Настоящий полицейский - Иван Прохоров

– Правда?

Она повернула к нему лицо. Эти загадочные глаза он никогда не видел так близко. Закружилась голова, но он уклонился от того, что могло бы стать поцелуем, хотя это было непросто.

– Не прикидывайся, – тихо сказала она.

Он смотрел на ее длинные ресницы, она улыбалась, опустив лицо – ее ничто не пугало. Он протянул руку и коснулся ее щеки. Ветер гнал листву по пустынному парку, комета приближалась к Земле, а Бобби Винтон пел свою бесконечную песню, как ночь ласкала синевой, как лился свет от звезд над головой, и синий бархат глаз, и вздох как теплый май…

Глава 24

Глядя на капли дождя, ползущие по стеклу таксофонной кабинки, Игорь прижимал к уху непривычно огромную трубку, пытаясь сквозь треск и щелчки расслышать Вилли. Его голос казался таким далеким, словно он находился где-то в австралийской шахте.

– Повтори! – Нетерпеливо потребовал Игорь.

Когда Вилли начал повторять, перед таксофонной кабинкой с натужным ревом прополз автобус-гармошка.

– …я спешу! – Только и услышал Игорь.

У Вилли был серьезный повод – его вызвали на беседу в районный отдел и он не хотел опаздывать.

– Вилли! То, что ты сказал – очень важно!

– Я же сказал… про…. с пленки ничего.

– До этого!

– Игорь, завтра….

Вилли что-то говорил, но теперь в колодце той австралийской шахты, в которой он сидел, кто-то захлопнул крышку.

– Вилли, у меня остался всего один день!

Вздох на другом конце Игорь расслышал. Прижав тяжелую трубку к уху что было сил, он стал жадно ловить слова, прилетающие с астрономических расстояний телефонной связи двадцатого века сквозь щелчки, помехи и шум погружающегося в ранний вечер города.

Кое-как достроив по услышанным словам общую картину, Игорь понял из сказанного, что около часа ночи на пересечении Заводской и Медицинской улиц, патруль заметил мужчину похожего по описанию на субъекта в красном галстуке. Собственно, этот галстук и был единственной связующей деталью. Кто-то швырял ночью бутылки в витрину продуктового магазина у стелы в честь тридцатилетия города. Жители соседнего дома видели двух пьяных подростков. Прибывший на место патруль никаких подростков не обнаружил, зато на окраине лесного массива ошивался странно одетый субъект, поначалу принятый сотрудниками милиции за пьяного конферансье Чекушкина, склонного к необычному поведению вроде ношения женской одежды. Хотя при попытке сблизиться с субъектом женской одежды обнаружено не было, и субъект выглядел гораздо моложе Чекушкина, опросить его патрульным не удалось – субъект скрылся в лесу, однако в отчете осталась информация о красном флуоресцентном галстуке.

Последняя надежда Игоря заключалась в таинственном связном на пленке диафильма, но с ним было совсем глухо, также как и с экспертизой самой пленки. Неприятный субъект в красном галстуке, казался менее значимой зацепкой, Игорь даже забыл о нем, но теперь ухватился, как за последнюю соломинку и побежал на остановку, успев в последний момент заскочить в пятый автобус.

Проехав одну остановку, Игорь перешел через дорогу и через пару минут оказался на перекрестке, увидел на другой стороне старое кирпичное строение магазина, правая витрина которого была заложена листами фанеры. Дождь прекратился, небо прояснилось, и обманчивый сумрак расступился. Он пересек узкую Медицинскую улицу с разбитым асфальтом – вечно пустынную и сотни раз обкатанную его «Орленком», вошел на окраину того самого леса, из которого так неожиданно появился тут несколько дней назад. Он не знал, что ищет. Лес дышал прошлым, как и все вокруг. Вдоль асфальтированной дорожки, ведущей к районной больнице и дальше к моргу, валялся привычный набор мусора: упаковки от шоколадок и чипсов в старом дизайне и темные пивные бутылки.

Игорь прошелся по дорожке метров двадцать, ежась от ледяных капель, сотрясаемых ветром с деревьев, и вглядываясь в поредевший осенний лес. Там, в глубине, прохаживался старик, одетый совсем по-зимнему – в пальто и меховой шапке, и палкой на ходу ковырял что-то в земле, будто искал грибы, но скорее всего, занимался обычным батлхантерством на месте стихийных пикников – популярное занятие среди пенсионеров в девяностые.

Игорь вернулся обратно, посмотрел на хорошо протоптанную тропинку, петляющую по опушке вдоль лишенной тротуаров Медицинской улицы. Малоиспользуемая улица пересекала Заводскую и Школьную улицы и вела дальше, к стадиону. Если визуально протянуть ее, то отрезок как раз уперся бы в ту самую стену стадиона, в лесу, на которой они нашли первый рисунок.

Игорь еще раз оглядел малолюдное пространство, и взгляд его остановился на заброшенной водонапорной башне на углу перекрестка. Когда-то давно, он слышал, что эта башня была первым сооружением в городе, ее возвели на въезде – тогда еще в рабочий поселок для работников коксогазового завода. Была ли она такой старой или нет, он не знал, но ее архитектура с узкими арочными окнами, фигурными сандриками и карнизами заметно отличалась от послевоенной городской постройки, за исключением, пожалуй, здания горсовета, претендовавшего на что-то вроде неоклассицизма.

Башня всегда была заброшенной и в раннем детстве они иногда забирались по сохранившейся внутри винтовой лестнице на ее крышу, но делать там было совершенно нечего.

Игорь пробрался через кустарник и высокую траву, огляделся на всякий случай. Он уже начал привыкать к тому, что взрослые по поводу и без повода любили приставать к подросткам, указывая, что им можно делать, и чего нельзя, а уж лазание на башню, как он помнил из своего настоящего детства, взрослых особенно раздражало.

Дождавшись пока мимо пройдет шаркающий старик – прямой как жердь, Игорь резкими рывками приоткрыл проржавевшую чугунную дверь на ширину локтя и проскользнул внутрь.

Башня внутри представляла собой совершенно пустое пространство, за исключением металлической винтовой лестницы с сохранившимися площадками и горы векового мусора в виде досок и кирпичей внизу. Сверху на решетчатую панель свисала вертикальная лестница, ведущая видимо на крышу. Через узкие «стрельчатые» окна, которые опоясывали башню на условном втором уровне и перед самой крышей свет падал на остатки того, что