Недостаточно хороша - Стелла Вайнштейн

Интервью проводили двое довольно молодых парней, строгие и неулыбчивые – они смотрели на меня без особого доверия, и деловой костюм не произвел на них никакого впечатления. Сначала меня попытались поймать на несоответствии резюме, но я с легкостью ответила о том, как написала программу для фирмы отца. В принципе ничего сложного там не было. Когда я уже решила, что место у меня в кармане, они перешли к вопросам на сообразительность. И тут меня размазали по стенке за первые минуты. Стоило мне заколебаться в ответе на первый вопрос, как у мужчины справа, сидевшего в очках, загорелись глаза и он начал въедливо ковыряться в несоответствии, пока я не почувствовала себя полной дурой.

Второй парень, вроде пожалев, задал кажущийся легким вопросик, который я попыталась решить тремя возможными способами, но то ли после экзекуции мозги отказывались соображать, то ли задачка была с закавыкой, но осталось только кокетливо хлопать глазами и фальшиво улыбаться. Меня выставили за дверь, провожая уничижительными взглядами. Всю дорогу домой слезы градом катились из глаз, я размазывала тушь и хлюпала соплями.

– Да ладно тебе, – участливо сказала Аня, не понимающая глубины трагедии. – Ты же все равно не хотела к ним наниматься, так какая разница, что о тебе подумают?

– Дай ей выплакаться, – Женя похлопал меня по плечу. – Разве ты не видишь, что она готовится к следующему бою?

Он был прав, я уже назначила новую экзекуцию на четверг. Стартап-компания по заказу кофе через телефон. Не понимаю, зачем я сама над собой так издеваюсь?

Хватит кокетничать, ответ прост. Потому что хочу многого добиться и готова ради этого тяжело работать. Раньше я думала, что успешным людям все дается легко, а если человека преследуют неудачи, то придется смириться с судьбой и не желать большего. Но пример папы перед глазами доказал обратное.

Моя семья сумела подняться с самого низа социальной пирамиды. Я хорошо помню вкус картошки и хлеба на завтрак, обед и ужин. Мне из первых рук пришлось узнать, какова цена успеха. О провальных интервью я не расскажу никому, кроме самых близких. Все остальные будут под впечатлением, что я порхаю по жизни легко, как бабочка, – школьная золотая медаль, отличница в университете и так далее. А на самом деле за красивым фасадом кровь, пот и слезы.

Следующее интервью я тоже завалила, хотя на первые пару вопросов ответила почти без запинок. Потом я провела с Женей работу над ошибками, и он, выслушав доклад о собеседовании, поделился догадкой, что мой ход мысли был слишком путаным и работодателям это не понравилось. Я выслушала, скорбно поджав губы, и пообещала в следующий раз быть более последовательной.

Я сама не заметила, как прониклась к Жене доверием и впустила в круг близких людей. Может, за счет давней дружбы с Аней, а может, за счет обаяния самого человека, но Женя распространял вокруг себя поле покоя и безопасности, в котором было приятно погреться. Я не чувствовала к нему влечения, даже не воспринимала как мужчину. В мой вкус к парням он совершенно не вписывался – мне не нравились «дети природы», а он вечно ходил нечесаный и расхристанный. Ане не было до этого никакого дела. Она смотрела на Женю, как на божий подарок, с обожанием и восхищением, не веря собственному счастью.

Я смотрела на них и даже не надеялась, что когда-нибудь смогу кого-нибудь встретить. Решила, что раз не везет в любви, брошу все рвение на карьерный рост. А потом лет в тридцать заведу десять кошек и рожу от донора.

За две недели до собеседования я решила несколько сотен задач по математике и программированию и прогнала себя по трем интервью. Ответ на последнее, в маленькую стартап-компанию по обработке видео, я еще не получила. Вроде прошло оно лучше первых двух, что вселяло надежду.

Офис Майкрософта выглядел стильно и непретенциозно – высокие потолки, удобная мягкая мебель и вежливая секретарша в приемном зале. Меня проводили в кабинет с красивым видом на город и предложили выпить чашечку кофе. Я не отказалась.

Я была одета в белую шифоновую блузку с перламутровыми пуговицами у воротничка и черные брюки. Влажные от волнения руки я держала на коленях и следила, чтобы они не дрожали.

В кабинет зашли трое, по очереди пожали друг другу руки и уселись в кресла, расположенные по кругу. Нас разделял низкий журнальный столик с напитками и печеньем, создавалось ощущение непринужденной беседы.

Женя учил меня неторопливо разглядывать интервьюеров и выбирать самого дружелюбного, кому можно смотреть в глаза, отвечая на вопросы. Я с первого взгляда определила для себя темноволосого симпатичного парня лет тридцати в черной рубашке и элегантных черных брюках. Я разглядела кожаный браслет у него на запястье под рукавом, который указывал, что он не настолько серьезен, как хочет казаться.

Двое других представились по имени-отчеству и назвали свои должности, а этот просто сказал:

– Даниил Фрейман, – и улыбнулся.

Я не очень поняла, как это воспринимать. Он не работает в компании? Тогда что он тут делает? И как мне поступить, сосредоточиться на ком-то другом или как задумала раньше?

Двое других были сухонькими дядечками лет сорока, и они меня немного смущали, заставляя чувствовать себя девчонкой, а Даниил сам притягивал внимание, потому что, несмотря на кустистые брови, глаза под ними были умными и пронзительными и смотрели дружелюбным, чуть ироничным взглядом.

И еще, это имя я уже где-то слышала, только не могла припомнить где.

Интервью началось неплохо, на стандартные вопросы о том, кто я и зачем им, я ответила связно, логично выстраивая тезисы. С первой задачкой неплохо справилась. А потом опять начался форменный расстрел. У одного из дядечек загорелись глаза, когда у меня дрогнул голос в ответ на вопрос о рекурсии, и он вцепился как клещ, задавая один за другим, как из пулемета, вопросы о рекурсиях возрастающей сложности, пока я не попросила пощады.

Даниил мне ободряюще улыбнулся уголком губ, мол, ничего страшного. Я, извиняясь, пожала плечами: прыгнуть выше головы не могу: что знаю, то знаю.

В итоге мне сказали прямо и честно, что пригласили на интервью из-за хороших оценок, но на должность я не тяну. Ничего страшного – меня похлопали по плечу, – приходи на следующий год, когда багаж знаний увеличится, и в Майкрософте обещают честный второй шанс.

Вышла на улицу бледной и расстроенной. Злилась на себя из-за потерянного времени, пропущенной учебы и заваленного интервью. Даже проснулось давнее желание заесть обиду эклером с шоколадом. Держала в руках мысль, что эклер я никак не заслужила.

Я уже достала мобильник позвонить Ане и рассказать о неудаче, как меня спросили сзади: