История Христианской Церкви I. Апостольское христианство (1–100 г. по Р.Х.) - Филип Шафф

Но речь в этих отрывках идет о звере, то есть о Римской империи, а параллельно этому образу четко прослеживается другой — образ семи голов, то есть императоров. В Книге Даниила образ зверя также носит собирательный характер. Более того, следует различать смерть одного правителя (Нерона) и смертельную рану, которая была нанесена зверю–империи, но от которой империя сумела оправиться (при Веспасиане).

§ 38. Иудейская война и разрушение Иерусалима (70 г. по P. X.)

И когда выходил Он из храма, говорит Ему один из учеников Его: Учитель! посмотри, какие камни и какие здания! Иисус сказал ему в ответ: видишь сии великие здания? все это будет разрушено, так что не останется здесь камня на камне.

Источники

Иосиф Флавий: «Иуд. война», в 7 книгах; «Жизнь», гл. 4 — 74. Историю Иудейской войны он как очевидец составил около 75 г. по Р.Х. Англ. перев. W. Whinston, in Works of Jos., and by Rob. Traill, ed. by Isaak Taylor, new ed., Lond., 1862. Нем. перев. Gfrörerr and W. Hoffmann, Stuttgart, 1836; Paret, Stuttg., 1885. Франц. перев. Arnauld d'Andillu, 1667, Joachim Gillet, 1756, Abbé Glaire, 1846.

Предания раввинов в Derenbourg: Histoire de la Palestine depuis Cyrus jusqu'à Adrien. Paris, 1867 (первая часть его монографии L'Histoire et la géographie de la Palestine d'après les Thalmuds et les autres sources rabbiniques), pp. 255–295.

Тацит: «История», II. 4; V. 1–13. Всего лишь фрагмент, изобилующий ошибками и оскорблениями в адрес побежденных евреев. Текст пятой книги, за исключением этого фрагмента, утрачен. Если Иосиф, еврей, восхищается силой и величием Рима, то Тацит, язычник, относится к евреям и христианам с презрением и пренебрежением и предпочитает черпать свои сведения у враждебно настроенных египтян и в простонародных предубеждениях, но не в Писаниях или трудах Филона и Иосифа Флавия.

Сульпиций Север: «Хроники», И. 30. Кратко.

Milman: The History of the Jews, XIV–XVII (New York ed., vol. II, 219 sqq.).

Ewald: Geschichte des Volkes Israel, VI. 705–753 (2d ed.).

Grätz: Geschichte der Juden, III. 336–414.

Hitzig: Geschichte des Volkes Israel, II. 594–629.

Lewin: The Siege of Jerusalem by Titus. With the Journal of a recent Visit in the Holy City, and a general Sketch of the Topography of Jerusalem from the Earliest Times down to the Siege. London, 1863.

Count de Champagny: Rome et la Judée au temps de la chute de Néron (ans 66—72 après Jésus Christ), 2 éd., Paris, 1865. T. I, pp. 195–254; t. II, pp. 55–200.

Charles Merivale: History of the Romans under the Empire, ch. LIX (vol. VI, 415 sqq., 4th ed., New York, 1866).

De Saulcy: Les derniers jours de Jérusalem. Paris, 1866.

E. Renan: L'Antéchrist (ch. X–XX, pp. 226–551). Paris, 2d ed., 1873.

Emil Schürer: Lehrbuch der Neutestamentlichen Zeitgeschichte (Leipzig, 1874), pp. 323–350. Он также приводит список литературы. А. Hausrath: Neutestamentliche Zeitgeschichte, part III, 2d ed., Heidelberg, 1875, pp. 424–487.

Alfred J. Church: The Story of the Last Days of Jerusalem, from Josephus. London, 1880. С иллюстрациями.

Едва ли в истории был другой период, столь же насыщенный пороками, разложением и бедствиями, как шесть лет, отделявшие гонения Нерона от разрушения Иерусалима. Данное нашим Господом пророческое описание последних дней начало исполняться еще до того, как умерло поколение, к которому Он обращался, и казалось, что судный день вот–вот наступит. В любом случае, у христиан были все основания так думать. Даже убежденные язычники считали, что этот период покрыт полночной тьмой. Выше мы уже приводили данное Сенекой описание крайнего нравственного разложения и упадка во времена правления его ученика и его убийцы — Нерона. Тацит начинает свою историю Рима после смерти Нерона такими словами: «Я приступаю к рассказу о временах, исполненных несчастий, изобилующих жестокими битвами, смутами и распрями, о временах, диких и неистовых даже в мирную пору. Четыре принцепса, погибших насильственной смертью, три гражданские войны, ряд внешних и много таких, что были одновременно и гражданскими, и внешними, удачи на Востоке и беды на Западе — Иллирия объята волнениями, колеблется Галлия, Британия покорена и тут же утрачена, племена сарматов и свебов объединяются против нас, растет слава даков, ударом отвечающих Риму на каждый удар, и даже парфяне, следуя за шутом, надевшим личину Нерона, готовы взяться за оружие. На Италию обрушиваются беды, каких она не знала никогда или не видела уже с незапамятных времен: цветущие побережья Кампании где затоплены морем, где погребены под лавой и пеплом; Рим опустошают пожары, в которых гибнут древние храмы, выгорел Капитолий, подожженный руками граждан. Поруганы древние обряды, осквернены брачные узы; море покрыто кораблями, увозящими в изгнание осужденных, утесы запятнаны кровью убитых. Еще худшая жестокость бушует в самом Риме, — все вменяется в преступление: знатность, богатство, почетные должности, которые человек занимал или от которых он отказался, и неминуемая гибель вознаграждает добродетель».[543]

Приближение погибели

Самой несчастной страной в то время была Палестина, древний народ которой навлек на себя невыразимые страдания и погибель. Трагедия Иерусалима — это образ последнего суда в миниатюре. Именно в таком свете она предстает в эсхатологических речах Христа, Который с самого начала предвидел конец города.

Божье долготерпение по отношению к заветному народу, распявшему своего Спасителя, было исчерпано. Все, кого можно было спасти обычным путем, были спасены. Основная часть народа упрямо противилась любым изменениям. Иакова Праведного — пытавшегося, насколько это вообще возможно, примирить евреев с христианской религией — побили камнями его жестокосердые братья, за которых он ежедневно молился в храме; и со смертью Иакова иерусалимская христианская община утратила всякое влияние на этот город. Час «великой скорби» и страшного суда был уже близок. Пророчество Господа вот–вот должно было исполниться буквальным образом: Иерусалим сравняют с землей, храм сожгут, и не останется камня на камне.[544]

Незадолго до начала Иудейской войны, за семь лет до осады Иерусалима (63 г. по P. X.), во время праздника кущей в городе объявился некий крестьянин по имени Иешуа, или Иисус, который словно бы в пророческом экстазе день и ночь кричал людям на улицах: «Голос с востока и голос с запада! Голос с четырех ветров! Голос, вопиющий над Иерусалимом и над храмом! Голос над женихами и невестами! Голос над всем народом! Горе, горе Иерусалиму!». Городские власти, напуганные этими обещаниями, схватили и избили вестника бедствий. Он не сопротивлялся, но продолжал выкрикивать свои предсказания. Его допросил прокуратор Альбин, после чего Иешуа избили плетьми так, что обнажились кости, но он не сказал ни слова в свою защиту, не произнес ни одного проклятия в адрес своих врагов, лишь при каждом ударе жалобным голосом кричал: «Горе, горе Иерусалиму!». На вопрос прокуратора, кто он и откуда, пророк ничего не ответил. Наконец, его отпустили, посчитав сумасшедшим. Все оставшиеся семь лет и пять месяцев до начала войны, в особенности во время трех великих праздников, он твердил о близком падении Иерусалима. Во время осады Иешуа в последний раз пропел свою погребальную песнь с городской стены. Внезапно он добавил: «Горе, горе также и мне», — и в ту же минуту римский камень попал ему в голову, положив конец горестным пророчествам.[545]

Восстание евреев

При последних наместниках, Феликсе, Фесте, Альбине и Флоре, нравственное разложение и ослабление всех общественных связей, а равно и деспотичность римского гнета, усиливались с каждым годом. После назначения Феликса по всей Палестине, угрожая безопасности людей в городах и деревнях, бродили наемные убийцы, именуемые кинжальщиками или сикариями (от слова sica, «кинжал»), вооруженные кинжалами и за деньги готовые на любое преступление. Кроме того, внутренние распри в среде самих евреев и их ненависть к угнетателям–язычникам переросли в политический и религиозный фанатизм самого непримиримого толка, постоянно подогреваемый лжепророками и лжемессиями. К примеру, один из таких вождей, как сообщает Иосиф Флавий, увлек за собой тридцать тысяч мужчин. Так исполнилось предсказание Господа: «Восстанут лжехристы и лжепророки и прельстят многих».

Наконец в мае 66 г. по Р.Х. при последнем прокураторе Гессии Флоре (с 65 г.), отвратительном и жестоком тиране, которого, по словам Иосифа Флавия, прислали в качестве палача для казни осужденных, вспыхнуло организованное восстание против римлян, но между отдельными группами восставших, в особенности между зилотами и умеренными, то есть между радикалами и консерваторами, вспыхнула гражданская война. Беспощадной партии зилотов были в полной мере свойственны огонь и страсть религиозного и патриотического фанатизма; их справедливо сравнивали с монтаньярами времен Французской революции. В ходе войны они приобрели популярность, силой захватили город и храм и стали править людьми при помощи страха. Они поощряли в людях мессианские надежды и приветствовали каждый новый шаг к погибели как еще один шаг к освобождению. Сообщения о кометах, метеорах и всевозможные устрашающие знамения истолковывались как указания на пришествие Мессии, который будет править язычниками. Римляне считали Мессией Веспасиана и Тита.