Сокровище из другого мира (СИ) - Елена Рей

Мне не хотелось кричать, не хотелось драться. Я застыла.

Только боль внутри тугим узлом сворачивалась в районе солнечного сплетения. Я не могла сделать вдох. Прижала вмиг окоченевшие ладони к своему телу в попытке унять боль. Но разве душевные раны так просто проходят?

На глаза навернулись слёзы.

Дэмир смерил меня ледяным взглядом, прошёлся от кончиков пальцев на ногах, скользнув по бёдрам, закутанным в белоснежную простыню, и остановился на лице. Мне показалось, в нём что-то боролось, но я не знала, что именно.

Так, не проронив ни слова, Дэмир вышел.

Глава 24

Я почувствовала себя грязной. Встала и быстро пошла в ванную. Погрузившись в воду, я даже не почувствовала её температуры. Ощущение, что мной только что воспользовались, что я всего лишь вещь, накатывало волнами. По щекам катились молчаливые слезы, а комок боли в груди всё увеличивался в размерах.

— Нет-нет-нет! — замотала головой, попытавшись прогнать мысли. — Это не он воспользовался мной! Не он. Я сама этого хотела. Я взрослая женщина, я получила то, чего желала, и мне глубоко плевать, что он там обо мне подумал. Плевать на их местные порядки.

Я приводила мысли в порядок, пытаясь не думать и не рефлексировать, почему Дэмир так поступил. Двое взрослых людей провели страстную ночь вместе, одному из них что-то не понравилось, и он ушёл. Это нормально. Так бывает. То, что я успела себе нафантазировать неземные чувства — мои проблемы. Всё это пройдёт. Предыдущие влюблённости проходили — и эта пройдет!

— Да кого я обманываю! — от злости шлёпнула ладонями по воде. — С ним всё было иначе! Острее.

Я ещё долго просидела в ванной, пытаясь привести мысли в порядок. И мне это практически удалось. Укуталась в мягкий халат, ощутив себя почти в безопасности. Но только почти.

Когда вышла, за окном уже начинался рассвет. Подошла к зеркалу, оттуда на меня смотрела миниатюрная красавица, до сих пор не могу привыкнуть к своему новому облику. Никаких следов бессонной ночи на лице не осталось, только во взгляде что-то изменилось.

— К чёрту!

Сна не было ни в одном глазу. Немного побродив по комнате, я позвала Асмодея. Он появился через несколько минут, зевая и потягиваясь.

«Ну и чего в такую рань?» — протянул энхо.

— Во-первых, кто-то вчера днём проник в мою голову, — я решила отвлечься от всего случившего насущными проблемами, а их, кстати, хватало. — Во-вторых, надо снимать следящие чары, если такие на мне всё же есть. Операция «пошли все нахер» начнётся сразу же после последнего испытания. В-третьих, мне надо хоть немного освоить магию, хотя бы простейшие заклинания, чтобы во всех сырой силой не швыряться.

«А это у тебя такое бодрое и деятельное утро из-за демона, что спал в твоей кровати? — под внимательным взглядом кота внутри меня что-то перевернулось. — Ты всё ещё хочешь от него сбежать?»

— Ты что, всё видел? — мои брови сошлись на переносице, я сделала несколько шагов к Асмодею.

«Зачем на это смотреть? Забыла? Мы связаны, я всегда примерно понимаю, что с тобой происходит, особенно учитывая, что с каждым днем наша связь становится всё крепче и крепче».

— В жопу Дэмира! — зло просопела я, скрестив руки на груди. — В жопу всех демонов! Сваливаем!

«А как же спасение угнетённых?» — обошел меня по кругу энхо и уселся на кровать.

— Нет, всех желающих сбежать невест мы возьмём с собой. Это не обсуждается. Я несу за них ответственность.

«Мда-а-а, — протянул Асмодей. — Свалить из охраняемого замка — само по себе занятие не из простых, а уж если нас будет целая толпа…»

— Не преувеличивай! Мы с Мирой уже выходили из замка и спокойно вернулись. В этот раз пойдём тем же путем и тем же способом. Самое главное — успеть слинять подальше от замка до того, как нас хватятся, — мои губы растянулись в хитрой улыбке. — И у меня на этот счёт есть идея.

«Тогда я раздобуду для тебя книгу заклинаний бездны, — кот спрыгнул с дивана и направился к ближайшей стене. — А ты пока на занятиях аккуратно выясни, пойдёт ли с нами ещё кто-то. Вечером буду проверять твой магический фон».

— Хорошо, — кивнула.

Переоделась в простое синее платье, собрала прямые послушные волосы в пучок и вышла в гостиную. Мне не хотелось, чтобы кто-то из моего окружения догадался, что произошло сегодня ночью. И дело даже не в том, что мне стыдно или я жалею о своём решении. Нет. Просто это слишком личное, сокровенное. Оно должно остаться только со мной. Ну и с ним…

Миса, как всегда, принесла завтрак. Рассказала о моём сегодняшнем расписании, ничего необычного в нём не было: занятия, обед и свободное время. Девушка даже немного посетовала на то, что наследник не пригласил меня сегодня на свидание, но я просто проигнорировала её слова.

На самом же деле глухая боль в районе солнечного сплетения возвращалась при каждом упоминании Дэмира. В горле появлялся комок. Я натянула улыбку и усилием воли прогнала волнующие воспоминания о сегодняшней ночи: и горячие объятья, и поцелуи, и ледяной взгляд.

На занятия пришла сегодня одной из последних. В классе было оживлённо, девушки горячо спорили, не обращая ни на что вокруг внимания.

— Да как вы не понимаете! — взвилась Мэри, на её стороне, помимо Лоры, стояли ещё две девушки. — Мы здесь вообще ничего не решаем! Нас просто продают наши же семьи! Нет гарантии, что мы вообще в этих браках будем счастливы… Мы же даже не знаем толком женихов. А любовь? Кто-то из вас влюбился хоть в кого-то из кандидатов?

Моё сердце кольнуло. Не сейчас. Но чувства к нему пройдут.

— Любовь рождается в браке! — высокомерно вздёрнула голову Ирма, ей поддакнули две её верные подруги. — Здесь мы выбираем из лучших! Какие глупые у тебя в голове мысли, недостойные аристократки.

— А что, аристократка не может быть счастливой? — робко заметила Лора, её голос был тих и твёрд. — Что, это удел нищих? Тогда уж лучше быть бедной… Скажи мне, лэра маор Блауф, почему ты сбежала от принца? Не хотела лишиться магии? Или твой отец решил тебя более выгодно продать?

— Да как ты смеешь! — взвилась Ирма. — Меня на отбор пригласила сама императорская чета! Что, хотите сказать, император с императрицей не счастливы в браке?

— Я не могу судить того, чего не знаю, — голос Лоры оставался твердым, — но моя мать