Ноттингем - Лина Винчестер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не может быть. – Едва сдерживая истеричный смех, я тянусь за стаканом с соком. – Так неожиданно это услышать.
– Это правда. Ты красивая и смелая. Я бы хотела научиться так же храбро противостоять всем, как ты. И ходить с гордо поднятой головой, несмотря на самые грязные слухи. Это говорит о твоей силе духа.
– Какие еще грязные слухи? – обеспокоенно спрашивает мама. – Райли, тебя обижают в школе?
– Фелис что-то перепутала, – цежу я сквозь сжатые зубы.
– Не беспокойтесь, миссис Беннет, я же говорю, что это всего лишь слухи, ложь. Я просто пытаюсь сказать, что, если бы обо мне говорили такие вещи, я бы ни за что не смогла переступить порог школы. А Райли держится и…
– Достаточно, – произносит Сойер, сжимая челюсть. Мне жутко нравится, когда он смотрит на Фелис так холодно, будто сам готов швырнуть булочку в ее голову.
– Какие вещи? – папа спрашивает это таким низким голосом, что у меня коленки трясутся. И этот тон подразумевает, чтобы сейчас никто не смел перебивать Фелис. Даже сестры и брат Митча замолкли.
– В Ноттингеме слухов больше, чем в желтой прессе, – вмешивается Сойер. – Мы правда будем уделять время за праздничным столом сплетням кучки завистливых девочек?
– Сынок, я сейчас разговариваю с Фелисити. – Папа впервые делает глоток безалкогольного пива и взмахивает рукой. – Давай.
– Я не уверена, что прилично говорить о таком за столом…
– Будь так добра, раз уж начала.
– Ну, ходят слухи, что в мужской раздевалке происходят непристойные вещи, в которых замечена Райли. И… и что она стояла там на коленях не для того, чтобы помолиться.
Папин голос звучит приглушенно, слов не разобрать, потому что в моих ушах пищит ультразвук. Ноги сами поднимают меня, рука тянется за булочкой, и я с яростью швыряю ее в Фелис. Одну, вторую, третью. Кто-то убирает тарелку с выпечкой, я зачерпываю ладонью картофельное пюре прямо из миски и запускаю его, как снежок, в лицо Фелис.
Ахнув, она вытирает лицо ладонями. Я снова тянусь к миске, но меня обхватывают за талию и оттаскивают от стола.
– Лживая стерва! – выкрикиваю я, брыкаясь и пачкая Сойера остатками пюре. – Я знаю, что ты заодно с Каллумом! Что плохого я тебе сделала? Ты украла мою жизнь – отлично, подавись! Дублируешь мою одежду по старым фото в соцсетях – пожалуйста! Но не смей на хрен врать моим близким!
Не знаю, в какой момент Сойер принес меня на кухню. Он держит меня до тех пор, пока я не выбиваюсь из сил, обмякнув в его руках.
Взволнованная Хлоя протягивает мне стакан воды, я выпиваю залпом.
– Там дети напуганы, – говорит она Сойеру. – Можешь помочь Митчу успокоить их?
Ох, боже, я напрочь забыла о детях.
– Ты как, Рембо? – спрашивает Сойер. – Попробуешь не убивать никого пару минут?
– Не уверена.
– Я быстро. – Чмокнув меня в лоб, он выходит из кухни.
Перевожу взгляд на Хлою и слышу, как сильно стучат мои зубы то ли от злости, то ли от адреналина.
– Ты видела это? Она хочет довести меня до клиники! Неужели после этого все продолжат считать ее невинной овечкой?
Хлоя протягивает мне бумажное полотенце.
– Вытри.
– Она сказала это при моих родителях! При Скарлетт! – Небрежно протерев руки, я комкаю салфетку и выбрасываю в мусорную корзину. – Чего она добивалась? Что, услышав это, они откажутся от меня, как от бракованного товара, и назовут ее своей новой дочерью?
– Думаю, она получила именно то, что хотела – вывела тебя из себя при всех. Если бы ты только отреагировала полегче, перевела все в шутку… Фелис бы проиграла. Мы с Сойером помогли бы убедить твоих родителей, что все это чушь.
Замерев посреди кухни, я, сморгнув слезы, внимательно смотрю на Хлою.
– Полегче? Я почти два месяца живу в аду, Хлоя. Сначала шантаж, потом драка, снова шантаж. Ложь Сойеру и родителям. Я потеряла место в команде, репутацию в школе и доверие родителей. Надо мной все смеются. Я потеряла уважение к себе!
– Милая, не говори так.
– Но так и есть. Там, в душевой, когда Каллум повредил руку… Я не говорила вам с Ви, потому что стыдно. Он сказал, что все закончится, если я попрошу его об этом, стоя на коленях.
Во взгляде Хлои мелькает ужас. Округлив глаза, она накрывает рот ладонью.
– Нет-нет, не уходи мыслями в минет, этого не было. Все закончилось тем, что я избила его полотенцем и пнула по заднице, если помнишь. Именно поэтому он и повредил руку, – отмахиваюсь я. – Но в тот момент я была в отчаянии и в шаге от исполнения мечты, ведь Сойер признался мне в чувствах, поэтому готова была даже встать на колени. Я сделала это, и в тот же миг мне стало противно от самой себя, Хлоя. Сколько бы я ни принимала душ, мне не отмыться от этого мерзкого ощущения.
– Милая…
– Знаю. И теперь я не могу открыто быть с Сойером, потому что это может лишить его будущего из-за гребаного Каллума и его чокнутого папаши!
– Райли, – тверже произносит подруга, указывая мне за спину.
Тело обдает холодом. Прикрыв веки, я делаю глубокий вдох и оборачиваюсь. В проходе стоит Сойер, и он выглядит более чем суровым.
– Принес успокоительное. – Он вертит оранжевый пузырек в пальцах. – Но, боюсь, мне теперь тоже понадобится.
Мрачный, как тень, Сойер проходит мимо и наливает воду в стакан. Вытряхнув на ладонь капсулу, он протягивает ее мне. Дрожащие пальцы подводят, и мне не с первого раза удается подхватить таблетку. Опустив ее на язык, я делаю большой глоток воды под пристальным взглядом Сойера. Скрестив руки на груди, он стоит, прислонившись к краю кухонного гарнитура. От вида его плотно сжатой челюсти у меня встают дыбом волоски по всему телу.
– Что? – только и спрашивает он.
Голос низкий, глубокий и далеко не добрый.
– Это долгая история.
– У меня полно времени.
– У меня тоже, – слышится голос мамы.
Прижав ладонь к груди, она подходит ко мне с осторожностью копа, пытающегося договориться с вооруженным преступником.
– Я знаю, у тебя что-то происходит, милая. Поговори с нами. Что бы ни
