Лучший друг - Ян Жнівень
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Плевать. Если я не смогу сделать этого, то мы никогда не сможем стать сильнее и дойти до конца. Мне нужно сосредоточиться», – говорила ему его самонадеянность. Он лег на живот и просунул дуло в прореху в кустах. Настроив оптику, он четко видел лицо одного из парней: смуглое, в очках и с короткими черными волосами. Он что-то вяло объяснял своему низкому другу, который с энтузиазмом разводил огонь и курил сморщенный фильтр сигареты.
Спустя какое-то время раздумий Егора поднялся дым от костра. Теперь цели то и дело застилались им, подавляя и без того слабую уверенность стрелка. Егор отодвинулся от прицела и начал думать. Первым делом он снял бесполезный глушитель, только уменьшающий убойную силу и дальность выстрела. В голове появилась картина того, как в немногочисленных фильмах и играх настоящий снайпер пробивал насквозь две головы. Эта задумка показалась ему вполне интересной, так что он начал свое аккуратное перемещение прицела, сверяясь с направлением дыма, уверенный, что на таком расстоянии это сыграет роль.
Нащупав нужную траекторию, он задержал дыхание и прицелился. В такой момент ему захотелось обратиться к богу, но он взял себя в руки и дал обещание сделать все сам. Прицел был наставлен на лысую голову первого парня. Он представил, как солдату разносит голову и шальная пуля входит в череп другого. Изобилие крови в его представлении только сильнее подавило дух. Он весь дрожал, на лице выступил пот, зачесалась спина. Один лишь факт ему помогал найти причины, по которым он обязан выстрелить, – город А. Его жители, уже так давно страдающие от рэкета этих гадов, будут ему благодарны.
И при всем при этом он не хотел стрелять. Он все равно не находил достаточно аргументов для себя. Закрыв глаза, он начал думать. Представляя брата, он все больше и больше наполнялся смелостью, а надежда увидеть Машу стала основным топливом для его действий, каждую секунду сжирающим его силы с неимоверной скоростью.
Вот уже казалось – секунда, и он упадет без сознания. Без сил, так и не закончив начатое. Лысый сидел неподвижно и грел хлеб над огнем. «Если не сейчас, то никогда», – Егор весь вскипел, стало жарко, и он спустил крючок. Пуля вылетела с оглушительным грохотом, отдавшимся в ушах, словно током ударив по рукам. Пальцы онемели, глаза чуть затуманились, в ушах звенело.
Парень с лысой головой упал замертво. Второго тоже не было видно. Внутри у Егора все вскипело, как в печи. Он хотел кричать от счастья и плакать от распирающего страха и чувства вины, но, то ли стараясь успокоить себя, то ли стыдясь такой реакции, он посмотрел на упавшего замертво, и дыхание перехватило. Он встал и медленно, почти скользя по земле, начал подходить к костру. Благо мины не настигли его.
XI
Гордость за себя затуманила рассудок. Он почти дошел до костра, когда, совершенно неожиданно, прогремел выстрел. Пуля прошла у него прямо над макушкой. Второй парень выскочил из-за трупа и наставил на него прицел. Егор настолько растерялся, что выронил из рук карабин. Рука потянулась к рукоятке Далета, но парень предупредил его выстрелом в ту же больную руку. Очередной приступ боли, перетерпеть который Егору не удалось, пронзил с удвоенной силой руку. Он заорал и тяжело упал за массивное дерево, которое укрыло его от еще двух выстрелов.
– Постой! – взмолился Егор, сдерживая текущие из глаз слезы. – Прошу тебя, выслушай! Я обычный бродяга, и не причиню тебе вреда. Мне очень больно! Я не смогу тебе противостоять, послушай меня, – он прикусил губу и разгрыз ее до крови уже в который раз. – Давай поговорим. Я правда не хочу причинять тебе вреда.
– Да как ты смеешь просить пощады?! – прорычал с обидой в голосе парень и пустил три тихих предупредительных выстрела из револьвера в исполинский дуб.
«Вот же мне сегодня везет! Но что делать дальше?» – думал Егор. Наступила гробовая тишина. Егор слышал каждый шорох парня, и все зависело от одного неправильного движения. Никто не знал, как поступить дальше.
Казалось, что надежда потеряна, и парень, реакция которого явно преобладала над реакцией Егора (в конце концов, простой обыватель не успел бы так быстро спрятаться за трупом товарища), просто выловит его и пустит тихую и смертоносную пулю прямо в лоб. Тут Егор отчетливо, как тогда, в «Печи», почувствовал запах смерти. Счет шел на секунды. Профессиональный спецназовец мог любыми уловками убить его. Одно неверное движение могло разнести его голову на миллионы кусочков выстрелами разъяренного охотника из клецкого леса.
Предчувствия окутали его с ног до головы. Шаги стали громче в сотни раз, пение птиц казалось посмертной одой. Заболел живот, сердце упало в пятки. Калейдоскоп эмоций даже не давал надежды на то, что Егор справится и сможет закончить дело, найти выход. В судороге он перебирал в памяти все лучшие моменты с немногочисленными друзьями, братом и той, которую даже при смерти невозможно было забыть. Уже тогда он отчетливо понимал, что он не Джеймс Бонд. Шальная пуля какого-нибудь прохожего не убьет охотника, его смекалка не спасет. Его фильм подходил к концу. Последний, на кого была надежда, оставался брат. Шаги звучали все ближе.
«А что станет с ним? – думал Егор про брата. – Он так меня любит. Меня, ублюдка, но любит. Я тоже тебя люблю, братан. Не хочу делать тебе больно!». Он, сквозь слезы сжимая раненую руку, боль от которой почти выключила его, представлял лицо брата, когда спустя пару дней по наводке оружейника найдут его тело. В эту секунду все чувства обострились. Он перестал задыхаться и оглянулся. Джеймс Бонд все-таки проснулся в нем. Магнитную ленту зажевал проигрыватель.
Дрон, предназначение которого Егор сразу распознал, испустил по земле зеленые круги, подобные ряби на воде. По «хмыку» солдата было понятно, что он тоже это заметил. Дрон был в паре метров от врага, но Егор сразу понял, что этого должно хватить. Удача спасла его. Судьба, в конце концов, помогла ему. Тогда же он и вспомнил про книгу Коэльо, которую Егор, как тогда ему казалось, придя домой, дочитает за один день и перечитает заново.
