Охотники за мифами - Кристофер Голден

Мимо прошло несколько человек. Они останавливались, чтобы сфотографировать колонну, но никто из них не подошел слишком близко. К тому времени, как люди ушли, Кицунэ уже присоединилась к Оливеру и Голубой Сойке. Оливер почувствовал желание обнять ее и поборол его. Конечно, они стали друзьями, но он по-прежнему смотрел на нее как на женщину, которую нельзя просто так схватить в охапку. Все равно что пытаться обнять королеву. Но была и другая причина. Желание прикоснуться к ней проистекало не только от радости видеть ее живой и здоровой. И эту часть своих чувств Оливеру приходилось отвергать.

Он надеялся скоро вернуться домой. Семьи у него здесь больше не было. Но здесь ждала Джулианна.

— Ты выглядишь гораздо лучше, — сказал Оливер.

Кицунэ улыбнулась:

— Еще побаливает. Пройдет.

Он что-то пробормотал, не сумев найти ответа.

Голубая Сойка настороженно сдвинул брови, пытаясь понять, что между ними произошло.

— Ну хорошо, мы здесь. Но нам нельзя стоять тут слишком долго, привлекая всеобщее внимание. Надеюсь, хоть кто-нибудь знает, что делать дальше?

У Оливера стало тяжко на душе.

— Только идти вперед, больше ничего не остается. Мне нужно найти Колетт, но я не могу сделать этого, пока за мной гонятся Охотники. Мы слишком далеко зашли. Сейчас мне надо хотя бы поговорить с Кёнигом — узнать у него, как добиться, чтобы приговор отменили.

Все с любопытством смотрели на него.

— А что с Колетт? — спросил Фрост.

Горе, ужас и осознание собственной глупости всколыхнули его сердце. Конечно! Он же до сих пор не рассказал им о разговоре с Джулианной! Стоило ему выйти из телефонной будки, как начался хаос. А после он был слишком занят, делая все, чтобы спасти друзей, отправить их подальше от опасности до того момента, когда они смогут вместе выбраться из Лондона.

— Она пропала, — сказал он, и собственный голос показался ему слабым, словно звучал издалека. — А мой папа… «Нет, прекрати. Пока он был жив, ты никогда не думал о нем, как о папе. В этом слове слишком много тепла…» Мой отец мертв. Убит.

Медленно, сбивчиво он рассказал им все остальное — о том, что у Макса Баскомба были вырваны глаза, о том, что сестра пропала, а его собственное исчезновение расследует полиция.

— Они, верно, думают, что это ты убил его, — небрежно заметил Голубая Сойка. — Или их обоих. Или что вы с сестрой сговорились и совершили убийство вместе.

Оливер уставился на него.

Кицунэ печально кивнула:

— Они вполне могут так считать, Оливер. Да и как они докопаются до правды — обыкновенные полицейские? Им в голову никогда не придет, что Песочный человек выпущен на волю.

— Песочный человек? — Он тупо посмотрел на нее.

Фрост и Кицунэ переглянулись, и зимний человек прикрыл глаза, медленно и многозначительно (из ледяного фонтана по-прежнему виднелось только его лицо).

— Согласен, — сказал он. — Совпадение слишком полное. Его освободили, и вскоре после этого отца Оливера убивают именно так, как убивает Песочный человек. Кто-то наверняка приказал чудовищу сделать это.

Оливер нахмурился:

— Но кто? И зачем?

Голубая Сойка с интересом хмыкнул и посмотрел на Оливера так, будто увидел впервые.

— Хорошие вопросы, — сказал он, и голубые перья в его волосах затрепетали на ветру.

— Все взаимосвязано, — произнес Фрост шепотом, похожим на дуновение ветра, устремив взгляд куда-то вдаль. — С какой стати Песочному человеку интересоваться Оливером, не получи он соответствующих указаний? Кто бы ни стоял за охотой на Приграничных, он не хочет, чтобы Оливер помогал нам.

— Просто смешно! — воскликнул Оливер. Вдруг осознав, насколько громко он произнес эти слова, быстро оглянулся по сторонам, однако ни один из редких прохожих не обратил на них никакого внимания. — Меня вовлекли во все это абсолютно случайно. Я просто юрист из Мэна. Какую угрозу я могу представлять хоть для кого-нибудь?

Склонив голову набок, Кицунэ внимательно поглядела на него. Нефритовые глаза озарились внутренним светом.

— Возможно, здесь не было никакой случайности. Несомненно, кто-то считает тебя гораздо более важной персоной, чем мы думаем. Настолько важной, что он приказывает убить твоего отца, для того чтобы причинить тебе боль, и похитить сестру, чтобы заманить тебя в ловушку.

— Это же безумие!

Голубая Сойка фыркнул:

— Неужели? А у тебя есть другое объяснение? Хоть какое-нибудь?

Другого объяснения у него не было.

— То есть моя сестра сейчас у Песочного человека?

— Скорее всего, — ответила Кицунэ.

Оливер кивнул:

— Хорошо. Как только я узнаю у Кёнига то, что мне нужно, сразу же отправлюсь за ней.

Все молчали. Да и что можно было сказать? Если они не ошиблись и это действительно ловушка — значит, им с Колетт суждено погибнуть. Но ведь она была его сестрой. Он любил ее за то, что она у него есть. Их связывало так много. Разве у него был выбор?

Лед в фонтане зашевелился, по нему побежали трещины, как по разбитому зеркалу.

— Ты знаешь, что мы не сможем пойти с тобой? — спросил Фрост.

Оливер замялся:

— Знаю, я обещал помочь найти того, кто послал Охотников по вашему следу…

— Ты так и сделаешь, — прервала его Кицунэ. — После того, как найдешь Колетт.

— Сестра — в первую очередь, — сказал Фрост. Его голос переполняла печаль. Юки-Онна не являлась его сестрой в том смысле, в каком Колетт была сестрой Оливера, но от этого горе зимнего человека было не менее настоящим.

— Но пока мы остаемся вместе, — напомнила Кицунэ.

Голубая Сойка кивнул:

— Пока да. Так будет лучше.

Ледяные черты лица Фроста выступили из ледяной поверхности фонтана.

— Нам надо как можно быстрее двигаться на север, в Шотландию. Но идти будем по эту сторону Завесы.

Кицунэ поддержала его:

— На этой стороне цель нашего путешествия ближе. К тому же приходится помнить, что на той стороне нас поджидают Охотники.

— Мы здесь уже много часов, — мрачно произнес Голубая Сойка. — Им требуется время, чтобы найти Дверь, но они с минуты на минуту могут оказаться здесь и сразу бросятся прочесывать город.

Откинув свой капюшон — шелковые волосы заплясали на декабрьском ветру, — Кицунэ подняла голову, глядя на Канада-хаус и неподвижную фигуру дракона на крыше. Она медленно кивнула и перевела взгляд на товарищей. Только тогда Оливер уразумел, что Гонг-Гонг сидит там не случайно. Он стоял часовым на страже — на случай, если появятся Охотники.

Оливер был так перевозбужден от адреналина и горя, так радовался тому, чего сумел добиться этим утром, что почти не думал об Охотниках. Его куда больше занимала опасность быть обнаруженным обычными лондонцами или полицией.