Счастливых бандитов не бывает - Данил Корецкий

— Уезжаю или нет, это мое дело, — поморщился Карпет. — И к убийству Гарика никакого отношения оно не имеет.

Он достал свои сигареты и закурил.

— Гарик тут ни при чем, — сказал Лис. — Я про тебя спрашиваю.

В дверь кабинета постучали, Лис неожиданно гаркнул во весь голос: «Я занят!!!». Так гаркнул, что Карпет даже вздрогнул.

— Я понимаю, говорить об этом неприятно, — продолжил Лис. — Но в Тиходонске тебе уже делать нечего. Бизнес твой усох, авторитет тоже… Не надо морщиться, Рубен. Все усохло, и не только у тебя. Я знаю. И все знают.

— Я не морщусь, — сказал Карпет, прикрываясь ладонью. — Это солнце.

— Только там, в Штатах, у тебя тоже ничего нет. Хотя главное, что там нет Каскета…

— Он мне сто лет пофиг! — взорвался Карпет. — Я его не боюсь и уезжаю не из-за него…

— Ага. Значит, уезжаешь все-таки! — усмехнулся Лис.

Карпет вздохнул и ничего не сказал.

— Вот объясни мне, Рубен, как могло такое случиться. Вы здесь жили-поживали, добра наживали… Если это можно, конечно, назвать добром. Мерялись друг перед другом, у кого машина круче, у кого бойцов больше, кто кому глотку перегрызть может ловчее… А потом откуда ни возьмись появляется Каскет и всех вас загоняет под стол, как пионеров!

Лис произнес последнее слово с прононсом: «пионэров».

— Помнишь, был такой Амбал? Никому не известный сявка Амбал, из-под баржи откуда-то вылез. И он самого пахана вашего Черномора точно таким же макаром на понт взял когда-то, явился к нему с гранатой — ты или я, или оба разом! Психологический момент!

Лис многозначительно поднял палец.

— И Черномор слабину дал. И вы тоже дали, лоханулись перед Каскетом!

— Меня там не было… И у него не граната! А у него взрывчатки под центнер было! — огрызнулся Карпет.

— Да какая разница, Рубен! От него по-любому кило фарша осталось бы — будь там граната или бомба целая! Он на риск пошел, сыграл красиво! Показал себя как настоящий блатарь! А вы…

— А что мы? Какое твое вообще дело? Чего ты лезешь, куда не надо?

Лис почесал пальцем за ухом.

— Работа у меня такая, Рубен, — сказал он. — Лезть в ваши дела, понимаешь. А когда он вас всех в своей ханайке запугал, он к тебе домой пришел! Домой! Где ты отдыхаешь, где Ева живет, Артурчик… Так только полные отморозки поступают! И тебя запугал! Да так, что ты «ответку» не включил и вообще язык в жопу засунул, даже братве ничего не сказал, сходняк не собрал! Проглотил обиду, короче! А теперь вообще убегаешь с родной земли!

— Разнюхал, значит! — Карпет вскочил, вытаращил глаза, заскрежетал зубами, потом упал обратно на стул, махнул рукой. — Да что ты понимаешь?

Лис пожал плечами.

— Все всё понимают. Каскет — король Тиходонска. А ты убегаешь в Америку, будешь неграм и латиносам прислуживать…

— Никому я прислуживать не буду! — выкрикнул Карпет. — Никаким неграм! Там… там наша диаспора сильная! Там трафик в разы больше! И вообще! Я там еще круче поднимусь, чем здесь!

Лис усмехнулся, покрутил головой, будто несмышленый мальчик рассказал ему о мечте найти волшебную палочку.

— Выбрось из головы, Рубен! Ты же не первый из братвы туда едешь! Ни один не поднялся. Там только голову поднимешь — а тебя уже за ушко да на солнышко! Про ФБР слышал? А про сроки американские? Вспомни Японца. А он-то вон какая фигура, не в пример тебе! В лучшем случае откроешь букмекерскую контору в Брайтоне… И то вряд ли — возраст не тот!

— Брайтон в Нью-Йорке, а я поеду в Лос-Анджелес, на океан, — сказал Карпет, неожиданно успокоившись. — Про Голливуд слышал? Вот туда…

— Это прямо там, где кино снимают? — удивился Лис.

— Ну, почти… Рядом! Это район такой, очень крутой район! — Карпет явно воспрял духом. — Гуссейн тоже собирает манатки. И Костя в Испанию намылился. Скоро никого из наших в Тиходонске не останется, все уедут. А один в поле все равно не воин.

— А кто тебе сказал, что все уедут? — удивился Лис. — Уедут терпилы и лохи! Антон, например, никуда не собирается! Вот он — крутой пацан! Потому все женщины на него вешаются!

Карпет открыл рот, но ничего не сказал. Сквозь щетину на щеках проступили красные пятна.

Антона Карпет ненавидел. И завидовал его молодости, его подтянутой фигуре, аккуратно подобранным костюмам, гладкой речи… Антон был полной противоположностью Карпету. Но дело, конечно, не в этом. Он змеей забрался в его семью, в семейную постель, к Лере — его второй жене, самой любимой, эта дура Ева ее так и не смогла заменить!

— Ты не обижайся, Рубен, мне все равно — что ты, что Каскет, что Антон… Мне даже лучше, если ты свалишь в свой Лос-Анджелес, — продолжал разглагольствовать Лис, не обращая внимания на налившееся кровью лицо гостя. — И все-таки этих двоих я уважаю, у них нервы стальные… А ты, Рубен… Прости, конечно, но ты — обычный терпила. К Антону бы домой Каскет не сунулся! Скорей Антон придет к Каскету с гранатой и постелит его на пол! Или отправится на тот свет вместе с ним! Потому что в нем есть внутренняя сила, это сразу чувствуется в голосе, в походке, во всем. Мужской флюид называется, слыхал? Поэтому и бабы его любят…

— Подорваться на гранате — много ума не надо! — проговорил Карпет сквозь зубы.

Лис посмотрел на него.

— Да здесь не об уме речь, Рубен. Ты видал по телевизору, как олени во время гона дерутся? Один после этого остается на территории, покрывает самок, потомство растит. А другой убегает искать новую территорию…

— В гробу я видал этого Каскета с его территорией! — заорал Карпет, приподнимаясь с места. — Здесь нет ничего, кроме грязи и снега! А там — пальмы! Океан! Там роскошная жизнь! И там меня ждут! А Каскет твой и Антон — они никому на хрен не упали, потому и подохнут здесь оба!

Лис улыбнулся и развел руками, как бы пасуя перед этими убедительными доводами.

— Может, ты и прав, Рубен. Я ведь ничего против не имею. Пусть подохнут. И пусть у тебя там, в Лос-Анджелесе, все сложится хорошо. Может, тебя в кино снимут. Тогда Каскет обзавидуется, это точно! Будет локти грызть и за хвост себя кусать…

— Если будет что кусать. И чем кусать, — процедил Карпет.

— В смысле?

— Это я так. Не важно… Больше вопросов нет?

Лис покачал головой. Вопросов не было. Карпет задвинул стул и направился к двери.

— Да, чуть не забыл, — догнал его голос подполковника.

Карпет остановился, обернулся.

Лис приветливо помахал ему рукой.

— Передай привет Брюсу Уиллису, если увидишь его в своем Голливуде! Скажи ему, что он прикольный чувак!

Карпет пожал плечами и вышел из кабинета. Он так и не понял, зачем его вызвал хитрожопый мент. Неужели для того, чтобы передать привет этому, как там его… «Крепкому орешку»?

Напоследок все же выпала Гарику счастливая карта. В свой последний путь он отправился в роскошном катафалке «линкольн таун кар» на удлиненной платформе. Как бы прощальный подарок от братвы. Однако нести гроб никто из бывших сподвижников не вызвался, эту почетную обязанность доверили рабочим из похоронного агентства. И оркестрик был небольшой. Короче, все шло, вроде бы, как всегда в таких случаях, но формально, без души.

Процессия из двенадцати машин остановилась у Аллеи Славы. Здесь хоронили героев и бандитов. За гробом шли в порядке старшинства и личной значимости — Босой с Каскетом впереди, отдельной группой за ними следовали Гуссейн, Итальянец, Антон и Костя Ким… Последним — руки в карманы, спина колесом, — тащился Карпет, что-то старательно высматривающий у себя под ногами. В некотором отдалении шла охрана, тоже разделившаяся на отдельные группы, в соответствии с симпатиями хозяев. Никто не разговаривал, не курил и даже не кашлял. Только среди пристяжи Каскета наблюдалось некоторое оживление — там какой-то молодой возбужденным шепотом расхваливал новый лазерный прицел для «ПМ», который приобрел накануне. В конце концов Кащей сказал ему, чтобы закрыл пасть и не брызгал слюной. Молодому пришлось заткнуться.

— Гляди, братва!

Рабочие, провожающие и охрана остановились у свежевырытой могилы, гроб поставили на разложенные рядом рулоны искусственного дерна. Итальянец показал на соседний ряд могил за молодыми пихтами. Там, в каком-то десятке метров, высилось надгробие в виде то ли орла, то ли поверженного демона с распластанными крыльями… Могила Валета. Птичья голова с загнутым клювом была повернута точно на место, где должен упокоиться Гарик. Слепые бронзовые глаза сердито смотрели из-под насупленных бровей.

— Недолго он Гарика ждал… Дождался! — Итальянец стянул с головы широкополую фетровую шляпу. — Вот и свиделись, наконец!

Все переглянулись, додумывая, что он имеет в виду.

— А интересно, сердце его атомное все стучит? — поинтересовался любознательный Гуссейн. — Оно ж на триста лет рассчитано…