Босиком за ветром (СИ) - Татьяна Александровна Грачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты взрослый.
— Это да, — ухмыльнулся Макс. — Я сегодня в зеркало смотрелся. Ты знаешь, кто наш отец?
Славка покачала головой.
— Я у тебя хотела узнать.
Макс откинулся на спинку кресла, поймал за край юбки проходящую мимо официантку:
— Настюш, солнце, сделай мне американо, — он повернулся к Славке, — чай?
— Да, чай. С чабрецом есть?
— И чай с чабрецом.
Когда девушка отошла, Максим снова обернулся к Славке.
— Понятно. Жаль. Я как раз ищу нашего беглого отца.
— Зачем?
Максим долго молчал, дождался, когда им принесут напитки, и несколько минут смотрел на Славку поверх чашки.
— Скажем так, мне нужно задать ему парочку вопросов касательно жизни и смерти. Можешь не говорить, но я почти уверен, что ты обладаешь какими-нибудь необычными способностями. Наш папка чудной ловелас, и детки у него тоже чудные. Не буду тебя грузить своими проблемами, но у меня есть веская причина искать нашего потерянного родителя.
Славка выслушала Максима, отставила пустую чашку в сторону.
— Я не знаю, как тебе помочь. В его сны я попасть не могу. Я вообще в этом году впервые уехала так далеко от своей деревни.
Максим печально улыбнулся:
— Что ж, будем искать. — Он выпрямился, взлохматил волнистые волосы. — В субботу мне нужно уехать из Краснодара. Я тут временно, но, если тебе понадобится помощь или вкусный кофе, просто позвони. Я предупрежу Юзефовну, что ты моя сестра. Лера управляет моей кафэхой и вообще мой сердечный друг. Она, конечно, будет в шоке… А знаешь что? Я хочу сам посмотреть на этот шок.
Макс встал, обошёл барную стойку с холодильниками и исчез в арочном проёме позади кассы. Вернулся не один. С полноватой женщиной со строгим взглядом. Она оглядела Славку, посмотрела на Максима, потом снова на Славку.
— Вы точно родственники, — веско заключила она и добавила: — Так ты, оказывается, не цыган.
Максим приобнял женщину за плечи. Снова явственно перешёл в режим обаятельного флирта.
— Лерочка, люби мою сестру и жалуй. Весь кофе, что я мог бы выхлебать, отдавай ей. Хотя она чай любит.
Ещё час они болтали, знакомились и присматривались друг к другу. Максим выспрашивал Славку о Старолисовской, рассказывал о своей бабушке. Он вырос, как и она, без отца, фамилию носил мамину и отчество получил в честь любимого режиссёра бабушки. А в пятнадцать лет его оставила и мама. Он почти не говорил о ней, но Славка уловила в голосе Макса застарелую обиду и тоску. Напоследок он пообещал, что разыщет их папашку и узнает, что у него за хобби такое плодить необычных потомков?
Когда Макс сажал её в такси, Славка обняла его за шею.
— Я не скучаю по отцу и не хочу видеть. У меня есть мама, а он просто «существо» — как она о нём всегда говорила. Это был её выбор: родить меня. Нет у меня жажды отцовской любви, я всего получила сполна от мамы. Гораздо важнее, что у меня есть брат.
Макс растерялся, но тоже слегка приобнял Славку.
— Ты прикольная, Мирославка. Звони, если что. И просто так тоже звони, как старшему брату. Эту мысль мне ещё нужно переварить. У меня, оказывается, сестра есть.
Славка на удивление легко приняла мысль о брате. Не то чтобы она мечтала о нём, но он как-то легко вписался в её мир, при этом никого не потеснив. До его отъезда из Краснодара они больше не виделись, но через неделю Славка позвонила ему похвастаться, что в Краснодаре наконец-то выпал нормальный первый снег. Пока ещё жидкий, тонкий, но всё же снег, холодный, из ажурных невесомых снежинок. Последнее время снег в декабре был редким явлением, словно зима сместилась на один месяц вперёд, а вот в марте вполне могло завьюжить совсем по-зимнему.
Славка помнила снежные декабри. Если ветер дул со стороны полей, их домик заметало сугробами выше окон. Тогда она не ходила в школу, они сидели с мамой в гостиной и топили дровами печь. Мама плела коврики, а Славка лепила из пластилина кошмариков. И никто во всем мире ей не был нужен. Всё счастье заключалось в одном человеке — маме. Новый год они отмечали вдвоём, наряжали еловые лапы, принесённые из леса. Игрушки мастерили вместе: из шишек, перьев и лоскутков. В полночь у них было принято раскрывать не подарки, а тайны. Так Славка узнала, кто её отец, откуда берутся дети и то, что в ней течёт кровь коренных Старолисовцев, тех самых, что владели сгоревшей усадьбой. Если Зофья не хотела чего-то рассказывать, Славка не допытывалась, оставляла этот вопрос на канун Нового года, и у мамы не было выбора, но и Славка отвечала ей откровенностью и не подозревала, что настанет день, когда у неё будут секреты. Пока не появился сероглазый Шинук.
В институте вовсю готовились к Новому году. Украшали мишурой аудитории и коридоры, лепили на окна бумажные снежинки. Они периодически отцеплялись и витали в воздухе, как самые настоящие, только гигантские. Ожидание буквально пропитало воздух и наэлектризовало атмосферу. Для полного счастья не хватало только белого праздничного снега, и он наконец-то выпал.
Славка ждала праздника, но ещё больше она ждала каникул. Вместе с Лукой они собирались в Старолисовкую почти на две недели. Андрей Викторович планировал валяться перед телевизором и питаться прошлогодними салатами, пока майонез не полезет из ушей.
Выступление триклайнеров обсуждали всё чаще. Катя заговорщически доложила, что в новогоднюю ночь они будут на площади показывать программу. Славка практически не сталкивалась с Крисом, и ей стало как-то спокойнее и проще. Она больше не вздрагивала, поймав случайно его взгляд, и не пряталась в толпе, услышав имя. Наваждение отступило и отпустило. Ей очень нравилось быть в ладу с собой и не терзаться противоречивыми эмоциями. Иногда она воровато разглядывала его номер в телефоне, но больше не звонила. Втайне надеялась, что Крис не додумается пролистать историю звонков и не обнаружит её имя в списке входящих.
Славка не хотела видеть выступление триклайнеров, потом допустила эту мысль, а ближе к Новому году сказала Луке, что хорошо бы сходить на площадь. В последний
