Крымские «армагеддоны» Иосифа Сталина - Виктор Еремин

Видимо, в свете подготавливавшейся вождем политической реформы предметом его раздумий стала и ошибочность ленинской национальной политики. Сталин был в этой проблеме все годы своего пребывания у руля государства. В трехмесячный же крымский отпуск помимо всего прочего он отправился для того, чтобы убедиться в верности решений по депортации народов, чья интеллигенция была заражена прометеизмом. Крымскотатарские исследователи утверждают, что в архивах личного секретаря вождя — А. Н. Поскребышева[489] найдены записи репрессированного первого секретаря крымского обкома партии Н. В. Соловьева, где рассказано о встрече Сталина с секретарем ялтинского горкома ВКП (б) Булаевым[490] вечером 20 сентября 1948 г. Якобы тогда вождь подтвердил верность решения депортировать крымских татар. И хотя в официальных документах того времени о такой встрече ничего не сказано, можно без сомнения принять как данность уверенность Сталина в справедливости депортаций.

Ошибочно увязывать политическое преследование еврейских националистов с юдофобией Сталина и его окружения. До Великой Отечественной войны в стране решался вопрос с националистами мусульманских народов СССР и с националистами отдаленных регионов Российской Федерации. После Великой Отечественной войны на передний план вышла проблема возбужденных фашистами националистов славянских и прибалтийских народов. Параллельно решался вопрос с грузинскими националистами. Но главную опасность развала страны в конце 1940-х гг. несли бурно активизировавшиеся националисты евреев и русских.

Признавать борьбу с национализмом различных народов СССР как центральную проблему эпохи сталинизма советская власть опасалась всегда, сохраняются эти тупики и в наши дни. Престарелый Сталин, осознавая, что жить ему осталось не долго и что ответственность за будущее СССР несет прежде всего он, решил эту проблему жестко и исторически молниеносно. И справедливо, к слову сказать. Безальтернативность такого решения вождь доказал и в теории — в ходе знаменитой дискуссии о языкознании 1950-го г.

Поскольку в данной книге нас интересует полуостров Крым, исторически оказавшийся в сфере интересов еврейских националистов, не стану распыляться и расскажу прежде всего о процессе над руководителями ЕАК.

После войны в ЕАК состояло 70 человек, 15 из них были членами президиума. Комитет обслуживали 18 штатных сотрудников плюс 60 человек работали в газете комитета «Эйникайт». Итого всего еаковцев было 148 человек.

Первое обращение в правительство по поводу националистической переориентации ЕАК зафиксировано 25 декабря 1945 г. В тот день заместитель председателя Комитета партийного контроля М. Ф. Шкирятов[491] и заместитель начальника управления кадров ЦК партии Е. Е. Андреев[492], анализируя результаты партийной проверки деятельности комитета, направили на имя члена Политбюро, секретаря ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкова служебную записку. В ней, в частности, было сказано: «По нашему мнению… намерения работников Комитета превратить эту организацию в какой-то Комиссариат по еврейским делам — политически вредны и являются искажением тех задач, которые были определены при создании Еврейского Антифашистского Комитета… Наше глубокое убеждение, Еврейский Антифашистский Комитет нельзя оставлять в том состоянии, в котором он находится в настоящее время, и есть неотложная необходимость рассмотреть вопрос о его дальнейшей работе»[493]. Речь, конечно, шла не о непременном закрытии комитета, но об изменении идейной основы его деятельности, о переводе его в более созидательное русло и на пользу всего советского общества, а не отдельной национальной его части. В той же записке предлагалось: «определить круг его (Комитета. — В.Е.) деятельности, укрепить его руководство, подобрав для этого твердых политических руководителей»[494].

Что же так смущало партийных руководителей? И чем оправдывают ЕАК его апологеты? Издающийся ныне в Москве еврейский журнал «The New Times — Новое время» аргументирует позицию последних так: «Деятельность ЕАК была ориентирована сугубо на внешнеполитическую пропагандистскую активность. Тем не менее значительная часть евреев в обстановке войны, нацистского геноцида и усиления антисемитских настроений в СССР воспринимала ЕАК как своего представителя. В последний период войны руководство комитета получало много писем, в которых рассказывалось о случаях антисемитизма, о том, что невозможно вернуться после освобождения западных территорий на прежние места жительства, устроиться на работу и т. д. ЕАК обращался к высшему руководству с просьбой о помощи, в частности, в середине 1944 года обратился с письмом к зампредседателя правительства Молотову с предложением создать при комитете комиссию помощи евреям, пострадавшим от войны. Эти обращения обычно вызывали негативную реакцию наверху или оставались без ответа»[495].

Теперь поставим себя на место руководителей СССР. В стране проживало более 100 народов. От войны пострадали все. Некоторые в гораздо большей мере, чем евреи. Холокосту на оккупированных фашистами территориях подвергались все советские граждане, а холокост галутных евреев Европы аргументом для предоставления привилегий части своих граждан в СССР служить не мог. При этом вспомним, что после Октябрьской революции евреи уже имели значительные привилегии и получены они были за счет принижения тех же пострадавших в Великой Отечественной войне народов. Это, кстати, и послужило основным поводом для послевоенного бытового антисемитизма. Выполни Кремль предложения ЕАК, и получалось бы, что для защиты интересов евреев в стране основан особый комитет, а людям других национальностей предлагалось бы быть людьми второго сорта, поскольку помочь всем разом страна в послевоенной разрухе не могла. Отказ же согласиться с предложениями ЕАК уже в наши дни трактуется либеральными авторами не иначе, как государственный антисемитизм.

Однако любой объективно мыслящий человек признает, что никакого государственного антисемитизма в решениях органов власти в те годы не было. А вот национализм со стороны руководства ЕАК проявлялся со все возраставшей энергией. Но и это не главное. Беда была в том, что действительно страдали в тяжкие для советского народа годы и унижались антисемитскими эксцессами слабо защищенные (как и все рядовые жители любой страны в любые времена) галутные евреи. А вот защищать их права и получать привилегии взялась всегда всесторонне защищенная озетовская элита, уже получившая в 1920-х гг. все возможные дивиденды от революции, теперь же намеревавшаяся законодательно закрепить за собой право контроля за исполнительной системой и право указывать этой системе, что, как и когда делать на благо советских евреев. При этом какую-либо ответственность за свои решения озетовская верхушка нести не желала — они решают, а властные органы обязаны исполнять. Пусть вертятся как могут, но чтобы решения озетовцев в интересах евреев были выполнены. Иначе — антисемитизм!

О существовании кластеров в еврейском народе никогда не говорилось и не говорится — он якобы единый страдалец. Только галутная беднота исключительно страдательная сторона, а озетовская элита лишь сочувствует глутным евреям и показно защищает их, преимущественно ярким словом. Вот такое распределение труда.

Правда, приходится признать, что в ходе восстановления народного хозяйства СССР, никто из евреев без жилья и без работы не остался, вновь заработанное имущество не потерял, от реального государственного антисемитизма не пострадал (а придуманный пусть остается на совести его придумавших). Другими словами, весь сыр-бор, раздувавшийся руководством ЕАК со ссылками на корреспонденцию комитета, в конечном итоге свелся к первоочередности решения проблем, т. е. яйца выеденного не стоил.

Неадекватная настойчивость того же Михоэлса довела дело до того, что уже через год после записки Шкирятова — Андреева послышались со временем нараставшие призывы к закрытию ЕАК. Наиболее весомыми стали «Меморандум Суслова» 1946 г. и Докладная записка министра КГБ В. С. Абакумова от 26 марта 1948 г.

«Меморандум Суслова» — очень важен для понимания всего происходившего тогда в клубке национальных проблем, которые предстояло решить И. В. Сталину. Поэтому приведу его текст почти полностью, только в небольшом сокращении.

«т. Жданову А. А.

т. Кузнецову[496] А.А.

т. Патоличеву[497] Н.С.

т. Попову Г. М.

Еврейский антифашистский комитет в СССР (ЕАК) начал свою деятельность в апреле 1942 года. Официального решения партийных и советских органов о создании Комитета и его функциях не было. По заявлению руководства ЕАК, задача Комитета определялась устными указаниями тт. Щербакова и Мануильского[498] и заключалась в мобилизации еврейского населения за рубежом на борьбу против фашизма и в пропаганде достижений СССР в зарубежной печати.