Путешествие по чашам весов. Левая чаша 2 - Ёжи Старлайт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Солнце, наконец, поднялось выше, и она увидела то же, что уже больше месяца назад показывал ей Йяццу. Лучи скользнули сквозь ущелье в горах, пролетели через сады и осветили гору. Свет заставил Хайбун засверкать яркими бликами, а женщину зажмуриться. Она почувствовала тоску и боль, как вчера в саду, когда играла в память об Озгуше и обо всех тех, кого потеряла за долгие годы странствий по Вселенной. Чувства были обострены до предела. Ей не нужно было прикладывать особых усилий, чтобы слышать все звуки, знать все мысли не только людей, но и любых живых существ. Она позволила Хранителю на какое-то время взять верх над человеком.
Старик Готоба всю дорогу, пока поднимался к храму, думал о Комде. Эта женщина вела себя с ним самым неподобающим образом и с каждой минутой раздражала все больше и больше. Даже вчера вечером, когда вместе с остальными паломниками и Посвященными устраивался на отдых, он продолжал вспоминать об их утреннем разговоре. Старик позвал к себе Кёрая и принялся сердито отчитывать его:
— Почему ты промолчал, когда она оскорбляла меня?
— Я не заметил, чтобы она сделала что-то подобное.
— Она обозвала меня стариком!
— Простите, учитель, но разве это не так?
Готоба, не обращая на слова Кёрая никакого внимания, продолжал:
— Я заметил, что вы все время переглядывались. Ты прочел ее мысли?
— Нет. Я пытался, но не смог этого сделать. Она, как и все остальные из их отряда, обладает способностью блокировать телепатию.
— Я взял тебя с собой только ради этого, а ты не справился с возложенной на тебя задачей!
— Приношу свои извинения, учитель Готоба. Смею заметить, что вы тоже поступили не самым лучшим образом, когда бесцеремонно прервали ее игру.
— Подумаешь, прервал игру! Всегда можно начать заново!
Кёрай молчал, опустив голову. Он уважал и любил своего учителя. Тот взял его на воспитание, когда он был совсем мальчишкой. Не старше маленького Гидо. Сколько всего ему пришлось пережить из-за своих необычных способностей, но учитель всегда и во всем поддерживал его, заменил и отца, и друзей. Кёрай так и не смог ни с кем сблизиться по-настоящему. Все его силы отнимало служение Клану Терпения и его адепту. Но иногда даже он недоумевал, почему Великий Учитель именно Готобу назначил на столь высокую должность. Старик не отличался каким-нибудь особым терпением или смирением. С годами Кёрай понял, что, благодаря вздорному и ершистому характеру Готобы, все окружающие невольно становились добрее и терпеливее, учились смирять себя. Может, именно в этом и заключался замысел Великого Учителя? Мужчина приподнял глаза.
Оэ-но Готоба небрежно взмахнул рукой, отпуская его. Кёрай тихо удалился, продолжая размышлять над тем, о чем думал до того, как адепт позвал его. Что сказать, как объяснить маленькому Гидо, что завтра Комда покинет город, а вместе с ним и его. Мужчина тяжело вздохнул. Он как телепат знал мысли и чувства ребенка. Знал, что тот будет сильно страдать, когда потеряет ее. Потеряет навсегда.
Солнце ярко озаряло вершину горы, когда огромная толпа людей, желающих принять участие в церемонии весеннего равноденствия, поднялась на нее. Впереди шел адепт Готоба. Сегодня он сменил старую потрепанную одежду на новую. Другие поступили таким же образом. Со стороны казалось, что на гладкую площадку перед храмом медленно вытекает васильковая река. Комда наблюдала за появлением людей, забравшись на вершину храма. Снизу ее не было видно. Да и кто стал бы смотреть вверх, на ослепительное солнце?
За свою жизнь она видела столько церемоний, что потеряла им счет. И кровавых, и таинственных, и удивительно красивых. Пожалуй, та, что начиналась внизу, больше соответствовала последнему определению. Ветер развевал складки синих одежд, и они трепетали на ветру, словно знамена. Адепт клана нес в руках большую, укрытую тканью коробку. Комда знала, что в ней находится. Кёрай несколько раз описывал ей всю церемонию.
В коробке был кристалл. Такой же, как она видела в Кисэне, только синего цвета. На нем не проверяли степень терпения, не совершали обряда посвящения. Кристалл был своего рода талисманом. Раз в году, именно в этот день, все люди, которые поднимались на гору, отдавали ему часть своей энергии, насыщая огромной силой. Именно эта энергия и была нужна Комде. Она устроилась поудобнее, рассчитывая, что ждать придется долго.
Тем временем поднявшиеся на гору люди начали занимать свои места. Одни, в обычных одеждах, образовали круг с внешней стороны храма, другие, в синем, судя по всему, Посвященные, встали в проемах огромных камней. Старик Готоба опустил коробку с кристаллом на землю в самом центре храма, склонил голову, кланяясь ему, и отступил в сторону. Он отошел почти к самым камням и начал ходить по кругу. Каждый новый круг был меньше предыдущего и приближал его к стоящей в центре коробке. До полудня оставалось около часа.
Комда внимательно следила за церемонией. Запах цветов тайры долетал даже сюда. Но, может быть, ей только так казалось. Древний храм, наделенный собственной силой, спал. Ветер тоже стал стихать. Он уже не так сильно рвал одежду и хлопал ею на ветру. Люди молча стояли под палящим солнцем. Когда до полудня оставалось несколько минут, адепт завершил последний круг и остановился у коробки. Он опустился на колени и открыл ее. Как и ожидала Комда, там оказался большой, размером с голову ребенка, кристалл. Он был прозрачно-голубым, как небо над ее головой.
Оэ-но Готоба положил его в специальное углубление на крышке коробки и встал. Это послужило началом церемонии. Движение пошло с дальнего круга. Люди раздвинули ноги и развели руки в стороны, прежде чем влиться в общий хоровод и начали первое движение. Комда насчитала три различных упражнения, которые плавно перетекали одно в другое. Когда все они были проделаны несколько раз, наступила очередь Посвященных.
Они опустились на землю, сложили ноги и подняли вперед руки. Со стороны казалось, что они обнимают большой столб, выходящий из земли и заканчивающийся в
