Танковые сражения. Боевое применение танков во Второй мировой войне. 1939-1945 - Фридрих Вильгельм Меллентин

Генерал Бальк делал все, чтобы, воспользовавшись затишьем на фронте, довести уровень боевой подготовки этих двух танковых дивизий до максимума. Наши отношения с командованием 1-й танковой армии были очень хорошими; армией командовал генерал-полковник Раус, а его начальником штаба был мой старый друг генерал-майор Вагенер. До войны он служил в Силезском кавалерийском полку, расквартированном неподалеку от моего собственного; он был страстным лошадником и охотником, и мы часто охотились вместе. Он рассказал мне о том, что произошло с 1-й танковой армией, когда она попала в котел в районе Скала-Подольской в марте, и мы с ним подробно обсудили последние операции наших армий на Украине. Естественно, мы с ним были очень огорчены недавним смещением фельдмаршала фон Манштейна, единственного человека, чей военный гений мог противостоять силе русских. Группа армий «Юг» теперь была переименована в группу армий «Северная Украина» (хотя мы уже оставили эту страну), во главе ее теперь стоял фельдмаршал Модель. Это был подтянутый, живой человек невысокого роста, никогда не расстающийся со своим моноклем. Хотя он был военачальником большого дарования и энергии, его вряд ли можно было считать равноценной заменой Манштейна. В частности, Модель был слишком склонен вдаваться в излишние детали и даже указывал своим командирам корпусов и командующим армиями, куда они должны поставить ту или иную часть. Подобная манера излишне раздражала генерала Балька[214].

Карта 52. Наступление войск Центрального фронта в июне – июле 1944 года

Более двух месяцев на Восточном фронте ничего не происходило, хотя радио приносило нам множество тревожных новостей о событиях на других театрах военных действий – о крупных сражениях в Италии, об ужасных бомбардировках Германии и Франции, о падении Рима и, наконец, о высадке союзников в Нормандии. Для тех, кто занимался проблемой англо-американского вторжения, было совершенно ясно, что первые несколько дней вторжения, возможно, даже первые 24 часа были решающими. Я знал, что мой бывший командир, фельдмаршал Роммель, считает именно так и сделает все возможное и невозможное, чтобы сбросить наших врагов в море еще до того, как они успеют занять хотя бы небольшой плацдарм. К 14 июня стало ясно, что он в этом не преуспел. Я не знал тогда, почему его план сосредоточения танковых дивизий поблизости побережья не сработал, но с этого времени наши войска на Западе были обречены на продолжительную и кровавую борьбу, которая могла закончиться только катастрофой и поражением[215].

Тем временем русские занимались крупномасштабной реорганизацией своих сил, хотя становилось все яснее, что они готовы начать наступление на громадном фронте от Балтики до Карпат. В середине июня XLVIII танковый корпус снова вернулся на передовую, заняв жизненно важный участок фронта к югу от железной дороги Львов – Тернополь. В этих местах в 1914-м и 1916 годах шли тяжелые бои, и теперь были все основания считать, что нынешние противники окажутся достойны своих предшественников.

Прорыв войск Конева

Занимаемая XLVIII танковым корпусом линия обороны проходила по реке Стрыпа, огибая несколько болот между рекой Серет и верховьями Западного Буга (см. карту 51). 1-я и 8-я танковые дивизии перешли под командование III танкового корпуса, а нам были приданы восемь пехотных и одна артиллерийская дивизия, а также несколько отдельных частей. Никакой точной информацией о намерениях русских мы не располагали. Радиоперехват и допросы пленных давали самые противоречивые сведения. То, казалось, наступление начнется вот-вот, а через некоторое время оно представлялось невозможным. Обстановка менялась каждый день. На переднем крае было точно установлено наличие только второстепенных частей русских, но это еще ни о чем не говорило – мы знали о привычке русских сосредоточивать наступающие войска в самый последний момент.

Командование XLVIII танкового корпуса считало опасным позволить противнику удерживать район к западу от озер, примыкающих к реке Серет. Этот участок был покрыт густым лесом, что давало русским возможность скрыть сосредоточение и развертывание своих войск. Мы предложили атаковать русских и отбросить их к реке Серет, но наше предложение было отвергнуто. Вместо этого нам было приказано провести разведку боем силами двух батальонов, поддержанных танками и артиллерией. Приказ был выполнен, разведка подтвердила, что русских было достаточно легко оттеснить к линии реки Серет и предотвратить их наступление. Но сделать больше, чем мы сделали, нам было запрещено.

Тем временем на центральном участке Восточного фронта происходили весьма неприятные для нас события. Красная армия 22 июня отметила третью годовщину нашего вторжения в Россию началом наступления четырех фронтов (146 стрелковых дивизий и 43 танковые бригады) на фронте протяженностью 300 миль, изогнувшемся от Мозыря на реке Припять до Полоцка на Западной Двине. Фельдмаршал Буш, командующий группой армий «Центр», понимал, что ждет его войска, и запросил разрешения отступить на рубеж реки Березины, сведя тем самым всю подготовку русских к наступлению на нет. Гитлер, разумеется, наложил на отход свое вето, и несчастные войска группы армий «Центр», занимавшие слишком растянутый фронт, были просто разорваны на части еще до натиска основных сил русских[216]. 26 июня пал Витебск, 27-го – Орша, 28-го – Могилев; Бобруйск был взят 29 июня. Крупные немецкие силы попали в окружение, а наши потери военнопленными скоро превысили 80 тысяч человек. 1 июля русские форсировали Березину, а 3 июля их передовые части вступили в Минск. Танки маршала Ротмистрова уже грохотали по равнинам Северной Польши, и Гудериан пишет: «Они устремились вперед, и казалось, уже ничто не могло остановить их»[217]. 25 немецких дивизий просто-напросто перестали существовать.

К 13 июля русские взяли Вильно (г. Вильнюс. – Пер.) и Пинск и подошли к пригородам Ковно (г. Каунас. – Пер.) и Гродно. Они находились уже в сотне миль от германской границы; создалась «реальная угроза» прорыва в Восточную Пруссию вследствие успеха противника и отсутствия у нас каких-либо резервов»[218]. Именно этот момент и выбрал маршал Конев для начала нового наступления в Галиции.

Всю первую половину июля наш XLVIII танковый корпус готовился к нанесению удара по русским войскам, но наша задача осложнялась бескомпромиссным отношением фельдмаршала Моделя. В группе армий «Северная Украина» существовал следующий принцип: «Линия фронта должна удерживаться любой ценой, артиллерия и танки должны располагаться в глубине обороны равномерно; если противник прорвет передовые позиции, он должен повсюду встречать на своем пути препятствия».