Россия или Московия? Геополитическое измерение истории России - Леонид Григорьевич Ивашов

Вопрос о соотношении понятий «цивилизация» и «формация» для геополитических исследований имеет принципиальное значение, особенно когда в ходе анализа геополитической обстановки в мире или отдельном регионе необходимо выявить доминирующие на данном временном (историческом) этапе направления геополитического противоборства.

Многие ученые считают цивилизацию и формацию родственными категориями, однако во взглядах на исторический прогресс предпочтение отдают цивилизации, так как цивилизационный подход позволяет, во-первых, избавиться от грубого социологизма и детерминизма, примата материального над духовным (что положено в основу понятия «общественно-экономическая формация»), а во-вторых, преодолеть догматизм жесткой пятичленной схемы смены общественно-исторических формаций[297]. Формационный подход к истории, в свою очередь, рассматривает эволюцию как линейный процесс замены обществ с одним способом производства обществами с другим, более совершенным способом производства, тогда как при цивилизационном подходе учитываются цикличность исторического развития, специфика и самобытность судеб разных стран и народов.

С точки зрения теории геополитики различие между формационными и цивилизационными аспектами современного геополитического противоборства связано прежде всего с определением приоритетных на данном историческом этапе и в данном конкретном регионе форм геополитической экспансии. При формационном противоборстве экспансия осуществляется путем навязывания другим субъектам своего типа производственных отношений, пронизывающих структуру воспроизводства, форм собственности, характера производства, присвоения, обмена, распределения и потребления общественного продукта, а также систему экономического управления. Иными словами, доминирующими в этом случае экспансии выступают элементы базиса общества. При цивилизационном подходе на первый план выступают элементы надстройки общества, прежде всего общественное создание и духовный мир человека (наука, культура, религия, язык, мораль, идеология), а также социально-политические отношения (социальные, национальные, политические, правовые и др.). Особое место в цивилизационной экспансии занимают национально-культурные традиции и образ жизни.

Пик формационного противоборства пришелся на начало 80-х гг. XX века, когда в основе биполярного мироустройства лежала всесторонняя борьба между мировой системой социализма, представлявшей собой коммунистическую общественно-экономическую формацию, и мировой капиталистической системой, представлявшей собой капиталистическую формацию. Другой стороной формационного противоборства выступает борьба за завоевание ведущих позиций в сфере социально-экономического развития. В этом случае линейное историческое развитие представляет собой последовательную смену неолитической, раннеклассовой, античной, средневековой, прединдустриальной, индустриальной, постиндустриальной, информационной и других формаций.

Формационное противоборство неразрывно связано с геоэкономическими аспектами современной борьбы на международной арене. В результате глобализации экономических отношений по-новому предстает весь комплекс геополитических проблем, связанных с обеспечением национальной безопасности. С некоторой долей упрощения можно сказать, что если раньше на международной арене борьба за власть и влияние велась государствами с помощью армий и идеологий, то теперь она перешла в сферы процентных ставок, курсов валют. В отличие от перехода холодной войны, когда военные реальности определяли глобальную стратегию и контролировали экономические соображения, теперь экономические реальности определяют и формируют мир[298].

Этап перехода от индустриального к постиндустриальному обществу отличается обострением борьбы за пути преодоления глобального, прежде всего экологического, кризиса. Обострившееся геополитическое соперничество и поползновения к новому переделу мира как раз свидетельствует о том, что прежний формационный тип уже переполнил свою экологическую нишу и, будучи неспособным к ее качественному обновлению, прибегает к стратегии социал-дарвинизма[299]. Прежние социальные типы, явившиеся в образе «технического человека», «экономического человека», «массового потребителя», сегодня уже обнаружили свою неспособность к длительному историческому существованию. Порожденные ими глобальные проблемы указывают на тенденцию нового сужения Пространства и Времени, отпущенного человеку на Земле[300].

В этой связи фактор геополитического времени становится особенно значимым в контексте выбора оптимального пути развития в третьем тысячелетии. Так, например, простые математические расчеты показывают абсолютную бесперспективность для России догоняющего пути развития, ориентированного на достижение равных с ведущими государствами Запада и Японии макроэкономических показателей. Успех на этом пути невозможен, с одной стороны, из-за недопустимо продолжительного исторического периода преодоления отставания, а с другой – из-за неспособности нашей планеты обеспечить необходимыми ресурсами все человечество для проживания по стандартам западного потребительского общества. Но именно стремление современного Китая, Индии, стран арабского мира, Ирана, Турции и других стран достичь социального уровня благополучия по западным стандартам обостряет проблему дефицита природных ресурсов и продовольствия.

Заслуживают внимания предостережения современной либеральной мысли по поводу утопий «больших скачков» и опережающих стратегий. Но не меньшего внимания заслуживает и критика догоняющего развития. Во-первых, эта теория предлагает народам следовать европейским моделям модернизации, не доказав, настолько они перспективны культурологически, т. е. способны вписываться в культурный код незападных цивилизаций. Во-вторых, они всерьез затрагивают достоинство незападных народов, ставя их в положение пассивных адептов, обучаемых и воспитываемых. …Наконец, теория догоняющего развития игнорирует главное: моральную устарелость той модели технического развития, которая в свое время обеспечила рывок Запада, но сегодня ведет мир к тотальной экологической катастрофе[301].

В настоящее время исследователи предлагают различные пути вступления России в стадию постиндустриального общества. Так, заслуживает внимания внеэкономический путь развития, т. е. поиск прибыльного и перспективного занятия в мировой системе разделения труда вне сферы экономики. Таковыми могут быть духовное (образование, наука, культура), информационное и коммуникативное (создание и совершенствование системы коммуникаций между евроатлантическим и азиатско-тихоокеанскими рынками и регионами) производства[302]. Однако практическое осуществление этого выбора представляется затруднительным ввиду ограниченности геополитического маневра. Попытки решительного прорыва в сфере информационных и коммуникационных технологий будут обязательно наталкиваться на сопротивление со стороны ведущих экономических держав, и это будет продолжаться до тех пор, пока не изменятся «правила игры», по которым устроена мировая система.

Таким образом, формационное противоборство представляет собой борьбу между геополитическими субъектами за достижение более высоких социально-экономических показателей, установление режима международного сотрудничества на основе собственных моделей политического и экономического развития. Будучи ориентированной прежде всего на количественные показатели роста, формационная система противоборства заведомо ставит в неравные условия конкуренции те субъекты международных отношений, которые по каким-либо причинам оказались слабее экономически.

Решение проблемы, очевидно, возможно лишь за рамками формационного измерения геополитики – с использованием цивилизационного потенциала иных, по сравнению с западным, обществ. Требуется, следовательно, не экстенсивное развертывание западной модели по всему миру, а нахождение качественно иного способа жизнестроения[303]. Если переход от индустриального к постиндустриальному обществу произойдет при сохранении экономической, духовной и геополитической гегемонии Запада, то это фактически будет продолжением технической цивилизации, но уже, например, на основе господства информационных технологий. Если указанный переход совпадет со сменой фаз мирового мегацикла и задействованием интеллекта высокого уровня[304], постиндустриальное общество может получить шанс стать качественно