Тайны русской веры. От язычества к империи. - Сергей Перевезенцев

И в своих конкретных поступках Симеон Полоцкий всегда выступал на стороне царской власти и в ее защиту, что проявилось во время споров между царем Алексеем Михайловичем и патриархом Никоном о правах «царства» и «священства».

В понимании Симеоном Полоцким роли российского монарха прослеживается еще одна важная черта — он стремится обозначить русского царя как вселенского, ибо именно в создании вселенского православного царства он и видит главную задачу России как «Нового Израиля» в новых исторических условиях. В «Гусли доброгласной» (1676), обращаясь к царю Федору Алексеевичу, он писал:

Да возвеселится Израиль Новый(царство Российское) о сотворшемего и синове Сиона Московскагода возрадуются о тебе, царе своем.

В других сочинениях его идеал выражен еще более четко. Так, в «Рифмологионе» он не просто воспевает российского царя, но формулирует смысловые и целевые установки будущего развития России:

Царю восточный, царю стран премногих,нас избавивый от противник многих.Прогнавы з Руси еретики,будиж в победах преславен во веки!Царствуй над всеми вселенныя страны,из язык мрачных твори христианы.Разшири веру, свет омрачным буди,иже во смертней сени гибнут люди<…>Царствуй, пресилен, преславен повсюду,где солнца запад и встает откуду!Подай ти Господь во мире сияти,второму солнцу, всеми обладати,Дабы тобою мрака избежативсем родом земли и веру познати.Буди Константин и Владимир миру,сотри кумира и прослави веру.Подай Господь миром обладати,а в век будущий в небе царствовати.

Осмысление нового положения России в мире как вселенского православного царства имело большое значение для развития отечественной историософии и было созвучно основным целевым задачам, которые формулировались в других историософских произведениях того времени.

Просветительская деятельность Симеона Полоцкого оказала большое влияние на дальнейшее развитие отечественной религиозно-философской мысли, став своеобразной идеологической и культурологической подготовкой ко многим изменениям в российской жизни, осуществленным позднее Петром I. А дело Симеона после его смерти продолжил его друг и соратник Сильвестр Медведев.

СИЛЬВЕСТР МЕДВЕДЕВ

Сильвестр (в миру Симеон Агафонович) Медведев (1641–1691) родился и до семнадцати лет прожил в Курске. В 1658 году переехал в Москву и стал служить в Приказе тайных дел. С 1665 года в течение трех лет он учился в школе Заиконоспасского монастыря, где на него обратил внимание Симеон Полоцкий. Медведев изучил латынь и польский язык, грамматику, риторику, поэтику, получил необходимые знания по истории, философии и богословию. А отношения с Симеоном Полоцким переросли в крепкую дружбу.

По окончании школы Медведев продолжил службу в Приказе, участвовал в дипломатической миссии под руководством крупного российского дипломата A. Л. Ордина-Нащокина. В 1672 году, после того как Ордин-Нащокин попал в опалу, Медведев скрылся на юге Русского государства в Молчинском монастыре в Путавле. После долгих размышлений и уговоров, через три года он принял монашеский постриг под именем Сильвестра и поселился в курском Богородицком монастыре. Через два года он оказался в Москве, где в присутствии Симеона Полоцкого встретился с новым царем Федором Алексеевичем и после долгого разговора с ним получил прощение. С тех пор Сильвестр Медведев служил на Печатном дворе «справщиком», а затем вместе с Полоцким создал типографию в Кремле (так называемую «Верхнюю», то есть дворцовую типографию, неподвластную церковной цензуре). Он принимал самое активное участие в книгоиздательской деятельности, занимался переводами и поэзией.

После смерти своего учителя Сильвестр Медведев продолжил его дело и, кроме того, стал своего рода лидером «латинского» направления в отечественной религиозно-философской мысли. А когда у власти утвердилось правительство царевны Софьи (1682–1689), то поначалу положение Сильвестра еще более упрочилось, тем более что он стал исполнять обязанности придворного поэта.

В эти же годы он прилагал множество усилий для того, чтобы открыть в Москве первое высшее учебное заведение — академию. Еще в 1682 году он составил и подписал у царя (тогда еще — Федора Алексеевича) «Привилею Московской Славяно-греко-латинской академии». Однако смерть царя помешала решению вопроса. В 1685 году переработанный текст «Привилеи» Медведев подал царевне Софье. Но в этот период его начинание вызвало резкий протест со стороны «грекофилов» и официальной церкви, в том числе и со стороны патриарха Иоакима. В итоге в 1687 году школа Заиконоспасского монастыря, возглавляемая Медведевым, была закрыта, а вместо нее (и вместо академии) были открыты «элленославянские схолы» во главе с прибывшими из Греции братьями Лихудами.

В 1689 году все замыслы Сильвестра Медведева оборвались. Страстный сторонник царевны Софьи, участвовавший в подделке решения о передаче ей власти при малолетних царях Иване и Петре, он оказался одним из главных врагов пришедшего к единоличной власти царя Петра I. Осенью 1689 года Медведева арестовали и расстригли. Более года он провел в застенках — в колодках и под пытками, all февраля 1691 года был публично казнен.

По своим религиозно-философским предпочтениям Сильвестр Медведев был последователем Симеона Полоцкого. Правда, Медведев не был «западником» в том смысле, что видел необходимость дальнейшего пути развития России именно по «западным» образцам. В отличие от Полоцкого, Сильвестру Медведеву были близки и понятны и традиционное русское понимание православного учения, и события русской истории. И, может быть, именно в его творчестве в большей степени, нежели в творчестве Симеона Полоцкого, выразилась объективная потребность освоения русской религиозно-философской мыслью нового для нее опыта рационалистического мышления.

Однако по своим методологическим установкам, которые базировались на «рационалистической методе», Сильвестр Медведев был продолжателем именно линии Симеона Полоцкого. Недаром даже в эпитафии Полоцкому Сильвестр Медведев говорит о «пользе», которую приносил России своей деятельностью Симеон:

Обаче и сего смерть от нас похитила,Церковь и царство пользы велия лишила, —Его же пользы людие лишенны…

Сильвестр Медведев целенаправленно и последовательно отстаивал необходимость рационального знания и самого широкого образования, прежде всего светского. В стихотворном «Вручении привилегии на Академию царевне Софье» он писал:

Три благодати действом наполняет:Ум умудряет, что есть благо знати,Волю же движет благаго желати,А память нудит, еже совершитиДело благое, дабы ползи быти.

А сравнивая царевну Софью с великой княгиней Ольгой, он восклицал:

Тако и ты свет наук явитиХощешь России, и в небе во век жити…

И понос от нас хощещи отъяти,Яко Россия не весть наук знати.Егда же от тя тою просветится,Вся вселенная о том удивится.

И вообще, учение и образование он считал самым главным для человека:

Без души убо живу кому быти:Тако разумну быть без ученияИ без прилежна всем попечения.

Особенно ярко эти его воззрения проявились в ходе спора с «грекофилами» в 80-е годы XVII века, в котором приняли участие и русские мыслители, и приехавшие в Россию греки, особенно братья Лихуды. Спор, развернувшийся вокруг проблемы пресуществлений Святых Даров в таинстве евхаристии, очень сложен для толкования. Еще в прошлом веке исследователи отмечали, что Русская Церковь до приезда Лихудов держалась и отстаивала отчасти латинское мнение о времени пресуществления Святых Даров в таинстве евхаристии. Кстати в Москве оно едва ли не впервые открыто было высказано С. Полоцким в «Жезле правления» (1666) и не вызвало тогда никакого возражения.

Так что, по сути дела, Сильвестр Медведев отстаивал мнение, с самого начала существовавшее в Русской Церкви. Однако на православном Востоке уже издавна сложилась иная трактовки вопроса о пресуществлении Святых Даров. И в ходе унификации церковной обрядности, проходившей в России, это мнение стало позицией официальной церкви. Именно его и высказали публично братья Лихуды, написавшие в 1687 году книгу с опровержением «латинских» (южнорусских и польских) книг по данному вопросу. Именно это мнение отстаивали инок Евфимий Чудовский и патриарх Иоаким. В ответ Сильвестр написал «Книгу о манне хлеба животнаго», в которой опроверг это мнение, а затем развил свою позицию в книге «Известие истинное православным…».