НИТОЧКА ПАМЯТИ Сборник фантастических произведений - Фрэнк Герберт

Была примерно середина ночи, которая на Валлоне длится 28 часов, но все равно хоть какая-то деятельность должна была наблюдаться. Хотя бы в космопорту. Ведь в Окк-Хамилот должны прибывать и отправляться рейсовые корабли, частные и официальные космолеты. Должны… но, по-видимому, не этой ночью.

Мы с кошкой пересекли террасу и прошли под широкой аркой в помещение, похожее на зал кафе. Вокруг стояли пустые низкие столики и мягкие скамейки, освещенные розовым светом с потолка. Я слышал только стук собственных подошв о полированный пол.

Остановился и прислушался — мертвая тишина. Не слышно даже жужжания комаров: все вредные насекомые уничтожены давным-давно. Огни сияли, столики гостеприимно ждали посетителей. Сколько же они так ждут?

Я сел за один из них и задумался. У меня была наготове куча планов, но мне и в голову не приходило, что я окажусь в покинутом космопорту. Как же я буду наводить справки о Фостере, если и спрашивать-то некого.

Я поднялся, пересек безлюдный зал и через широкую аркаду вышел на лужайку. Ряд высоких деревьев, похожих на тополя, образовывал темную стену по ту сторону бассейна с неподвижной водой. Еще дальше виднелись какие-то башни, сверкали разноцветные огни. Широкий проспект плавно изгибался меж двух фонтанов и уходил вдаль к холмам. В сотне ярдов от того места, где я стоял, находилось какое-то небольшое средство передвижения, к которому я и направился.

Оно представляло собой подобие низкого открытого автомобиля на двоих с мягкой обивкой внутри, отделанного фиолетовым орнаментом на фоне сверкающего хрома. Я сел в аппарат и принялся изучать систему управления, а Иценка тем временем вскочила на сидение рядом со мной. Управление оказалось простым — по обычной рычажной схеме, где главное — ручка управления, как в самолете. После небольших манипуляций с кнопками и рычажками лампочки на панели замигали, машина вздрогнула, приподнялась на несколько дюймов и медленно двинулась по дороге. Я пошевелил ручкой, покрутил наугад какие-то колесики, и автомобиль направился к далеким башням. Мне не нравилась такая езда. Обычный руль и пара педалей были бы лучше. Но все же я ехал, а не шел пешком.

За два часа мы объехали весь город… но так никого и не нашли. Вид его, по сравнению с тем, который хранился в моей сверхштатной памяти, не изменился. За одним исключением: исчезли люди. Парки и бульвары были ухожены, фонтаны и бассейны сверкали, огни горели… Но не было людей. Автоматические устройства для собирания пыли и воздушные фильтры будут еще столетиями обеспечивать чистоту, но ни одна живая душа не сможет оценить этого по достоинству. Я остановился и задумался, наблюдая за игрой цветных огней в струях водопада. Может, внутри какого-нибудь здания найдется ключ к разгадке? Я вышел из машины и выбрал наугад одно из строений, похожее на огромный розовый кристалл. Войдя внутрь, я оказался в просторной серой пещере, залитой розовым светом. Кроме мурлыканья кошки и собственного дыхания я больше ничего не слышал.

Я выбрал первый попавшийся коридор и пошел по нему, минуя пустые комнаты. Все было выдержано в валлонианском стиле: стены облицованы нефритом, парчовые драпировки переливались всеми цветами радуги, ковры пламенели огнем. В одной из комнат я нашел бархатный плащ и набросил его себе на плечи. В своей одежде я начал уже замерзать, а пребывание среди призраков далекого прошлого меня не согревало. Мы поднялись по широкой винтовой лестнице и продолжали бродить из одной пустой комнаты в другую. Я представил себе людей, которые когда-то пользовались ими. Где они сейчас?

В одной из комнат я обнаружил какой-то музыкальный инструмент наподобие кларнета. Я взял на нем пару нот. Его глубокий и мягкий звук эхом прокатился по пустынному коридору. Я поймал себя на мысли, что его звучание соответствует моему настроению: оно было грустным и сиротливым. Я вышел на высокую террасу, с которой открывался вид на цветущие внизу сады, облокотился на балюстраду и взглянул на блестящий диск Синти. Он давил своей громадой, по диаметру вчетверо превосходя земную луну.

— Преодолеть такой долгий путь и ничего не найти! — пожаловался я Иценке. Она потерлась о мою ногу и выгнула спину, словно утешая меня. Но это не помогло. После такого длительного и напряженного ожидания я вдруг почувствовал себя таким же опустошенным, как и молчаливые залы здания.

Я сел на балюстраду, оперся спиной о полированную розовую стену, вытащил кларнет и взял несколько грустных нот. Того, что было когда-то, больше не существовало. Погруженный в воспоминания, я начал играть "Павану для мертвой принцессы" и почувствовал безысходную ностальгию по славе, которая так ко мне и не пришла…

Я закончил играть и, услышав в тишине какой-то звук, поднял голову. Из тени вышли четверо высоких мужчин в серых плащах и направились ко мне.

Я уронил кларнет, вскочил на ноги и попытался было отступить, но уперся спиной в балюстраду. Четверка растянулась, охватывая меня с боков. Возглавлявший их человек поиграл короткой дубинкой весьма угрожающего вида и заговорил со мной… на непонятном языке. Я растерянно захлопал ресницами, пытаясь придумать в ответ что-нибудь остроумное.

Он щелкнул пальцами — двое других подошли и схватили меня за руки. Сжав кулаки я попытался вырваться, но тут же успокоился: ведь я был всего-навсего туристом по имени Дргон. К сожалению, я еще не успел разжать кулак, их старший взмахнул дубинкой и врезал мне по предплечью. Я закричал, попытался отскочить назад, но обнаружил, что меня держат. Рука онемела до самого плеча. Я попытался пустить в ход ноги, но быстро пожалел и об этом: под плащами у них оказались доспехи. Обладатель дубинки что-то буркнул и указал на кошку…

Мне пора было образумиться. Я расслабился и стал уговаривать свое alter ego выйти на авансцену. Я прислушался к ритму речи — то был валлонианский язык, сильно искаженный временем, но все-таки достаточно понятный.

— …музыкант будет Властителем! — произнес один из них.

Взрыв смеха.

— Ты чей, волынщик? Под чьими знаменами?

Я немыслимо изогнул язык и попытался воспроизвести те звуки, которые они издавали. Их речь казалась мне грубым коверканьем привычного мне валлонианского языка. С грехом пополам мне удалось выдавить:

— Я… гражданин… Валлона.

— Беспризорный пес? — Их старший поиграл дубинкой, бросив на меня свирепый взгляд.

— Я долго… путешествовал, — произнес я, заикаясь. — И прошу… памятки… и еще… жилье.

— Будет тебе жилье, — усмехнулся он. — В Рат-Галлионе, в бараке для челяди.

По его знаку на моих запястьях защелкнулись наручники.