Русская фантастика 2008 - Юрий Нестеренко

У меня появилось искушение плюнуть на все и отправиться по нашим обычным делам, но тут я вдруг заметил впереди, у рядов со знаменитым дэхуанским фарфором, знакомую сутулую фигуру.

— Эй, напарник, очнись! — я чувствительно ткнул Бородавочника в бок. — По-моему, это Ёсик?

— А?.. — лицо неандертальца приняло наконец осмысленное выражение. — Где? Кто?..

— Вон там, кажется, толчется не кто иной, как Проныра Ёсик.

Я показал направление.

— Точно! Ну и глаз у тебя, Крэг! — Бородавочник зевнул во весь рот и почесал пузо. — Что же он тут делает?

— Пошли, узнаем.

Мы двинулись к рядам, но тут вдруг Ёсик (теперь я был уверен, что это он!) как-то странно шмыгнул боком от прилавка в сторону, в толпу и быстро пошел прочь.

— Неужели спер?! — выдохнул Бородавочник и азартно засопел: — Поймаем его, Крэг?

Проныру давно уже подозревали в жульничестве и воровстве, но до сих пор никому на горячем его словить не удавалось. Одно из правил кодекса вольных собирателей гласило: «Воровство — прямой путь к времятрясению. Подбирать следует только утерянные во времени вещи…». И вот теперь мы наконец стали свидетелями того, как Ёсик это правило нарушил.

— Давай, напарник! — скомандовал я, и соскучившийся по приключениям Бородавочник сорвался с места, словно подхваченный ураганом.

Он не успел! Проныра заподозрил неладное, когда неандерталец был еще на пол-пути к нему. Оглянувшись, Ёсик увидел приближающееся лохматое возмездие, присел, а мгновением позже перед ним вспыхнул призрачно-жемчужный контур Двери. Проныра кинулся в нее головой вперед, будто в воду, и исчез. Рычащий Бородавочник в отчаянном прыжке попытался нырнуть следом, но было поздно. Дверь растаяла, и неандерталец растянулся во весь рост на пыльной мостовой. Когда я подошел, он сидел в окружении лопочущих китайцев и, отплевываясь, громко ругался так, как могли ругаться только в каменном веке.

Я поспешил успокоить его, похлопав по загривку, и сказал:

— Идем, напарник, Проныру уже не догнать. Будем надеяться, что он не стащил нечто важное. Нам сейчас следует…

Договорить я не успел. Окружающий мир дрогнул, и по нему прокатилась волна искажений.

Большая часть домов на улице, на которой мы находились, изменилась, они стали беднее и ниже, а толпа заметно поредела, причем европейские лица, там и тут видневшиеся раньше, теперь исчезли совершенно.

В тот же миг меня скрутил дикий приступ тошноты. Я согнулся дугой и меня вырвало. Бородавочнику, кстати, тоже досталось. Он позеленел и судорожно захрипел. Преодолевая слабость, я оглянулся в поисках ближайшей Двери, и вдруг она сама открылась прямо перед нами. Налетел ледяной ветер, и нас буквально втянуло в эту Дверь.

Кувыркаясь, мы покатились по глубокому рыхлому снегу, но не завязли в нем, а несомые все тем же странным ветром, влетели в следующую самостоятельно открывшуюся Дверь. Выпали мы из нее в полной темноте на что-то мягкое и теплое. Причем это «что-то» тут же вывернулось из-под нас с громовым рыком, оказавшись гигантским саблезубым тигром, до нашего появления мирно спавшим под раскидистым деревом. Спасло нас лишь то, что у Бородавочника с перепугу прорезались древние инстинкты, и он, дико взревев, вскочил на четвереньки, приняв угрожающую позу. Тигра это слегка озадачило, и он, припав к земле, некоторое время в нерешительности ворчал и бил хвостом по траве. Этой заминки мне хватило, чтобы лихорадочно оглядевшись, увидеть знакомый, мерцающий контур следующей Двери…

— Как думаешь, Крэг, нас так расколбасило из-за Проныры?

Задав этот вопрос, Бородавочник лениво потянулся и сунул в рот горсть ягод земляничного дерева.

— Мне кажется, не только из-за него, — я тоже сорвал одну ягоду с висевшей надо мной ветки. — Понимаешь, слишком странный эффект получился: до сих пор Двери никогда сами собой не открывались! Это нечто новенькое. Такое впечатление, время пытается как бы очиститься, что ли, от вредных для него воздействий, например. Словно в комнате появился плохой запах, и она сама пытается от него избавиться. Как это может сделать комната, у которой нет вентилятора? Ну, к примеру, она попытается вывернуться наизнанку. Вот так же и время.

— Допустим, но откуда взялось это? — Бородавочник приподнялся и стал набирать в шляпу крупные, сочные ягоды. — Ведь земляника всегда травкой была. И вообще, почему наша Дверь открылась не в начало времен, как должна была, а непонятно куда?

— Меня это тоже беспокоит, напарник, и очень сильно, — вздохнув, я сел и прислонился спиной к гладкому зеленому стволу. — Но ведь Проныра совершил покражу явно не для себя. Что его могло заинтересовать в средневековом Китае? Отродясь он антиквариатом не пробавлялся, наоборот, все больше техникой, электроникой всякой.

— Значит, действительно заказ выполнял, — Бородавочник жизнерадостно улыбнулся. — Крэг, пошли в Поселок! Найдем украденную Ёсиком китайскую хрень и накостыляем ему по шее принародно, чтоб неповадно было!

Я решил несколько охладить его пыл и напомнил:

— Забыл про сквозняк и саблезубого? Ты уверен, что мы доберемся до Поселка?

— Чтоб ему мамонтом подавиться! — выругался Бородавочник. — Так что нам теперь, всю жизнь здесь землянику жрать?!

— Ты лучше подумай, кто мог Проныру на кражу подбить?

Сказав это, я сорвал еще одну ягоду. Все-таки вкусные они были, заразы!

— Ну, не Мироныч же? И не Баламут — на фига ему это?.. — пробормотал неандерталец. — Может, Хильде что понадобилось?.. Нет, она теперь с Лёли… Илюха! Только он и мог!

Высказав эти соображения, неандерталец самодовольно почесал собственное, заметно раздувшееся от земляники брюхо и вопросительно посмотрел на меня.

— Молодец, напарник! — похвалил я. — Мне тоже так кажется. Больше некому.

— Зачем он это делает? — удивился Бородавочник.

— А ты как думаешь?

— Ну хорошо, тогда зачем остальные вольные собиратели подчиняются твоему найденышу? Они-то должны прекрасно понимать, что все закончится катастрофой. Что он с ними сделал?

Я вздохнул.

— Именно: что сделал. Ты правильно выразился.

— Что, что?

— Как тебе объяснить…

— Объясняй, как есть.

— Ну, вот чтобы тебе было понятно. Лёлик, он — чиновник, бюрократ. Ты не знаешь, что это за зверь, поскольку во времена первобытно-общинного строя их не было.

— Не было, — подтвердил Бородавочник.

— В общем, долго объяснять, как они появились и каким образом дошли до жизни такой. Главное, что к концу двадцатого и началу двадцать первого века чиновники превратились в некое сообщество…

— А покороче нельзя, Крэг? — прервал меня неандерталец, который терпеть не мог длинных рассуждений.

— Можно, — сказал я. — В общем, Лёлик этот вроде шамана. Плохого шамана. Охотиться он не умеет, огонь поддерживать — тоже. Собирать коренья и то неспособен. Умеет он лишь говорить красивые, непонятные слова и с помощью этих слов заставлять других на себя работать. Вот это он умеет просто великолепно, этому он учится всю жизнь.

— Любой нормальный шаман, кроме всего прочего, еще должен предсказывать погоду, колдовать, чтобы охота была удачной, и лечить людей, — со знанием дела уточнил неандерталец.

— Все верно. Чиновники долгое время тоже были полезны обществу. Однако с течением времени их умение заставлять других людей работать на себя лишь с помощью слов совершенствовалось. И наконец настал момент, когда они осознали, что работать им ни к чему. Зачем делать хоть что-то, если кормят и так, если все блага получаются не за умение работать, а всего-навсего за умело подобранные слова и интонации? Понимаешь?

— Ах, вот как, — сказал Бородавочник. — И этот Лёлик…

— Да, он всего-навсего занимается привычным делом.

— Зачем же мы его тогда притащили в Поселок? Ну я-то — ладно, не знал. А ты?

Я молча развел руками. Что тут можно сказать? И на старуху бывает проруха.

— Но, Крэг, ты же это сделал не специально?

— Нет, конечно, — сказал я. — Мне как-то в голову не пришло, что Лёлик сможет найти применение своим способностям и здесь, в Поселке. Я должен был насторожиться уже тогда, когда он переманил Хильду у Баламута… Эх, да что там говорить!..

Бородавочник был — сама рассудительность.

— Действительно, — кивнул он, — что там говорить? Сейчас мы должны придумать, как отсюда выбраться.

— Сделать это будет не просто трудно, а…

Я снова не успел договорить. Земля под нами ощутимо вздрогнула, с дерева посыпались спелые ягоды, солнце, стоявшее в зените, вдруг начало быстро тускнеть как догорающий уголек, а стремительно темнеющий горизонт неожиданно пополз вверх.

— Крэг! — заорал Бородавочник, приседая от страха. — Что это?!