Французская магия (гет) - Николай Бессарабов

30 декабря 1995 года. Шармбатон.

По старинной Шармбатонской традиции Новогодний бал проводился за один день до наступления нового года, чтобы собственно праздник ученики смогли отметить в своих семьях. Так что спустя несколько часов в Большом Зале, дополнительно до предела расширенном магией, так что для этого потребовались совместные усилия нескольких десятков волшебников, должен был начаться один из самых красочных балов во Франции.

Нейтральная территория школы позволяла встретиться на балу даже представителям враждующих семейств, так что бал одновременно был и самым масштабным, уступая разве что по количеству драгоценностей балу в Министерстве магии, который состоится в первый день нового года.

Но были, естественно, и сложности, в чем-то напомнившие мне предпразничное время в Хогвартсе — как и там, нашлось немало людей, кому было сложно пригласить понравившуюся девушку или юношу. Опять же, среди представителей сильных семей новогоднее действо давало возможность заключить или расторгнуть союз, и все это естественным образом отражалось на их детях, обучающихся в Шармбатоне.

— И все же, Гарольд, сознайся, с кем ты идешь на бал? — Что мне нравилось в братьях Рагнаррсонах, да и вообще во всей школе, так это умение задавать интересующие вопросы так, чтобы не казаться навязчивым. В Хогвартсе меня бы облепили «друзья», не оставив в покое, пока не выпытали все интересующее. А здесь — однокурсники, несколько раз невзначай осведомившись о моей избраннице и получив уклончивый ответ, быстро отстали. Девушки проявляли несколько больше интереса, к сожалению, моя шутка над семейством Кемпбеллов не слишком помогла. Так что единственным, кто меня до сих пор пытался расколоть, чисто из спортивного интереса, был Олаф.

— Да оставь ты его, приятель, — Джордж Мальфрок, сидевший в гостиной факультета, лениво перелистывал сборник стихов какого-то испанского благородного дона. — Если Гарольд обещал прийти не один, значит придет.

— Ну, должна же быть тайна, интрига, — включился в шутку я. — Так ты, друг мой, получаешь удовольствие, пытаясь меня расколоть, а я отбиваюсь.

— Ну, с Джорджем и так все ясно, — Олаф оскалился в усмешке. — Он собирается идти на бал с Шарлоттой де Бейль, и даже специально для этого разучивает какие-то старинные стихи.

— Если прекрасная леди ценит старинную поэзию, то ее кавалер не должен ударить в грязь лицом. — Высказал я свое мнение, и мы с Джорджем рассмеялись. — К тому же вы с Йоргом получили море удовольствия, когда за последний месяц трижды в моем бокале оказывалось приворотное зелье.

— Да, это было забавно... Особенно, если вспомнить, что за письма ты отсылал несчастным девушкам, вся вина которых заключается лишь в желании получить сильные гены для потомков.

— Видимо, мои слова о том, что мое сердце занято единственной девушкой, не произвели на них никакого впечатления.

— И ты надеешься, что на них произведут впечатление твои шутки?

— Я надеюсь, что на них произведет впечатление моя любимая, Олаф... — Я покрутил в руке цепочку детектора ядов. — Она действительно может быть неподражаемой, если захочет.

— Ладно, пора. — Олаф, зацепив по дороге Йорга, вышел из гостиной, направляясь в сторону факультета Солнца, где учились девушки-двойняшки, виденные мной ранее.

Я тоже выбрался из кресла, в котором просидел уже больше часа, полностью собравшись и подготовив, благодаря стилисту и кутюрье Делакура, все необходимое для бала еще вчера. Одежда, — серо-стального цвета фрачная пара, белая рубашка, лакированные туфли, чехол с палочкой, детектор ядов, перстень, — вот и все, что мне нужно было.

Флер появилась на портальной площадке вместе с матерью. Жан-Клод в последний момент получил какое-то срочное известие из Германии и отправился по своим делам. Моя любимая в этот раз оделась в чисто-белое, словно невеста, хотя, возможно, в этом тоже был какой-то намек, непонятный мне несмотря на все усилия учителей этикета. Белое, струящееся до самого пола платье с небольшим вырезом, волна светлых волос, удерживаемых серебряным обручем, обнаженные руки в тонких перчатках. Но аура вейлы, выпущенная, к счастью для окружающих, не в полную мощность, делала очаровательную девушку едва ли не самой заметной из всего потока людей, медленно идущих от портальной площадки к замку. Мари Делакур по случаю праздника одела какой-то довольно редкий и дорогой фамильный амулет, частично заглушающий притягательность чистокровной вейлы, но и к ней было обращено немало восхищенных взглядов.

— Ты как всегда прекрасна, — я с поклоном поцеловал тонкое запястье, вынужденный из-за большого количества чужих глаз перейти на формальное общение. — Мадам Делакур, моё почтение. — Следующий поцелуй предназначался матери Флер.

— Мсье Бриттон, — Мари точно так же вежливо, но отстраненно кивнула мне, однако едва заметная улыбка показывала, что женщина довольна моим внешним видом.

В большом зале уже звучала легкая, ненавязчивая музыка, небольшая группа музыкантов наигрывала тихую мелодию, под которую можно было просто беседовать. И вливавшиеся в зал ученики, родители и некоторые чиновники постепенно рассеивались по всему помещению, присоединяясь к той или иной кучке людей.

Короткий тычок в бок и уважительный взгляд от прошедших рядом близнецов показал, что они удивлены моей компанией, а в особенности девушкой, которую я держал за руку. Пока не началась торжественная часть вечера, мы втроем просто стояли, непринужденно беседуя, но периодически я ловил достаточно внимательные взгляды, устремленные на нашу троицу. Мари Делакур, убедившись, что необходимое впечатление достигнуто, мягко улыбнулась нам и исчезла в круговороте приглашенных на бал, пообщаться с замеченными подругами.

— Ну вот теперь все видят, какая девушка заняла всё место в моем сердце, — я мягко усмехнулся заулыбавшейся Флёр.

— До меня уже дошли слухи от Габриель и оставшихся на седьмом курсе подружек, что тебе не раз подливали зелья разные предприимчивые девушки, — Флер притворно нахмурилась.

Вместо ответа я молча вытащил из-под воротника цепочку с висевшим на ней медальоном — подарком Флёр — и нежно-лазурным кристаллом детектора ядов.

— Паранойя Киарана в сочетании с жизнью в Шармбатоне дают отличный результат — я не снимаю чехол с палочкой и кулон даже во сне.

— А в ванне? — Тихо-тихо произнесла Флер, насмешливо покосившись на меня.

Услышь я такой вопрос на четвертом курсе — я бы ужасно смутился и смог бы только пробурчать что-то невнятное, но больше полугода жизни в человеческих условиях и общество любимой девушки помогли мне просто с коварной гримасой ответить, что это лучше проверить на практике. Звонкий смех Флер созвучием хрустальных колокольчиков пронзил монотонный шум голосов собравшихся в зале гостей .

— Месье Бриттон, вы меня определенно смущаете своими двусмысленными шутками. — Но в глазах у девушки горели такие чувства, что мне становилось не по себе.

Я осторожно поднес к губам и поцеловал тонкие пальцы, вдохнув неповторимый аромат — находящееся почти на грани допустимого даже на таком полуофициальном мероприятии действие. Хотя... Если вспомнить, как целовались в конце Зимнего бала учащиеся Хогвартса... То этот поцелуй совершенно потерялся бы на их фоне. Флёр, уловившая по нашей мысленной связи отголоски моих эмоций и мыслей, еще раз засмеялась.

— Ты тоже вспомнил свой четвертый курс и бал? — Она не стала называть Турнир волшебников, чтобы не давать возможным случайным слушателям лишней информации.

— Да, я тогда был просто ужасен. — Я деланно потупился. — Хотя прошел всего год, но я смотрю на себя, тогдашнего, и думаю о том, каким же глупцом я был.

— Просто ты вырос за это время и из подростка превращаешься в юношу, — мимо нас скользнула Мари Делакур, до этого оживленно что-то обсуждавшая неподалеку с несколькими увешанными драгоценностями женщинами.

— И мне нравятся происходящие изменения, — лукавая и такая теплая улыбка девушки наполнила мое сердце радостью.

От ответа меня избавило появление мадам Максим, громогласным голосом объявившей начало бала. Полувеликанша обошлась без длинных речей, свойственных Дамблдору, а просто коротко поздравила всех учеников с предстоящим началом нового года. Повинуясь взмаху руки директрисы, музыканты заиграли первую мелодию.

Поскольку собравшихся в зале людей было довольно много, часть из них отступила к стенам, где стояли столики и кресла, но большинство закружилось в вихре красок и музыки. Я вёл улыбающуюся Флёр, ощущая прилив магии, пока еще скрывающейся в глубине ауры, тонкая кисть девушки в моих руках была горячей, как огонь, а блестящие глаза говорили о том, что ей нравится происходящее.

Первые полчаса мы танцевали без перерыва, мелодия сменялась мелодией, часть студентов, не знакомых со старинными танцами, постепенно отсеялась, отходя к стенам, разбиваясь на парочки и оживленные компании. Спустя небольшое время, когда внимание собравшихся в зале людей будет направлено на танцующих, часть парочек наверняка выскользнет наружу из-под бдительного присмотра деканов, родителей и преподавателей. Впрочем, надо отдать ученикам должное, так поступали в основном маглорожденные, выросшие в совершенно иных условиях, чем дети волшебников, гораздо более консервативных, чем маглы.