Начало новой истории - Трилата Нижеги
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эктори какое-то время просидела, недоумённо глядя на свою руку, осознав, что как бы она ни пыталась, понять произошедшее не выйдет, достала медальон, вытащила из-за пазухи кинжал, обнажила лезвие — просто на всякий случай.
И тут она с разочарованием осознана, что не имеет ни малейшего представления, как что-либо достать из медальона… В сумку можно залезть рукой, хоть по самое плечо, и спокойно найти на ощупь то, что ей нужно, с медальоном так не работало. Когда она доставала из него форму, нужно было всё чётко представить, поднести руку, и нужные вещи сами «пришли» в неё. Лезть внутрь самой и проверять очень не хотелось, не помнила она, чтобы вещи, которые в него складывали, оставались наполовину снаружи… Их словно бы затягивало. А если и её так же затянет? А если из таких хранилищ ничего не вываливается, то, может, и выбраться не получится? А какого вообще размера медальон был изнутри?
Неожиданно её взгляд упал на Сайму, поглядывавшую на неё золотым глазом.
Змея тут же отползла подальше, ответила, словно прочитав мысли:
— На себе эти твои эксперименты ставить не позволю!
Печально вздохнув, Эктори поднялась с места, принялась кругами ходить по комнате, напрягая память, но в голове было пусто. Она разлеглась на дощатом полу, уставилась в потолок. Лежать так оказалось гораздо удобнее и она заснула.
* * *
Свет. Она бежала к нему. Бежала от кого-то или к кому-то. Неожиданно её рвануло назад, в прошлое.
Она сидела на каменной крепостной стене, а рядом сидел тот, кому она верила даже больше, чем себе. Он тихо сказал:
— Ты взяла слишком мало вещей.
— Ну, я же знала, что отправляюсь к тебе. Дорога совсем короткая, да и ты обо мне позаботишься. О чём переживать?
Приятный ветерок дул им в лицо, трепал волосы. Тот, с кем Ар говорила, ответил ей ещё тише, заставив вслушиваться в каждое слово:
— Каким бы коротким не планировалось путешествие, оказаться оно может очень длинным. Никогда не знаешь, какую игру затеяла Судьба.
Разговор точно был ещё не окончен, но её вырвало обратно.
Свет. Тёплый и приятный, лившийся из окна. В рабочем кабинете трое: Ар, вечно следующая за ней Сайма и… Как бы она ни пыталась, лицо не удавалось разглядеть — все черты расплывались.
Опять всё тот же вопрос:
— Готова ли ты умереть во спасение Миров живых?
— Да.
— Тогда обещай, обещай… — почему-то для неё последние слова оказались неразличимы.
Но она сказала:
— Обещаю отправиться в Миры Мёртвых, для спасения Миров Живых.
— Обещай…
Дальше всё смешалось, она не слышала, что говорила сама, и что говорили ей. Какие ещё обещания она давала. Что и как должна была сделать.
Тот, кому она обещала, надел на неё медальон, тихо сказав:
— Ты опять взяла слишком мало вещей.
Лёгкий толчок в грудь, и она проснулась, теперь уже окончательно. Так и не узнав, что было дальше.
Эктори перевернулась на бок, попыталась вернуть сон, чувствуя, что в нём, если не все, то хотя бы многие из ответов на её вопросы. Но уснуть не получалось. Холодное чешуйчатое тело скользило, туже сдавливая её шею.
Эктори приоткрыла один глаз, взглянув на душившую её Сайму, выглядевшую особенно зловеще в тусклом, холодно-белом свете, спросила, с поразившем её саму равнодушием:
— И чего это?
Змея явно обрадовалась:
— Вставай, всю жизнь проспишь. Я уже и на кухню сползала, они там меня все жуть как перепугались. А ты всё спишь.
Ария от сообщённого ощутила лишь раздражение, просила более конкретно:
— А душить-то зачем?
— Это чтобы не пропустить, когда проснёшься. Ты, когда дрыхнешь, не дышишь.
Эктори села за стол, теперь она точно представляла, что ей нужно.
Сайма недоверчиво покосилась:
— И откуда знаешь, что доставать?
Эктори лишь отмахнулась, сославшись на сон. Змея, недовольно усмехнувшись, пробурчала:
— Удобно. Не знаешь, что делать, — просто поспи, и ответ на все вопросы придёт.
— Могла бы мне просто всё рассказать! — Эктори, всё больше злившаяся от каждого едкого слова змеи о от того, что приходилось отрывать всю важную информацию в закоулках искорёженной памяти, вместо получения простых ответов у свидетеля её жизни былой, схватила Сайму, сжав двумя пальцами чуть ниже головы так, чтобы та не могла извернуться, укусить, прошипела: — Ты могла бы мне всё сказать! Ты там была! К чему все эти тайны⁈ К чему эти недосказанности? Могла бы не вести эту дурацкую игру, выдавая информацию по капельке. Не хочешь ничего говорить, но постоянно таскаешься за мной… Помочь⁈ Поддержать⁈ Защитить⁈ Да ты этого ничего не делаешь! Ты мне вообще не нужна!
Она отбросила змею в угол. Та увеличилась, заняла собою почти всю комнату. Огромная пасть, усеянная множеством острых клыков, с которых уже начал стекать яд, нависла над Эктори, заговорила как-то по-особенному, так, что голос звучал где-то в голове:
— Я не даю тебе сдохнуть раньше времени. Я твой проводник в Миры Мёртвых.
Эктори осторожно кивнула, змея, уменьшившись, свернулась кольцом на краю стола.
Немного подрагивающими руками Эктори выложила всё содержимое медальона. Пара свёртков с платьями, красивыми, но не слишком роскошными. Пара — с простой неброской, предназначенной для дальних странствий, но из хорошей дорогой ткани, одеждой, явно мужской, но сшитой по её меркам. Несколько пар обуви: туфли, ботинки и сапоги. Хороший шерстяной плащ с капюшоном, мягкий, теплый, достаточно длинный, чтобы укутаться в него с головой, но и чтобы при ходьбе ни за что не цеплялся, приятного, тёмно-зелёного цвета, сложенный вместе с каким-то балохонистым одеянием, кожанными сапогами, изготовленными по примитивным технологиям окраин, и коричневыми штанами, которые явно были ей слишком велики. Эктори тут же накинула плащ на плечи, а вещи убрала — какие обратно в медальон, какие в поясной мешочек.
Напоследок она оставила самое интересное для себя: кошелёчек. В нём лежали монеты, драгоценные камешки и письмо. Всё богатство составляло примерно шестьтринадцать девсов имперских, а это было уже целое состояние, можно было бы купить небольшой домишко где-нибудь на окраине миров, нанять слуг, и жить ни в чём себе не отказывая, ещё шесть ходов. А если поэкономить, жить, как она хотела, — странствиями, ночевать в лесу или у знакомых, с учётом, что оставшиеся два с половиной хода обучения в Первой Академии, — по
