спас моего сына... Или, может, я просто влюбилась в него... потому что...
Она умолкает, как будто говорит сама с собой.
— Я никогда не встречала такого человека. Он... исключительный.
Я чувствую новый прилив ярости от того, что она смеет говорить мне о моем муже. О том, кого знает жалких три месяца в сравнении с семью годами нашей совместной жизни. Но вместо того чтобы указать на этот факт, я замечаю: