И опять Пожарский. Тетралогия (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

На закуску оказался докторус Бильс. Он долго коверкал русскую речь, и в итоге стало понятно, что мало ему часа для изучение книги сей. Тут и года будет мало. Всё в этой книге по‑новому. Читать и думать надобно.

‑ Ни кому пока, Государь, книгу сию из иноземцев не показывай. Сначала самим понять надобно, ‑ напоследок попросил царёв лекарь.

Событие тридцатое

Пётр Дмитриевич Пожарский смог, наконец, отдохнуть. Последние несколько дней слились в один, бесконечная гонка со временем и желанием всё успеть. Всё, теперь уже на корабле, ничего не изменить. Что успели ‑ то успели. Пётр сидел на корме лодьи, на небольшой табуреточке, и размышлял. Подводил итоги того, что смог и чего не смог сделать за зиму. На коленке лежал блокнотик, куда он все неуспелки и записывал. Начал княжич со стекла.

Успели освоить производство бутылок, листового стекла, смальты и нескольких ваз. Теперь нужно будет всё это разделить на четыре разные производства. Сейчас за старшего на стекольном заводике остался бывший кузнец Осип Руднев. Ставить дворянчика Андрея Фёдоровича Квашнина, которого специально для этого дела обучал, управляющим стекольного заводика, Пожарский не стал. Рано ещё. Вместо этого он взял юношу с собой в Миасс, пусть на мир посмотрит, да командовать поучится.

Чего не успели по стеклу? Нужно сделать ещё матрицу по литью гранёных стаканов и рюмок с ножками. И нужно попробовать сделать зеркало. Сейчас в Мурано их делают с помощью ртути. Делают амальгаму серебра и наносят на специальное стекло, которое долго шлифовали. Попробуем пока этот же способ. Химиков под рукой нет, а самому изобрести способ, где серебро из какого‑то раствора осаждают уксусной кислотой, он не сможет. Даже с чего начинать не знает. Просто слышал когда‑то, что серебро так осаждают. Нужен химик.

Ещё нужно начинать делать хрусталь, оксид свинца у него есть, осталось добыть глауберову соль. Сам Глаубер ещё мальчишка и живёт где‑то в Неметчине, в Баварии, кажется. Отец у него цирюльник. Всё, на этом знания про великого химика заканчивались. Ладно, дадим евреям задание найти молодого сына цирюльника в Баварии с фамилией Глаубер. Может и найдут. Эта самая глауберова соль, состав Пётр естественно не знал, добывалась в заливе Кара‑Богаз‑Гол на Каспийском море. Это бывший генерал помнил, точно, стекольный завод в Гусь‑Хрустальном получал оттуда сырьё. Ещё бы знать какое государство контролирует сейчас эту территорию. Казахстана ведь ещё точно нет. Нужно отправляться туда экспедицию. И чем быстрее, тем лучше. Пока со стеклом всё.

Фарфор. Будущий управляющий, Семён Антонович Березин, восемнадцати годов от роду, тоже сейчас с княжичем плыл в Миасс, чем он лучше Квашнина. Пусть учатся ещё, науправляться успеют. Старшим остался Андрейка Лукин. Пока спрос далеко опережает предложение. Пусть наращивает мощности. Все инструкции Пётр ему на этот счёт выдал. Зотов и Крчмар тоже живы, здоровы, помогут. Вот когда вернёмся, будем пробовать делать костяной фарфор. Ещё нужно будет попробовать с помощью художников пару новых красителей придумать. Они ведь часть красок из камней получают. Возможно, что некоторые из этих красок и останутся цветными при 1500 градусах.

Токарный станок. Здесь нужно менять все деревянные части на железные и улучшить качество резцов. То, что мы пока первые в мире не радует, а огорчает, им у нас есть, что украсть, а нам у них нечего. Ладно, вернёмся поизобретаем.

Бумажное производство всё расширяется. Уже сейчас работают двадцать пять человек. В основном это вершиловские подростки. Тут пока улучшать ничего не надо, нужно расширяться, строить на берегу Волги новую фабрику. Вообще всё производство нужно из самого Вершилова убирать. Промзона должна стоять отдельно и воздух в городе не портить, благо роза ветров как раз в сторону Волги вытянута. Вот пусть весь дым за реку и сносит.

Дуняша с маслами тоже справляется сама, тут вмешиваться не надо. Цены упали до пяти рублей, то есть в два раза, но сейчас стабилизировались и заказов хватает. Люди даже, продавая Дуняше молоко, стали заводить третью корову, а кто и четвёртую. Богатеют. Даже нехватка кормов не останавливает, скупают сено в округе.

Сыры, что изготавливал Фёдор Сирота, тоже пользовались хорошим спросом и первый русский сыродел собирался летом расширяться. Он, по совету княжича, готовился копать большие подвалы для созревания сыров. Там и температура будет постоянная и влажность подходящая. Коз крестьяне Пурецкой и Жарской волостей тоже поголовье увеличивали, всех молодых козочек оставляли на молоко, на мясо шли только козлы молоденькие.

Валенки у Татьяны Бобылки теперь выпускаются всех цветов и размеров. Научились делать и белые, и чёрные, и красные, и синие, и зелёные. Помогли знахарки, надоумили какие природные красители подойдут. Сейчас летом дети побольше заготовят трав да цветов всяких и попрём. Вся шерсть теперь на валенки уходит, всё равно ткацкого станка пока не изобрели хорошего. Нечего в пустую сырьё тратить. Вот научимся ткань не хуже английской делать, тогда за это и возьмёмся, а сейчас еле на валенки шерсти хватает. Да ещё почти весь поташ на мыло извели, хорошо хоть зимой золы в округе хватает. Татьяна тоже весной будет переезжать на берег Волги, в самом Вершилово уже место для её обувной фабрики не хватает.

Сидор Косой со своим непутёвым Петькой, бывшим алкоголиком, теперь выпускают помаду. Лукаш Донич делает сами футлярчики, а бортники из пчелиного воска, масла конопляного, да красителей, что те же знахарки подобрали, варят помаду. Купцы, что наши, что заморские новую диковину расхватывают мгновенно, так что ограничивающий фактор пока производство футляров. Правда, теперь имеется токарный станок, а новые резцы золото, серебро и бронзу, в отличие от железа, режут легко, и производство помады стало увеличиваться. А если к Доничу приедут ювелиры, что он из Европы пытается заманить, то скоро вся помада в Европе будет из Вершилова. Сейчас серебро рекой в Вершилово течёт, а скоро и золотые реки попрут. Пока там конкуренты состав изобретут и научатся футляры делать.

Звёздочки и другая лапша у Матвея Лыков с семьёй уходили на ура. Тоже расширяться собираются. Теперь уже не зерно, да и не муку, а лапшу продаём. Нужно будет в Москве лавку для Лыкова поставить. Стоп. Нужно предложить на ямах по всей Руси готовить лапшу. Вот тогда можно настоящую макаронную фабрику в Вершилово строить. Нужно записать в блокнотик.

Картины Рубенс и ученики выдают стабильно. Пожарский их пока все скупает. Вот построят Академию Художеств, можно будет вывешивать в коридорах и классах. Да и дворец собственный забывать не стоит. Подносы теперь в основном ученики расписывают, сам Рубенс, и Франс Снейдерс с Якобом Йордансом редко к этому подключались. Хватало работы с картинами и росписью нового храма, да плюс фарфор ещё. Художники загружены по уши. Может, приедут итальянцы. Ещё Рубенс вызвал ван Дейка. Вот тогда можно будет и фарфоровое производство серьёзно расширить.

Иконописцы Прилукина тоже сейчас почти всё время на новый храм тратят. Горшками и прочей мелочёвкой уже ученики из крестьянских да стрелецких детишек промышляют. Такую серьёзную копеечку в дом несут, что родители за голову хватаются и младших детей в ученики волокут.

Ван Бодль издал книгу по народной медицине и сейчас договаривается с книгопечатником Швабом о двух сотнях экземпляров на латинском языке для продажи в Европе. Пусть попробует. Только Пожарский боялся, что противников у голландского доктора будет больше чем последователей. Может и хорошо. Пусть у себя в Европах кровопусканием лечатся да клизмами.

Симон Стивен закончил работу над учебником математики. Сейчас Шваб готовит его к печати. В сентябре дети пойдут в школу с новой книгой. Сам же Симон сейчас уже загорелся идеей написать учебник по математике для старших классов, где всякие иксы и функции. Пусть творит, потом посмотрим и если что поисправляем.