Иди на Голгофу. Гомо советикус. Распутье. Русская трагедия - Александр Зиновьев

Вид сверху

Это было еще задолго до того, как я оказался вовлеченным в операцию «Эмиграция». Мы с Вдохновителем сидели в «Национале», пили вино, болтали о пустяках. Я поругивал наше высшее руководство за неспособность решать, казалось бы, простые проблемы. «Все происходящее будет выглядеть иначе, если на него взглянуть не снизу, а сверху, — сказал он. — Если хочешь, я тебе устрою возможность взглянуть на мир сверху. На одной из цековских дач будет собрана лучшая часть нашей интеллектуальной элиты. Покажут фильмы о всех сторонах жизни наиболее важных частей планеты, главным образом сделанные по заказам специальных служб Запада и добытые нашей разведкой, а также сделанные нашими разведчиками. Прочитают цикл информационных лекций без всяких идеологических коррективов и цензуры. Затем участники симпозиума на основе полученной информации будут обсуждать проблемы эпохального значения. Если этот опыт будет удачным, то подобные симпозиумы будут проводиться регулярно».

Я, конечно, согласился. Уже через три дня мы получили информацию, какую не накопили за всю прошлую жизнь. А ведь многие из участников симпозиума регулярно ездили за границу. Мы были растеряны и буквально раздавлены тем, что увидели и услышали. Лишь через неделю ко мне вернулось прежнее спокойствие и способность к трезвым размышлениям. В конце симпозиума я пришел к следующим выводам. Глядя на мир сверху, можно увидеть, что идет борьба огромных масс людей просто за физическое выживание. Коммунистическая система организации людей в ее советском исполнении является с этой точки зрения наилучшей. Наилучшей не для жизни людей в системе, а для выживания данного объединения в борьбе с другими. Сравнительно с Западом она есть единая и централизованная система. А сравнительно с Японией (и отчасти с Китаем) она естественна и опирается на естественные качества человеческой натуры. Она не предполагает такой жестокой тренировки тела и духа, как в Японии. Она может существовать без жестокой дисциплины труда, аккуратности и точности всего делаемого. Система японского типа предполагает надежность у всех составных элементов, контролируемость всех условий функционирования. Наша система состоит из ненадежных элементов, причем — в неконтролируемых условиях функционирования. У нас есть свои методы контроля, организации, надежности. Все-таки они свободнее и человечнее методов в системе японского типа, ближе к духовным достижениям западной цивилизации. Мы устремлены все-таки на Запад. Наше руководство, несмотря ни на что, поступает единственно правильным образом. Оно способствует развитию у себя дома типа производства и культуры, адекватного возможностям людей. Оно стремится взять на Западе все то, что мы не способны произвести сами. Не подражать Западу, как Япония, а именно брать там готовое. Япония конкурирует с Западом, мы — нет. Мы его используем. Наше руководство, наконец, стремится прежде всего развивать военную мощь страны, подчиняя этой цели все остальное. Готовить страну к будущей войне и делать в мире все, что может способствовать победе в этой войне, — вот эпохальная задача нашего руководства. А экономическое и культурное соревнование с Западом — это потом, когда мы разгромим Запад.

— Вот ты и взглянул на мир сверху, — сказал Вдохновитель. — Что целесообразно было бы сделать у нас с учетом того, о чем ты узнал?

— Одно, — сказал я, — а именно: настойчивее и последовательнее делать все то, что и делалось до сих пор. Но хотя бы немного повысить качество делаемого.

— Ты попал в точку, — сказал он. — Мы с тобой здесь единственные здравомыслящие люди. Знаешь, даже наши высшие руководители теряют голову, когда их знакомишь с реальностью хотя бы в ничтожной мере. И начинают пороть чушь ничуть не лучше, чем собравшиеся здесь лучшие умы нашего общества. Наших руководителей надо обучать науке эпохального руководства с азов, причем цинично, без идеологической шелухи. И нужен новый Сталин. Иначе мы можем проиграть нашу мировую битву из-за неспособности пойти до конца при исполнении наших гениальных планов.

— Если на горизонте замаячит твой новый Сталин, дай мне знать, — сказал я. — Я буду служить ему беззаветно, не оставляя лично для себя ни крупицы своих способностей.

— Я тоже согласен быть расстрелян за это. К сожалению, — сказал он, — это сейчас пока невозможно. А наши способности недостаточно сильны для того, чтобы составлять липовые отчеты чиновникам среднего ранга.

Правда и ложь

У Писателя целая библиотека антисоветской, разоблачительной, советологической, кремленологической и прочей литературы такого рода. Он черпает сведения и суждения о советском обществе главным образом из этой литературы, а не из своего жизненного опыта. Последний оказался у него чрезвычайно мизерным, как и у всех прочих критиков режима и разоблачителей (за редким исключением). Я не перестаю поражаться этой слепоте людей, купавшихся в океане фактов советской жизни, но не понявших в ней почти что ничего. Вот я держу в руках книгу известного критика советской системы и сталинизма, весьма популярного в диссидентских кругах в Москве. «Красная Армия, — пишет сей бывший советский партийный чиновник, — не хотела воевать (во время войны с Германией), народ жаждал поражения собственного правительства». И дальше: «Дряхлость Сталина совпала с дряхлостью режима». И такого рода глупости и нелепости почти на каждой странице. «Как вы это расцениваете?» — спрашиваю я Писателя. «Чушь, конечно, — говорит он. — Я был на фронте с первых дней войны. Мы рвались в бой. Но такие оговорки — мелочь. Главное — описание структуры власти и системы тут…» — «Еще большая чушь, — говорю я. — Это я говорю вам как специалист. Книжечки эти рассчитаны на невежд с определенными умонастроениями. Интеллектуальный уровень их не выше уровня заурядного партийного аппаратчика. И роль их объективно состоит в том, чтобы задурять мозги западному обывателю насчет советского общества». — «Что же делать?» — говорит Писатель. «Разоблачайте, — говорю я, — но умно и справедливо. Вы прожили в России шестьдесят лет. Участвовали в коллективизации, в войне, в послевоенной борьбе со сталинизмом… Напишите обо всем этом, но правдиво». — «Не напечатают, — говорит он. — А напечатав, разгромят как советского агента». — «Ну что же, тогда лгите», — говорю я. «Не получается», — вздохнул он.

Решение судеб

Повесился Нытик. Об этом узнали только на третий день, когда из его комнаты потянуло зловонием. Нас попросили помалкивать об этом случае, дабы не портить гармоничную картину эмиграции. Но нас и уговаривать не надо было. Мы сами позабыли о Нытике в тот же день. Как будто его вообще не было. Я вычеркнул Нытика из моего списка советских агентов и из моей памяти.

Битва против режима

Советские власти разрешили Свояченице покинуть Советский Союз. Циник заявил, что он разочарован. Он думал, что советские власти суть настоящие тираны, а они, оказывается, просто слабаки. Энтузиаст пожал Цинику руку. А я вычеркнул Циника из моего списка советских агентов.

А в это время

Запад ликует по поводу великой победы сил демократии. Еще бы не ликовать! Свояченица получила разрешение покинуть пределы нелюбимой Родины! Какое грандиозное событие! А что происходит в это время в глубине советской жизни? На это Западу наплевать. С его точки зрения, никаких глубин в советской жизни нет и не может быть. Что еще может быть глубже желания Свояченицы покинуть застенки большевизма?! А если в это время «под шумок» уничтожили нескольких настоящих, но никому (кроме КГБ) не известных борцов против «режима», это не в счет. Поскольку Запад об этом не знает (да и знать не хочет), то этого считай, что вообще нет и не было. Несколько лет назад был аналогичный случай. Тогда другой Великий Диссидент вел героическую борьбу за возможность позвонить во Францию. Великому Диссиденту через три часа после решительного протеста мировой общественности разрешили разговор с Парижем. В этом разговоре он подтвердил, что ему действительно запретили этот разговор. Запад тогда тоже праздновал победу. А в одном провинциальном городе в это время уничтожили некую «террористическую» группу. Об этом деле мне проговорился по пьянке знакомый следователь КГБ. Он рассказал также, что члены группы пытались установить контакты с западными журналистами и столичными диссидентскими лидерами. Но те сочли их провокаторами КГБ. Очень удобная позиция! Наши ведущие диссиденты не могли допустить даже мысли о том, что, кроме них, в России еще кто-то способен бороться против «режима», да к тому же бескорыстно и без расчета на известность на Западе.

Решение судеб

Получил работу в маленьком городке на севере Германии Циник. Весь день мы пьянствовали с ним. «Как устроюсь, сразу напишу, — сказал он на прощание. — Приезжайте ко мне в гости. Денег у меня будет теперь полно. Выпьем как следует, по-московски. Поболтаем. Не унывайте! Скоро и ваша судьба решится».