Черноморские казаки (сборник) - Прокопий Короленко

На место Власова прибыл в Черноморию генерал-майор Сысоев, и самое Черноморское войско, для ближайшего надзора действий оного, по представлению Ермолова, подчинено начальствовавшему войсками на кавказской линии генерал-лейтенанту Емануелю.

Действия Власова побудили горцев просить помощи у анапского коменданта. Не имея позволения от своего правительства враждовать против России открыто, анапский паша тайно выдал черкесам более 10 пудов пороха, пудов 15 свинца и 60 ядер. Снаряды эти были доставлены в распоряжение абадзехского дворянина Гаджетляш, в ведении которого находились и присланные турками пушки. Кроме того, Абдул-паша обещал вытребовать из России всех пленных горцев и вознаградить за убытки.

Для большого уяснения отношений своих к Турции и России горцы просили у анапского паши позволения послать депутатов в Константинополь к султану. Паша позволил, но направил черкесскую депутацию к старшему по себе трапезондскому Гасану-паше, а тот послал их в Стамбул. Султан не принял черкесских депутатов, а отослал их обратно в Трапезонд, приказав тамошнему паше рассмотреть их ходатайство. Хаджи-Гасан-паша нашел горцев виновными в нарушении спокойствия русских пределов на кубанской границе враждебными действиями и дал им уверение, что если они станут жить мирно, то и русские не будут разорять их земель.

Таким исходом дела многие черкесские племена остались недовольны: они собирались, совещались, волновались, не соглашались и все-таки не решали, как им быть и жить в неопределенном отношении к Турции и к России. Одни только абадзехские князья и старшины заявили письменно, от лица своего народа, бывшему на кавказской линии генерал-майору князю Горчакову, что будут жить мирно с русскими, но чтобы и русские не переходили на их сторону для неприязненных действий.

По доведении об этом до сведения высшего начальства, корпусный командир Ермолов 2 июня 1826 года предписал начальствовавшему на границе Черномории воспретить казакам переходить на левую сторону Кубани, а генерал Сысоев, в свою очередь, вошел в переписку с анапским комендантом Хаджи-Гасан-пашой о запрещении горцам вторгаться в русские поселения на Кубанской границе.

Хаджи Гасан-паша действительно обратил особенное внимание на закубанский край. Кроме убеждений жить мирно с русскими, он потребовал от всех горских племен полного подчинения турецкой власти и присяги на подданство турецкому султану. Турецкие муллы и чиновники разъезжали по земле черкесов, передавали распоряжения своего начальства, приводили народ к присяге, брали аманатов и требовали тут же подати хлебом и баранами на содержание анапского гарнизона. Некоторые племена поддались распоряжениям Порты, но большая часть черкесов не признали над собой турецкого владычества; а шапсуги и натухайцы не только отказали в повиновении туркам, но не пустили в свою землю турецких чиновников из Анапы, и когда те хотели насильно привести их к присяге, горцы, в схватке с турками на рр. Острогае и Сумаи, убили двух османов, а прочих выгнали из своих пределов.

После долгих и бесполезных хлопот паша предложил шапсугам и натухайцам собраться к Анапе для общих совещаний. Когда черкесы, большою массою, собрались к крепости, паша (26-го августа 1826 г.) предложил им следующее: 1) он желает утвердить их в мусульманской религии, которую они не в точности исполняют, перемешивая свои верования с христианскими. 2) Черкесы должны присягнуть, что будут соблюдать турецкий закон, отказавшись от существовавшего у них третейского суда. 3) Указать ему тех, которые не хотят быть покорными турецкой власти, и считать их как неприятелей. Шапсугские и натухайские старшины отвечали, что они охотно будут слушать советы и приказания паши, с тем, однако, условием, чтобы он не считал их покоренным народом; помогал бы им в случае надобности и защищал против неприятеля, могущего нападать на них; вольностей же их паша касаться не должен, потому что они желают быть мусульманами по своей доброй воле, а насильно никого не слушают и слушать не будут. Что же касается до присяги в отношении наблюдения турецких законов, то они посоветуются со всеми горскими народами и тогда дадут ответ.

Совещания горцев кончились тем, что шапсуги и натухайцы от присяги султану отказались, объявив анапскому паше, что они будут защищать свою свободу до последней капли крови, и скорее согласятся быть покорными России, чем данниками Оттоманской Порты.

Волнения обнаружились и в других горских племенах. Многие отказались от повиновения туркам, не признавая над собой ничьей власти; более всех роптал простой народ на своих владельцев, давших присягу на подданство Турции, не из чувства сознания долга, а из корысти, лести или страха.

Русское пограничное начальство предлагало, со своей стороны, горцам покровительство в случае какого-либо посягательства турок на права и вольности тех черкесских племен, которые ни туркам, ни русским покориться не желали. Между тем шапсуги окончательно стали во враждебные отношения с анапским пашой, но не переставали питать злобу и к русским.

Генерал Емануель 19 октября писал анапскому паше, что, в силу существовавших договоров между Россией и Турцией, он, паша, обязан удерживать этот беспокойный народ от вторжений в наши пределы, — предваряя, что если шапсуги осмелятся открыть против нас враждебные действия, то страна их будет разорена. Паша в ответе своем сознавался, что шапсуги его не слушают и он не может их заставить повиноваться турецкому правительству. Тогда кавказское начальство сделало распоряжение о принятии больших мер осторожности на Черноморской кордонной линии.

При открытии войны с Персией от Черноморского войска, по требованию корпусного командира, в конце 1826 и в начале 1827 годов были командированы в Тифлис 1-й и 4-й конные полки, 6-й пеший полк и особая пятисотенная команда из переселенцев; а 12 февраля 1827 года и вся Черномория объявлена на военном положении [238].

Черноморские полки, прибыв в действующую армию, поступили под команду генерал-лейтенанта Красовского и участвовали во многих сражениях с персиянами. В 1830 году они возвратились из похода, кроме 1-го конного полка, который был командирован в действовавшую армию против турок. Отличаясь постоянно усердием к службе и храбростью, 1-й конный Черноморский полк удостоился получить Высочайшую награду — знамя, с надписью: «За отличие в Персидскую и Турецкую войны, 1828, 1829 и 1830 годах» [239].

В 1827 году на место умершего войскового атамана Матвеева был назначен войска Черноморского полковник Бескровный [240].

В декабре генерал-майор Сысоев, по собственному желанию, выбыл из Черномории на Дон. Бывшая под командою его Черноморская кордонная линия подчинена ведению атамана Бескровного.

В это же время Черноморское войско было обрадовано неожиданной Монаршей милостью. Государь Император, в ознаменование особенного благоволения к нерегулярным войскам, Всемилостивейше соизволил назначить Наследника престола, Его Императорское Высочество Великого Князя Александра Николаевича, ныне царствующего Государя Императора — атаманом всех казачьих войск [241]. Бескровный был переименован из войсковых — наказным атаманом Черноморского казачьего войска, — каковым званием преемники его и до сих пор именуются.

На принесенное наказным атаманом Бескровным поздравление от Черноморского войска, Августейший атаман в рескрипте от 16 декабря 1827 года писал:

«Алексей Данилович! Я получил письмо ваше от 21-го минувшего ноября и с благодарностью принимаю изъявленное в оном от лица Черноморского войска поздравление с Всемилостивейшим назначением Меня атаманом всех казачьих войск. Нося звание начальника над войском, отличным своими подвигами и верностью престолу и отечеству, Я ласкаюсь особенно приятною для Меня надеждою, что со временем заслужу Государю и Любезнейшему Родителю Моему оказанную Мне милость таковым назначением. Остаюсь вам доброжелательным. Александр».

Турция между тем настойчиво стремилась к подчинению закубанских народов своей верховной власти. Многие владельцы поддались — отчасти увещаниям, отчасти угрозам анапского паши, или же получили от него подарки и дали присягу султану повиноваться его власти и быть заодно с турками против русских; но масса простолюдинов роптала за то на таких владельцев, опасаясь утратить свою вольность.

В эту пору царствовавшего в горах за Кубанью волнения, именно в конце 1827 года, два персидские хана и при них человек сорок персиян прибыли в Анапу искать помощи против России и просить о возбуждении горцев. Получив отказ, персидские ханы, проезжая за Кубанью в свои пределы, сами стали бунтовать горцев. Они говорили: «Что вы сидите смирно? чего смотрите? зачем не воюете с Россиею? У русских теперь войска нет — все в Персии; остались одни только женщины. Некому будет против вас вооружаться. Шах персидский и султан турецкий подняли против России свое оружие, и вы теперь можете иметь все успехи. Если же вы не захотите идти на Россию войною, то мы будем просить султана, чтобы он прислал свои войска для разорения вас».