Измена пахнет расставанием - Ляся Бледная

Только что я стояла и разговаривала, а уже очнулась с гудящей головой, лежа на тротуаре. Чей-то крик… Нет, скорее, визг! Истошный раздирающий сознание.

Я помню, как пыталась понять по крикам людей, что случилось.

Но встать я не могла. Только сесть.

Резкий звук, словно кто-то пытается газануть на полную, заставил меня опомниться. Я лежала и слышала вопли. Приподнявшись на руке, я увидела номера машины, которая резко сдала назад и понеслась на бешеной скорости по дороге.

- Девушка, с вами все… - слышался перепуганный голос, а я увидела лежащую возле ступеней Маринэ.

- Нет! – дернулась я, чувствуя, что от удара головой, перед глазами все рябит и расплывается.

- Скорую! Скорую! Лена, звони в скорую! – кричали женские голоса. – Двух женщин сбила машина! Прямо на тротуар заехала…

- О, господи! – причитали голоса.

И я отключилась. Только бы не забыть. Только бы не забыть… Цифры номера авто, которые на этот раз я запомнила наизусть. Я уже знала, что нужно запоминать! Меня в прошлый раз все этим вопросом задолбали!

Проснулась я от того, что делаю судорожный вдох. Вокруг меня была беленькая и чистенькая палата. Даже телевизор висел на стене.

- Там моя жена! – слышался голос в коридоре. Дверь распахнулась, а в палату вошел Дамир. На нем был пиджак, поверх которого накинут белый медицинский халат.

- Аля! – Дамир подлетел ко мне, а я попыталась прокашляться. Голоса не было. Я почувствовала, как меня схватили за руку.

- Есть чем записать? – просипела я, вспоминая цифры.

- Аль, ты как? – спросил Дамир, прижимая мою поцарапанную руку к своим губам.

- Записывай, - сглотнула я. – Госномер…

Дамир взял телефон, а я диктовала. Стоило мне продиктовать последнюю цифру, как я отключилась. Сквозь сон, я слышала про сотрясение. Но ребенок жив… Это было самое важное…

- Маринэ? – спросила я, когда очнулась еще раз. Дамир сидел рядом, забыв обо всем. И о том, что у него на носу выборы. И о том, что нужно отдыхать. Под его глазами залегли глубокий морщины усталости. Черная щетина проклюнулась на его подбородке и царапала мне руку, когда Дамир прижимал ее к себе.

Дамир промолчал, опуская глаза.

- Как она? – спросила я с тревогой. Не хотелось, чтобы с ней что-то случилось.

- Плохо, - едва слышно произнес Дамир, поднимая на меня глаза. А в них читалось: «Очень плохо!». – Она в реанимации!

- О, нет! – выдохнула я, пытаясь вспомнить каждую деталь того момента. Но память, как назло все пыталась стереть. Я сейчас даже номер машины не вспомню!

- Номера пробили, - произнес Дамир. - Машина числится в угоне. По всем данным получается, что какой-то угонщик не справился с управлением, совершил выезд на тротуар, с наездом на пешеходов.

- И доказать, что это - Алишер невозможно, да? – грустно спросила я, понимая, что даже тот факт, что я запомнила номера, ничем не помог!

- Будем искать. Я это просто так не оставлю, ты понимаешь? – шершавая рука Алишера коснулась моей щеки. - Я тут… Скоро ты поправишься. Есть хорошая новость! Тебе даже гипс сняли!

- Что? – удивилась я, а Дамир приподнял одеяло.

О, боже! Как непривычно видеть ногу без гипса.

- Ее детским кремом нужно мазать, - заметил Дамир. – А то она шелушиться… Врач сказал. А еще он предупредил, чтобы ты пока не вставала!

- Хорошо, пока не буду! – согласилась я, любуясь ногой. Нет, ну мне казалось, что гипс это уже приговор! Что это навсегда! Такое бывает, если долго носить его, а тут прямо… - Что там по машине?

- Пропала бесследно! – с досадой произнес Дамир. – Дело вообще не двигается. Кто-то хорошо заметает следы.

И тут у я осмелилась задать еще один вопрос.

- Как Маринэ? – негромко спросила я.

Дамир просто вздохнул.

***

На кладбище почти никого не было в столь ранний час. Я положила дорогой шелестящий букет на могилу. Тоска щемила сердце, когда я смотрела на портрет и гравировку.

«Значит, вот так спасают жизнь…», - подумала я, а у меня прозвонил телефон.

- Да, - выдохнула я в трубку, проглатывая подступившую горечью печаль. – Да, я букет отнесла! Так, а теперь по поводу суши. Тебе какие?

Голос Маринэ на том конце трубки был слабым, но привередливым.

- С лососем, но без кунжута! Можно угря!

- Ага! – усмехнулась я, направляясь в сторону кладбищенских ворот.

Неподалеку стояла старенькая Нексия, в которую я села. По привычке я хотела бросит костыли на заднее сидение, но вспомнила, что теперь уже без них.

- Теперь нам нужно за сушками, - заметила я, вспоминая где делают неплохие суши. – У тебя что- то стучит!

- Канеэшна стучит! – возмутился Алехан. – Пора на СТО! А там на СТО прывезли машину на рэмонт. А там на капоте кров! И капот помят! Говорили, что аленя сбили за городом!

- А что за машина? - спросила я.

- Черная какая-то! – пожал плеччами Алехан. Я сунулся на другое СТО, а там рукожопы! Вот и стучу потыхоньку!

Черная машина, сбили оленя… А не та ли это машина, которая…

- А что за СТО? – спросила я, понимая, что таких машин может быть миллион!

- На выезде! – махнул рукой Алехан, а я посмотрела по направлению и тут же написала Дамиру.

В больнице меня встретили равнодушные взгляды персонала. Я накинула халат и вошла в палату.

- О! Суши! – обрадовалась Маринэ, опираясь на мои старые костыли. Гипс на ее ноге был ее беленький и чистенький. Тугой корсет держал сломанные ребра.

Я вспомнила, как некогда скинула суши с тумбочки, а сейчас видела, как Маринэ потрошит мою добычу.

- Ты смотри, - заметила я, показывая на костыль. – Не потеряй резиновую пипку! И тут еще с одного сползает подкладка.

- Как ты на них ходила? – спросила Маринэ, выключая звук на телевизоре. На ее лице до сих пор не зажили царапины. Рваная рана на руке тоже была зашита и перемотана

- Сначала плохо, а потом привыкла, - честно ответила я. – Цветы я отвезла.