Хлопок одной ладонью. Том 1. Игра на железной флейте без дырочек [OCR] - Василий Звягинцев

А сейчас?

Сталин наверняка ждал, что Шестаков или замнется, или назовет фамилию кого-то из молодых, успешных, до сих пор не подвергнутых сомнению комкоров и командармов. Своего круга и своего образа мышления. Живых и приличных маршалов у вождя уже в запасе не осталось.

— Апанасенко Иосиф Родионович.

Это была бомба. Даже две. Одна Ворошилову, вторая Сталину. Или же — от двух бортов в середину!

Прежде всего, комкор Апанасенко принадлежал к клану «конармейцев», каждого из которых Сталин знал лично с Гражданской войны, которые пользовались его полным доверием и никто из них под каток репрессий не попал. Разве что совсем незначительные фигуры, да и то по ошибке.

Во-вторых, среди «армейской интеллигенции» он слыл чуть ли не самым некультурным и необразованным. Даже Ворошилов в сравнении с ним мог считаться аристократом, эстетом. Так что в устах Шестакова такое предложение выглядело более чем странно. Похожим на издевательство. Мол, Ворошилов глуп, так поставьте на его место совсем уже дуболома.

Однако Шульгин из многих, гораздо более поздних и заслуживающих доверия источников знал, что Апанасенко на самом деле был совсем не таков. Вернее, таков, но только внешне. На самом же деле он отличался громадным природным умом, инстинктивным пониманием законов военного искусства, решительностью и бесстрашием. Причем в отношении начальства — тоже. Включая и Сталина. Спорил с ним, когда считал себя правым, и, в отличие от Жукова, не мандражил под взглядами Ежова или Берии, а мог любого послать «по матушке».

Направленный (в настоящей реальности) на Дальний Восток наводить порядок после Блюхера, он за три года без истерик, массовых арестов, без непрестанных обращений Б центр за помощью сделал там для укрепления боеготовности больше, чем было сделано за двадцать предыдущих лет. С начала войны гнал и гнал на Западный фронт отлично подготовленные и укомплектованные дивизии, причем у него в округе их не становилось меньше, и эта загадка сводила с ума японских разведчиков и генштабистов. Отчего они так и не решились напасть на СССР даже в ноябре сорок первого.

В сорок третьем Апанасенко все-таки выпросился на фронт, где и погиб безвременно и случайно, а то еще неизвестно, кто командовал бы Парадом Победы и в каком году.

Ничего этого, конечно, Иосиф Родионович к описываемому моменту совершить не успел, он сидел в Москве и ждал нового назначения, пока решался вопрос с Блюхером.

Но ведь Сталин и сам собирался доверить Апанасенко важнейший в то время в стране округ (тогда он именовался ОКДВА — Особая Краснознаменная Дальневосточная Армия), значит, видел в нем нужные качества. А отчего бы не учинить рокировочку — Ворошилова туда, а Апанасенко на его место? Хорошая подсказка, интересно мыслит товарищ Шестаков. И не первый раз уже.

— Все свободны, — объявил Сталин. — А вы, товарищ Шестаков, зайдите ко мне сегодня еще раз, скажем, в двадцать три часа. Есть у меня к вам дополнительные вопросы.

Следующим утром Григорий Петрович из простых наркомов вознесся в эмпиреи — стал заместителем Председателя Совета народных комиссаров (по общим вопросам) и кандидатом в члены Политбюро.

— Фактически Сталин приставил его комиссаром к Молотову и одновременно поручил курировать взаимоотношения оборонных наркоматов, высшего армейского руководства и Генштаба. Нечто аналогичное положению Геринга при Гитлере, — закончил свой рассказ Лихарев. — Жаль, что я не знаю, как там у него дальше дела пошли…

Шульгин тоже не знал, но мог себе представить. Если Сталин не передумает и не будет сильно мешать, вполне можно предположить, что они с Шестаковым сумеют за два примерно года переориентировать и внешнюю, и военно-техническую политику в стране в духе их с Антоном стратегических фантазий. И тогда Вторая мировая, которая так и так неизбежна, пойдет совершенно по другому плану, в противоположной геополитической конфигурации.

Только вот еще один неразрешимый вопрос, отчего обе псевдореальности, тридцать восьмого и сорок первого годов, так и остаются в латентном состоянии, где-то существуют, но не имеют развития? В отличие от всех других, и доступа туда нет. Словно бы нажали в видеомагнитофоне кнопку «Стоп», и картинка замерла.

Получилось ли так оттого, что с самого начала эти реальности были созданы агграми именно в виде своеобразных «макетов», или на них таким образом подействовал взрыв информационной бомбы на Таорэре? Потому, может, и Лихарева вышибло за пределы, что действия Шестакова с Шульгиным перешли некую грань? И не агграми установленную.

Еще две отложенные Игроками до лучших времен партии? И длится по-прежнему в одной бесконечный июль тридцать восьмого, в другой — октябрь сорок первого.

Можно, в плане бреда опять же, вообразить, что они потому и остановлены, что взаимоисключают друг друга? Уперлись лбами, как два барана на мостике. Шестаковский вариант предполагает грядущую войну континентальных держав против атлантических, новиковско-берестинский — форсированную победу новой Антанты над Германией и Японией. Вот и сравнялась разность потенциалов, и все замерло там и там.

В этом духе Шульгин и спросил Валентина.

— Понятия не имею. Не мой уровень. А вы что же, имеете возможность наблюдать за прошлым и будущим нескольких реальностей сразу? Мы не умели.

— Да и мы так только, пробуем. С переменным успехом. Однако наша Главная историческая ведет себя именно так, как и должна, если бы ни тебя, ни нас с Шестаковым в ней вообще не было. Так, прошла рябь по воде. Ежов на посту остался еще на год, сменил его Берия, война началась в сорок первом, катастрофически началась. Еле выкарабкались к сорок пятому. Да что я тебе «Краткий курс» читать буду? Заглянешь к нам, сам все узнаешь…

Довольно долго оба сидели молча, наблюдая, как небо над горами нехотя, с трудом начинает светлеть.

— Давай разойдемся, вздремнем немного, — наконец предложил Лихарев. — Мне подумать надо…

Глава 29

За поздним завтраком от древней истории вернулись к современности. К вопросу их деловых взаимоотношений в сложившихся обстоятельствах.

Шульгин сразу предупредил, что каких-либо стратегических интересов они в этом мире не имеют, вмешиваться в его естественное развитие не собираются.

— Нас действительно обеспокоили только непонятные возмущения и деформации континуума, которые, по нашим расчетам, создают опасный резонанс на Главной последовательности и даже в куда более удаленных мирах. Плюс до крайности странный заброс Новикова в псевдомир, который и не «1938», и не наш, но через музей, связанный с тем и с другим. Мы сразу вообразили, что это очередная шуточка Ловушки Сознания…

Валентин этого термина не знал, как и обозначаемого им явления. Пришлось объяснять в доступной форме, не слишком вдаваясь в подробности устройства Гиперсети. И, разумеется, не упоминая о последней встрече с Антоном и полученной от него информации.

— Видишь ли, нам показалось, что и этот твой мир — тоже продукт Ловушки, и она начала как бы экспансию. Сначала учинила «музейный мир», именно чтобы подсунуть нам твой генератор и заманить сюда. Черт знает зачем, но выглядит это, в общем, непротиворечиво…

— А вы, зная о такой возможности, все-таки полезли? Не понимаю!

Он действительно не понимал. Ладно, у них с Сильвией это была работа, более того, долг, не подлежащий обсуждению, но чтобы люди занимались подобными делами добровольно, имея возможность жить спокойно, в довольстве и достатке… Точно так же он в свои «молодые» годы не понимал тех же альпинистов. И сам предпочитал проводить свободное время не в обледенелых горах, карабкаясь на очередной «пик Коммунизма», а на берегах теплых морей, в обществе красивых и, после приложения необременительных усилий, доступных женщин.

— Когда в днище корабля или, что хуже, в отсеке подводной лодки появляется течь, лезешь заделывать пробоину, не слишком задумываясь, что вода холодная и простудиться можно, а также и за борт сыграть. Потому как ежу понятно — промедление смерти подобно.

— Пусть так. Согласен. А затевать игры в посланцев Катранджи — к чему? К хроногенератору вроде отношения не имеет…

— Мы же не знали, Валентин, что встретим здесь вас, — мягко включилась в разговор Сильвия. — Мы исходили из данного нам в ощущениях. Что неизвестно как и зачем появившийся мир стоит на грани катастрофы, что некий сумасшедший, соорудивший нечто вроде атомной бомбы, вот-вот приведет ее в действие. И разрушит не только свой «дом», но и наши. Методики поведения в таких ситуациях известны. Вам — тоже. Мы нашли путь сюда и начали создавать собственную инфраструктуру. Искать помощников, определять движущие силы здешней истории. Как частность, выявили сеть, внутри которой обретается господин Маштаков. В качестве кого? Паука или пойманной мухи? Это ведь существенно? Что если хроногенератор конструируется по заказу того же Катранджи в качестве орудия для завоевания мирового господства? Вы не дожили до момента, когда ядерное оружие разрабатывали одновременно немцы, русские и американцы, и если бы немцы успели раньше… В подобной ситуации, как вы знаете, практикуется, в зависимости от обстановки, перевербовка, изъятие, устранение. Как главного фигуранта, так и всех, в какой-то мере причастных.