Жертвоприношение - Шэрон Болтон

Ричард не жалел двигателей. Мы неслись вперед со скоростью в семь или даже восемь узлов. Волны ритмично бились о корпус лодки, как молотки, отсчитывающие секунды на гигантских часах. Нос судна поднимался и опускался, и брызги морской воды периодически окатывали палубу ледяным душем. Это было ужасно неприятно, и я понимала, что чем дольше пробуду под брезентом, тем сильнее окоченею. Где же Дункан? Он собирается действовать или нет? Я встала. Крыша рубки была скользкой от воды, и мне пришлось ухватиться за леер, чтобы спуститься на палубу. Рюкзак за спиной стеснял движения. Я сняла его, пристегнула к крепительной планке, открыла и начали рыться внутри. Наконец я нашла то, что искала, и положила в карман штормовки.

Ричард сбросил обороты, и ход катера замедлился на несколько узлов. Мы проходили очень сложный участок. Тронал остался справа по борту, примерно в двухстах метрах, а вокруг в опасной близости от нас из воды вздымались темные громады скал. Для меня это было полной неожиданностью. Мы с Дунканом никогда не заплывали так далеко на восток, и я даже не подозревала, что именно здесь находятся одни из старейших скал Шетландских островов. Эти гранитные глыбы напоминали о тех временах, когда они были частью величественных утесов, которые возвышались здесь миллионы лет назад. Некоторые из них были огромными – гранитные арки и монолиты тянулись вверх или угрожающе нависали над нами. Другие почти не выступали над поверхностью воды, напоминая свирепых хищников, приготовившихся к прыжку. А под нами наверняка были подводные камни, коварные и опасные. Именно из-за них Ричарду пришлось сбросить скорость. Скалы окружали нас со всех сторон, напоминая толпу застывших в молитве монахов в черных сутанах, и бесстрастно наблюдали за тем, как мы проплываем мимо.

У меня вдруг возникло странное ощущение, что эти скалы все понимают, что человеческая драма, разворачивающаяся перед ними, отнюдь не нова, и они с холодным любопытством ждут развязки, чтобы узнать, как все обернется на этот раз.

Примерно через десять минут скалы остались позади, и катер снова набрал скорость. Дункана по-прежнему нигде не было видно, а мы все дальше удалялись от мест, где могли бы рассчитывать на помощь. Необходимо было действовать как можно скорее. Возможно, Дункан, сидя в каюте, просто не понимает, в каком направлении мы движемся. В любом случае, больше ждать мы не могли. Осторожно ступая, я прошла на кокпит и осторожно заглянула вниз, в рубку. Ричард сидел за штурвалом, карта лежала у его правого локтя. Если бы он обернулся, то обязательно бы увидел меня. Мне оставалось надеяться только на то, что он не обернется. Я подошла к левому борту, подняла крышку рундука и заглянула внутрь – там лежало несколько мотков веревки. Я выбрала самый небольшой, закрыла крышку и вернулась к лестнице. Я больше не собиралась прятаться. Если он обернется, то обязательно увидит меня. Значит, так тому и быть.

Я поставила ногу на верхнюю ступеньку.

Ричард не шевельнулся.

Держась свободной рукой за поручень, я спустилась еще на одну ступеньку. Потом еще на одну.

Третья ступенька оказалась мокрой, и мои кроссовки заскользили по ней. Послышался тихий скрип.

– Добрый вечер, Тора, – спокойно сказал Ричард.

У меня подогнулись ноги, и я тяжело опустилась на ступеньку. Ричард обернулся, наши взгляды встретились. Я ожидала увидеть в его глазах гнев, раздражение, возможно, даже нечто вроде свирепого ликования. Но увидела только грусть. Мы смотрели друг на друга довольно долго. Потом он бросил быстрый взгляд в сторону каюты, расположенной по левому борту. Я не знала, известно ли ему, что Дункан тоже на борту. Покосившись на дверь каюты, я увидела, что она плотно закрыта, и снова перевела взгляд на Ричарда. Он прикрыл дроссель, и лодка замедлила ход, почти остановившись. Потом он потянулся к пульту управления и включил автопилот. После этого Ричард встал и сделал шаг в мою сторону.

– Лучше бы ты никогда не приезжала на Тронал, – сказал он.

К глазам подступили жгучие слезы, и я почувствовала, что мой подбородок предательски дрожит.

Господи, не дай мне расплакаться! Только не сейчас.

– Полагаю, меня выдала Эмма? – спросила я, молясь о том, чтобы это было действительно так. Если обо мне сказала Эмма, они могут не знать, что я встретилась с Дунканом, и, возможно, Ричард не подозревает, что он тоже здесь. Кстати, где его черти носят? Я положила руку на карман штормовки, и прикосновение к объемистой твердой выпуклости немного успокоило меня.

– Да, она упоминала о твоем визите. После этого нам достаточно было просмотреть записи видеокамер, чтобы убедиться, что это ты. Правда, мы и без записей в этом не сомневались. Ты очень мужественно себя вела, дорогая.

Я рывком вскочила на ноги и спрыгнула на пол рубки. Ричард отступил назад. Его глаза снова метнулись к двери кабины за моей спиной, но я не собиралась позволить отвлечь свое внимание этим ложным маневром.

– Давай обойдемся без «дорогих», Ричард. Мы с тобой никогда не были близки и, судя по всему, уже никогда не будем. Думаю, что Генеральный медицинский совет обязательно захочет задать тебе несколько вопросов об услугах, которые оказывают в вашей клинике. Естественно, после того как с тобой закончит разбираться полиция.

Выражение лица Ричарда сразу стало холодным и высокомерным.

– Я не намерен выслушивать твои проповеди. Если бы не мы, эти дети умерли бы еще до рождения. Точнее, были бы убиты еще до рождения. А благодаря нам у них теперь прекрасная жизнь с любящими и заботливыми родителями.

Я чуть не лишилась дара речи.

– Это противозаконно.

– А что законно, Тора? Закон разрешает нам делать инъекцию хлорида калия прямо в сердце ребенка и смотреть, как он умирает. Вплоть до двадцати четырех недель мы делаем это по той лишь причине, что беременность является нежеланной для женщины. Но зато после двадцати четырех недель мы должны делать все от нас зависящее, чтобы сохранить ему жизнь. Разве в этом есть хоть какая-то логика?

– Этот закон придумали не мы, – сказала я, понимая, что мои слова звучат неубедительно. – Но мы не должны использовать его слабые места для того, чтобы наживаться…

– Ты хоть представляешь себе, сколько искусственных родов ежегодно заканчивается трагедией? Когда дети все же появляются на свет живыми, но физически или умственно неполноценными? – гневно перебил меня Ричард. – Мне приходилось наблюдать такие случаи. На свет появлялись дети, от которых матери отказались еще до рождения. Какая судьба их ждет? Тебе не кажется, что мы поступаем гораздо гуманнее?

– Вы торгуете живыми человеческими существами, – почти прошипела я.

– Мы помогаем женщинам, которые оказались в затруднительном положении. Мы даем бездетным парам надежду на будущее. Благодаря нам выживают десятки младенцев, которые без нас были бы убиты. Мы спасаем человеческие жизни.

Я не верила собственным ушам. Этот человек всерьез пытался оправдать свои преступления высокими моральными принципами.

– А Дана? Ее жизнь ты тоже планируешь спасти?

Мои слова немного осадили Ричарда, и его тон стал менее высокопарным.

– К сожалению, нет. Это от меня не зависит. Я слышал, что она была очень одаренной молодой женщиной. Мне жаль, что она встала на нашем пути. Хотя, – продолжал он, и в его голосе зазвучали обличительные нотки, – если кто-то и будет в ответе за смерть мисс Таллок, так это ты. Если бы ты так настойчиво не вмешивалась в полицейское расследование, она никогда бы не смогла узнать то, из-за чего ей придется умереть.

– Не умереть, а быть убитой тобою, сволочь! Это ты привяжешь к ногам Даны груз и выбросишь ее за борт.

Ричард покачал головой с таким видом, словно говорил с неразумным ребенком. Кто-то из нас двоих точно был сумасшедшим.

– Это так типично для тебя, Тора. Когда у тебя не остается никаких аргументов, ты прибегаешь к оскорблениям. Неудивительно, что мы никогда не были близки.

– Замолчи! Это не сеанс семейной психотерапии. Не могу поверить, что ты только что читал мне проповедь о спасении человеческих жизней. Ты, который в прошлое воскресенье пытался меня убить. Ты повредил нашу лодку и испортил мой спасательный жилет.

– Я ничего подобного не делал и вообще впервые об этом слышу.

– Прекрати лгать! Ты все равно собираешься меня убить, так хоть напоследок скажи правду.

– Он не лжет. Мачту подпилил я.

Я обернулась. На пороге каюты, расположенной по левому борту, стоял Стивен Гээр. Его слегка раскрасневшееся лицо выглядело помятым. Я посмотрела на его ноги. Черные кожаные ботинки.

– Господи, – сказал он, – неужели на всем катере нет Места, где можно нормально выспаться?

Глава 38

Я бросила веревку и начала отступать назад, стремясь поскорее оказаться подальше от Гээра, но почти сразу же больно ударилась о штурманский столик. Гээр шагнул в мою сторону и небрежно облокотился на лестницу. Бежать было некуда.