Обратная сторона вечности - Виктория Угрюмова

– Мне кажется, Шахар, он не поверил мне.

Спустя несколько минут после разговора с королем графиня Бран-Тайгир спустилась в апартаменты Шахара. Здесь горят светильники, сиреневыми шарами висящие в черноте, полыхает зеленый огонь на золотом треножнике, пахнет мускусом, травами, чем-то пряным. Маг возится над высокими хрустальными колбами, переливая из одной в другую рубиновую жидкость. Его единственный глаз покрыт сетью красных прожилок – свидетельство безмерной усталости и истощения. Щеки ввалились, как у голодающего много дней, волосы засеребрились на висках.

Он тоже допустил ошибку и тоже боится признать это, потому что, в сущности, уже поздно. Только теперь Шахар понял, с какими безмерными силами он имеет дело. И теперь ему абсолютно ясно, что любое его сопротивление будет смешным и жалким. Повелитель раздавит его, как мелкое насекомое, а затем найдет нового слугу, более расторопного и не такого пугливого. А Шахара безмерно пугает то, что случилось в Аллаэлле. Вымерший Аккарон так страшит его, что он старается не высовываться из дворца. К тому же он не чувствует себя в безопасности, подозревая, что жуткие твари, занявшие город, могут и на него напасть. Свое состояние он тщательно скрывает от графини, стараясь казаться уверенным и твердым.

– Какая разница, поверил или нет, – отвечает он. – Главное, что мы вынудим его жениться на вас. И подписать все бумаги.

– Шахар, я чувствую, что господин наш гневается с каждым днем все больше. Давай попытаемся еще раз выяснить, что это за женщина.

– Я не представляю как.

– Я знаю.

Шахар с удивлением смотрит на графиню.

– Я еще раз попытаюсь вызвать господина в наш мир и, когда он услышит меня, попрошу его показать мне эту дрянь поближе, чтобы я заметила какие-нибудь особенные приметы. Тогда нам легче будет ее отыскать.

– Но это опасно, – предупреждает маг. – Противодействие довольно сильное. Вспомните, графиня, что было с вами в прошлый раз.

– Я помню, – сурово говорит красавица. – И не думай, что я забыла эту боль и чувство ужаса перед гневом нашего повелителя. Но у нас нет другого выхода.

Бендигейда несколько секунд колеблется, продолжать ли ей говорить, или это становится уже смертным приговором, но наконец решается. В конечном итоге все равно, кроме Шахара, у нее нет больше союзников. Она надеялась на то, что одержимые жаждой власти и золота придворные вельможи примут ее сторону, но что-то пошло не так. Кошмарные твари, заполонившие Аккарон, погубили все ее планы. Все покинули столицу, и она вынуждена хвататься, как утопающий за соломинку, за того, кто остался с ней.

– Если мы сейчас не выполним волю повелителя Мелькарта, он просто уничтожит нас и найдет себе других слуг, – говорит она.

Шахар думает так же. Но он опасается говорить что-либо по этому поводу. Он кивает и начинает готовиться к обряду вызывания...

Глубокой ночью выходит из дворца, с черного хода, немощный старик в пышной мантии, подбитой мехом и расшитой драгоценными камнями. На голове у него зубчатый обруч – Малая корона Аллаэллы, которую монарх носит ежедневно. Официальная Большая корона, предназначенная для торжественных случаев, кажется Фалеру неподъемной теперь. Но и в годы молодости он с трудом выносил ее тяжесть в течение нескольких часов. Старик вооружен кинжалом. Он идет тяжело, кривясь от боли в разбитых подагрой ногах.

Король Фалер решил лично удостовериться в том, что происходит в его многострадальном государстве.

С первых же шагов ему становится страшно.

Аккарон был пышным и богатым городом, в котором всегда, в любую погоду кипела жизнь. Ночами здесь спали мало, во всяком случае существовало множество заведений, открытых круглые сутки. И после полуночи стучали по мостовым копыта лошадей и колеса экипажей. Кричали на нерадивых слуг подвыпившие вельможи, возвращавшиеся домой под утро. А мясники, зеленщики и пекари как раз торопились в свои лавки. Поэтому Аккарон был многолюдным городом как днем, так и ночью.

Улицы его были освещены светом окон многочисленных домов, неслись звуки музыки. Хоры жрецов возносили в храмах молитвы грозным своим богам. А со стороны порта всегда неслось столько звуков, что с непривычки в близлежащих кварталах невозможно было заснуть.

Поэтому король ушам своим не верит, когда на улице его встречает мертвая тишина.

Одинокий ветер гоняет опавшие листья по мокрой и блестящей от недавнего дождя мостовой. Хрипло кричат ночные птицы, мечась невидимо в черной пустоте беззвездной ночи. Громко хлопает незапертая дверь под порывами сквозняка, и надсадно скрипит оконная рама. Но все эти многочисленные звуки скорее подчеркивают нелепую тишину вымершего города, нежели нарушают ее.

Одинокий старик бредет по дворцовой площади, заглядывая во все темные углы. Ему жутко, но он твердо решил выяснить, что творится в его столице. Никого и ничего. Никто не торопится мимо, кутаясь в плащ, никто не останавливается, чтобы заговорить. Даже грабителей – этого вечного проклятия богатых городов – нет и в помине. Король чувствует себя тенью, вынырнувшей из далекого прошлого и попавшей в мертвый мир.

– Что? Что они сделали с Аккароном? – шепчет король.

Неужели за неполный месяц можно было так опустошить громадный город, и это без войны, без эпидемии... Хотя, может, разразилась какая-нибудь эпидемия? Но нет, Фалер уверен, что в таком случае Бендигейда первой бы ринулась прочь в безопасное место.

Вот почему, когда согнутый силуэт проходит вдалеке странной, дергающейся походкой, король торопится к нему, махая рукой и отчаянно крича. Он хочет привлечь к себе внимание ночного прохожего, но тот остается глух к воплям бедного старика и исчезает в темноте.

Срывается мелкий, противный, моросящий дождик, больше похожий на мокрый туман. Ветер бросает в лицо старому королю крохотные капли, отчего струйки воды моментально начинают течь по его щекам. Или это слезы?

Дряхлый пес пытается спрятаться от человека: он голоден, замерз, его бросили на произвол судьбы, и он скулит жалобно, выговаривая королю всю свою боль и обиду. Лапы не держат его, разъезжаются, и он медленно ковыляет в темноту. Фалер пытается позвать его, но пес больше не верит людям. Он предпочитает умирать в одиночестве, но без бесплодных надежд. Почему-то именно поведение пса ранит короля гораздо сильнее, чем все виденное им до сих пор. Он торопится дальше, не обращая внимания на холод и дождь.

В нескольких кварталах от здания дворца Фалер замечает еще одну тень, бредущую в темноту все такой же странной, дергающейся походкой. Он опять принимается махать рукой, обращая на себя внимание. Кажется, на сей раз ему это удается. Он плохо видит своими подслеповатыми глазами, тем более ему мешает завеса дождя и мрак. Он вытягивает шею, вглядываясь в ночь и пытаясь разобрать, померещилось ли ему, что тень стала двигаться в его сторону, или это снова подвело воображение. Король стремится увидеть хоть одного человека, чтобы поговорить с ним о том, что произошло в Аккароне, но внезапно насмерть пугается возможной встречи и начинает пятиться к близлежащему дому до тех пор, пока не упирается спиной в холодную стену. Какой-то выступ давит ему прямо между лопаток. Фалер затаивается, задерживает дыхание, стараясь слиться с ночью.

Ветер усиливается, сметая с нахмуренного неба тучи. Сквозь образовавшиеся просветы выглядывает тусклая громадная луна, висящая прямо над крышами. Ее бледные лучи шарят по мокрой мостовой и стенам домов, выхватывая внезапные детали. В этом неверном свете Фалер чуть лучше видит, и тот, кто приближается к нему из мрака, кажется старику персонажем кошмарного сна. Он решает, что просто обманулся, что этого не может быть, и что было силы вжимается в кирпичную стену.

Ночной прохожий, которого он так звал еще минуту-другую тому назад, представляется ему подозрительно странным. Ветер развевает его лохмотья, он упорно молчит, не пытаясь выяснить, кто это кричал. Именно эта мелочь более всего настораживает старика. А когда незнакомец подходит еще ближе, в воздухе появляется отчетливый сладковатый запах тления и смерти. Он дергается и шатается, как паяц, которого тянут за ниточки пьяные комедианты, и руки невпопад шарят по сторонам, словно нащупывая дорогу. Голова высоко поднята, подбородок вздернут. Он будто бы принюхивается.

Наконец, когда всего несколько шагов отделяют его от обессилевшего от ужаса старика, тот замечает, что человек абсолютно слеп. У него кровавые пустые глазницы, в которых давно нет ни проблеска жизни, и все тело его представляет сплошную рану, уже гниющую, старую и, вне всякого сомнения, смертельную. Этот человек не может быть живым, но он двигается вопреки всем божеским и человеческим законам – и нет той силы, которая могла бы остановить его. Столь ужасная правда, как та, что открылась королю, способна кого угодно вывести из состояния душевного равновесия. Забыв о том, что он собирался затаиться и затихнуть, король испускает душераздирающий вопль и бросается прочь от страшного прохожего, не задумываясь над тем, что допускает ошибку. Не пробежав и нескольких шагов, он спотыкается и со всего размаху летит лицом на мостовую, разбивается. Ему больно и жутко. Ему кажется, что он в кошмарном сне, когда грезится, что убегаешь, но не можешь сдвинуться с места и члены сковывает дыхание смерти. Фалер царапает ногтями мокрые камни, дергается, пытается ползти.