Мы из Бреста. Бессмертный гарнизон - Вячеслав Сизов

На основании впечатления, полученного в цитадели, командир дивизии принимает следующее решение и в 14.30 сообщает о нем командиру корпуса: если обстрел укреплений Центральной цитадели не приведет к успеху, то необходима новая огневая подготовка по ее укреплениям.

Лишь после этого можно снова приступать к нападению пехотой. Также Шлипер намеревается поручить I.R. 130 зачистку города Бреста, а двум остальным полкам – зачистку цитадели.

Во второй половине дня I.R. 133 должен взять Южный и Западный острова, I.R. 135 – Северный остров.

Между тем потери, в том числе офицеров, все возрастают. Во всех считающихся взятыми частях крепости, из различных убежищ все еще раздаются многочисленные и достаточно меткие выстрелы из винтовок, принося значительные потери.

Таким образом, полное урегулирование положения на цитадели не достигнуто…»

Возвращаясь на НП после проводов полкового комиссара, был потороплен возгласом наблюдателя: «Танки!!!»

Дождались. В бинокль было хорошо видно, как из туннеля Северных ворот вынырнули две приземистые с кургузыми стволами самоходки StuG III и, время от времени останавливаясь, направились к Трехарочному мосту. Что интересно, шли они совсем без поддержки пехоты. Видимо, пехоту от них отрезали своим огнем бойцы с главного вала. Из Восточного редюита по самоходкам ударило орудие. Раз, затем еще. И один из «штугов» остановился. То ли подбили, то ли еще что. Главное, что двигаться не может. Ко второму из капониров Главного вала у Северных ворот бросилось несколько бойцов и забросали его гранатами. А вот этот уже конкретно задымил.

Еще два «штуга» в сопровождении пяти панцергренадеров прорвались мимо Восточного форта и Домов начальствующего состава. Они въехали на Трехарочный мост и открыли огонь по Кольцевой казарме, стараясь подавить огневые точки обороняющихся. Винтовочные пули наших бойцов ничего с ним сделать не могли. Единственно, что удалось, – это уложить мордой в землю пару пехотинцев. Остальные оказались упертыми. Укрывшись за броней самоходок, они продолжали обстрел проемов окон. Огневую поддержку им оказали и немцы, засевшие в районе казарм 125-го полка, стараясь загасить огневые точки в барбакане. Им это удалось, и скоро оттуда уже никто не стрелял.

Орудия, стоящие внутри цитадели, тоже молчали. Я запретил. Рано. Рано еще раскрывать врагу наши позиции. Пусть въедут внутрь цитадели, чтобы мы могли их поближе рассмотреть, а вот дальше решим, что к чему. Отпускать их назад я лично не намерен.

Выпустив с десяток снарядов по окнам и посчитав свою задачу выполненной, стоявшая первой самоходка двинулась через мост вперед. Преодолев его и арку ворот, она вкатилась во внутренний двор цитадели. Следом за ней медленно и словно нехотя двинулся и второй StuG III. Пехота танкистов не поддержала, оттаскивая трупы и раненых в укрытие на валах предмостовых укреплений. Второй раз за день они оказались заняты врагом. Ладно, потом с ними разберемся.

Первым открыло огонь орудие у столовой комсостава. Уж больно хорошо подставила свой борт первая самоходка. Несколько позже по ней же ударила «полковушка» от Круглого туалета. И «штуг» задымил. Пытавшихся его покинуть танкистов срезали из столовой инженерного полка.

К этому времени второй «штуг» въехал в арку ворот и, развернувшись, выстрелил по позиции раскрывших себя артиллеристов. Второй раз выстрелить ему не удалось – из столовой выскочило несколько бойцов и закидало его гранатами. Сделать ничего, конечно, они с ней не смогли, но главное – пуганули. Немцы, видя такую нерадостную встречу, попытались откатиться назад, но артиллеристам удалось сбить гусеницу самоходки. И она застыла в туннеле ворот. Выбираться из самоходки никто не спешил, законно опасаясь за свои жизни. Вести огонь из орудия прямо перед собой они могли ограниченно. Развернуться в теснине ворот не получится. Что они еще могут? Только наблюдать вокруг, а вот двигаться или повлиять на ситуацию в крепости – едва ли. Так что пусть посидят, подумают. Думаю, что самим прорываться им не хочется. Выбраться им отсюда все равно не суждено. Не дадим, нам такой трофей вполне сгодится. Малышев пусть и займется их контролем, а попозже вытащим немцев из коробочки. Надо только танкистов на это дело организовать.

Организовывать ничего не пришлось. Немцы, не выдержав, сами открыли люки. Бросив по гранате в разные стороны машины, они попытались прорваться к предмостовым укреплениям, откуда, поддерживая их, раздавались выстрелы. Сделать им удалось всего по нескольку шагов. Из столовой раздались автоматные и пулеметные очереди, и трупы в черной форме украсили Трехарочный мост.

Обидевшись, немцы в очередной раз обстреляли цитадель и добились при этом удачного попадания в сорокапятку у столовой комсостава. Близким разрывом тяжелого снаряда ее подбросило и ударило о землю. Погиб и расчет орудия, так и не успевший порадоваться своей первой победе. Та же судьба постигла и орудие у Белого дворца. Его обстреляли из минометов с Южного острова.

Султаны взрывов частой гребенкой прошлись по всем участкам обороны. Продолжая ломать и калечить все вокруг…

Несмотря на продолжающийся обстрел, к подбитым самоходкам уже спешили танкисты. Связавшись с Малышевым, попросил проконтролировать там процесс прихватизации. А то растащат, что под руку попадет, как потом на них воевать. Заодно попросил найти специалистов для восстановления машин и артиллеристов для обслуживания орудия.

На НП мне больше делать было нечего – Ерофеев и наблюдатели без меня тут справятся. Насколько помню, после неудачной танковой атаки немцы от активных действий в крепости отказались и везде перешли к обороне. И к ночи отвели свои войска на валы, признавшись в своем бессилии. Можно считать, что в первый день войны гарнизон крепости победил.

Мои познания в истории этого дня обороны практически закончились. Как и домашние заготовки. Надо было готовиться к следующему дню и новым событиям. Одним из таких мог бы быть прорыв на Западный остров. Там все еще продолжают сражаться «погранцы», и бросать их в беде не стоит. Есть еще одна идея. Раз нашлось орудие у Тереспольских ворот, то почему бы им не воспользоваться по назначению. Подтянуть его на Западный остров, поближе к врагу, да ударить по мягкому подбрюшью. Сделать это можно только ночью, так что надо собирать и готовить людей, оружие и боеприпасы.

Спускаясь вниз по лестнице, обратил внимание, что у меня заработали часы. Вот ведь чудо чудное – весь день стояли, а тут вдруг пошли. Переводить стрелки часов не стал.

Внизу колдовавшие весь день с рациями связисты наконец-то смогли настроиться на Москву. Сначала были сигналы точного времени (я даже успел часы подвести), а затем диктор объявил о том, что к жителям страны с важным правительственным сообщением обратится товарищ Молотов. Все работы бойцами были заброшены, и они стали кучковаться вокруг радистов. Толкаясь и мешая им, стараясь как можно ближе подойти и услышать далекий, но такой родной голос Москвы. Видя такое дело, один из связистов подсоединил приемник к сохранившейся системе оповещения. И в 15 часов 38 минут под сводами клуба зазвучал голос Молотова:

«Граждане и гражданки Советского Союза.

Советское Правительство и его глава товарищ Сталин поручили мне сделать следующее заявление:

Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ранено более двухсот человек. Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории.

Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством.

Нападение на нашу страну произведено несмотря на то, что между СССР и Германией заключен договор о ненападении и Советское Правительство со всей добросовестностью выполняло все условия этого договора. Нападение на нашу страну совершено несмотря на то, что за все время действия этого договора германское правительство не смогло предъявить ни одной претензии к СССР по выполнению договора. Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских фашистских правителей.

Уже после совершившегося нападения германский посол в Москве Шуленбург в 5 часов 30 минут утра сделал мне, как Народному Комиссару иностранных дел, заявление от имени своего правительства о том, что германское правительство решило выступить с войной против СССР в связи с сосредоточением частей Красной Армии у восточной германской границы.

В ответ на это мною от имени Советского Правительства было заявлено, что до последней минуты германское правительство не предъявляло претензий Советскому Правительству, что Германия совершила нападение на СССР, несмотря на миролюбивую позицию Советского Союза, и что тем самым фашистская Германия является нападающей стороной.