К западу от Иерусалима. Смерть в Бейруте. Багдадские повешенные - Жерар де Виллье

– Бежать бесполезно: они нас расстреляют.

У магазина уже собралась целая толпа полицейских в форме и в штатском. Но курд, сидевший сзади, не понял предупреждения Малко. Он выскочил из машины, сжимая в руках кольт 45–го калибра, и выпалил в упор в ближайшего полицейского и зигзагами побежал по Саадун–стрит. Вокруг него защелкали пули, но полицейские так нервничали, что не могли как следует прицелиться. Курд дважды выстрелил в ответ, ранив одного из преследователей, и снова рванулся вперед.

Заметив чуть поодаль кучку босоногих чистильщиков, какой–то штатский крикнул им:

– Остановите его! Это еврейский шпион!

Слова произвели магическое действие. За курдом сразу же устремилась орущая толпа. Он решил свернуть в переулок, ведущий к реке, но ему преградили дорогу полтора десятка злобно орущих пацанов.

Один из чистильщиков бросил свой ящик курду под ноги, и он упал.

Началась расправа. Какой–то торговец железным прутом пригвоздил к земле руку курда, державшую кольт. Подростки принялись колотить его ящиками и щетками, соревнуясь, кто ударит посильнее. К лежавшему подскакивали все новые добровольные палачи. Сначала удары звучали резко, а затем становились все глуше: у курда были уже перебиты все кости. Один из чистильщиков принес откуда–то огромный камень и с победным криком уронил его на голову жертвы.

Оставив лежать на земле то, что еще минуту назад было человеком, все вернулись к «мерседесу» Джемаля. Там полицейские ударами прикладов уже разгоняли толпу.

Капитан армейской службы безопасности несколько раз выстрелил в воздух из пистолета. Полицейские подтащили Малко я Джемаля к патрульной машине и втолкнули вовнутрь. Автомобиль мгновенно рванулся с места.

Оглушенный ударом приклада, Малко ни о чем не мог думать.

Глава 14

Все вокруг вертелось, вертелось без конца. Ровные стены, на которые падал взгляд Малко, принимали безумные, дьявольские очертания, изгибались, корежились, качались на волнах.

Вдруг голову пронзила острая боль. Он закричал, закрыл глаза и снова открыл их, чувствуя, что череп вот–вот расколется пополам.

Он снова закричал, не узнавая собственный голос:

– Хватит! Хватит!

И лишь спустя несколько минут сообразил, что лежит на полу лицом вверх. Малко поднял глаза и увидел медленно вращающийся вентилятор. Один лишь вид рассекающих воздух лопастей вызвал у него непреодолимую тошноту. Но его желудок был уже совершенно пуст и лишь несколько раз судорожно сократился.

Его подняли и посадили на стул. Судя по всему, это были все те же люди. Их лица расплывались перед глазами Малко: он был не в силах что–либо четко разглядеть. Охранники отпустили его, и Малко тяжело повалился на бок, не успев даже понять, что падает. Из–за перенесенных побоев он утратил чувство равновесия.

– Зачем вы собирались встретиться с курдами?

Допрос вел капитан армейской службы безопасности с тонким, аристократическим лицом. Его фраза прозвучала словно в тумане. Вопрос был все тот же: палачам Малко недоставало профессиональной сообразительности. Приходя в сознание, он втайне радовался: только благодаря этому ему удалось продержаться до сих пор.

Сначала его пытались заставить сознаться в том, что он привез материальную помощь так называемому произраильскому подполью. Полицейские грубо избили Малко и угрожали ему приставленным ко лбу пистолетом.

Он старался использовать неуверенность следователей, чтобы сбить их с толку, и с тревогой ожидал очной ставки с Амаль. Но полицейские даже ни разу не произнести ее имя. Отрезанный от внешнего мира, Малко мог только гадать, что происходило после его ареста.

Один раз он повстречался в коридоре с Джемалем. Лицо курда было покрыто синяками. Джемаль улыбнулся ему, прежде чем их развели по кабинетам. Они не успели обменяться ни единым словом.

В другой раз в кабинет притащили несчастного доктора Шавуля. Тот вытирал с лица кровь и готов был подписать что угодно.

У Малко еще оставались силы. Он бросился на капитана, но капитан оглушил его ударом пепельницы.

Затем началась стадия вентилятора.

С первого взгляда могло показаться нелепым подвесить человека к лопастям огромного вентилятора и медленно вертеть его в течение нескольких часов. Поначалу Малко держался, закрыл глаза, чтобы не видеть стен комнаты.

Мучения начались примерно через час. Кровь, отгоняемая центробежной силой; скапливалась у черепной коробки, оставляя без питания большую часть мозга. Это вызывало ужасно острую боль в голове. Ему казалось, что он сходит с ума.

Через два часа Малко только с виду был похож на человека. Выпучив глаза, он кричал как раненое животное, блевал и непроизвольно мочился на пол к великой радости наблюдавших за ним полицейских. Когда его отвязали, он почувствовал, что язык уже не слушается его и бесполезным куском мяса лежит во рту. Палачи тоже заметили это и нехотя позволили ему прийти в себя.

Пытка возобновлялась после небольших перерывов, четыре дня подряд.

Затем Малко дали подписать протокол, водя его рукой по бумаге. Он не сопротивлялся, зная, что это является неотъемлемой частью традиционного ритуала и ровным счетом ничего не меняет.

Полицейские устало задавали ему один и тот же вопрос:

– С какой целью вы приехали в Ирак?

Малко придерживался версии, которую они отработали с Джемалем Талани. Курд наверняка не проговорился, поскольку следователь Малко ни разу не упомянул о Черной Пантере.

В редкие минуты ясного сознания он испытывал горькое разочарование: теперь Амаль знает, кто он на самом деле, и ни за что не подаст сигнал. Сложная бомба замедленного действия, которая могла бы сработать в его отсутствие, сделалась совершенно безвредной из–за отсутствия детонатора.

Относительно себя Малко не питал никаких иллюзий. Иракцы ни в коем случае не выпустят на свободу пойманного иностранного агента. И ни в коем случае не станут судить его открыто. Как многие другие, он будет ликвидирован тайком. И все же Малко не мог понять, откуда они столько о нем узнали. Ведь он не отступал от своей «журналистской» легенды. «Не признавайтесь ни при каких обстоятельствах!» – говорил ему когда–то Дэвид Уайз.

Малко был настолько измучен, что почти не воспринимал боль.

– …с курдами?

Он услышал только последние слова вопроса и хотел что–то ответить, но язык не подчинялся ему.

Внезапно его схватили за волосы и подняли голову. Перед ним стоял Джемаль. Малко с трудом узнал его: лицо курда раздулось, словно резиновый мяч. Он тоже провел не один час, подвешенный к вентилятору. Лопнувшие кровеносные сосуды сделали его глаза красными, как у кролика.

Но в этих глазах мерцало мрачное пламя ненависти, и Малко мгновенно понял, что курд не сломлен, что он ничего не сказал.

Малко знал, что иракцы нередко «забывали» о пленниках, подвешенных к вентилятору. Это был удобный способ отправить их на тот свет. В определенный момент наступала смерть от закупорки сосудов мозга, которая, в случае вскрытия (случай этот, впрочем, был довольно мало вероятным) могла сойти за естественную. Хотя иракские патологоанатомы прекрасно понимали, что именно явилось причиной смерти.

Капитан крикнул в самое ухо Джемалю:

– Сколько времени ты знаком с этим шпионом?

Малко почти потерял слух и не уловил, что ответил курд. Он лишь увидел, как Джемаль пошевелил губами и как капитан ударил его по лицу.

Потом капитан обратился к нему, но Малко не понял вопроса. Двое солдат сразу же начали устанавливать стремянку, по которой его подтягивали к вентилятору. В бешенстве он попытался сопротивляться: одна лишь мысль об этой адской карусели приводила его в ярость. Зарычав, как дикий зверь, он со связанными руками бросился на охранников. Удар прикладом пришелся ему в затылок, и он погрузился во мрак.

Последней его мыслью было: Черная Пантера и ее люди успели укрыться в безопасном месте.

Каждый вечер, когда после очередного допроса его водворяли в тесную одиночную камеру, Малко делал ногтем царапину на штукатурке, чтобы не потерять счет дням.

* * *

Капитан–аристократ, которого звали Тагар, был в полном отчаянии. Вот уже четвертый раз он не мог сообщить генералу Окейли ничего нового.

Крокодильи глазки угрожающе смотрели на него.

– И это все?!

Наступило секундное молчание. Даже сюда, на двенадцатый этаж Министерства обороны, доносились с улицы пронзительные гудки автомобильных клаксонов.

– Все, господин генерал, – развел руками капитан. – Этот человек твердит, что он журналист и что хотел просто съездить на север и повидать курдов. Мы обыскали все его вещи, но ничего подозрительного не нашли.

Генерал Окейли раздраженно вздохнул.

– А что курд?