Голубятня на желтой поляне: Роман-трилогия - Владислав Крапивин

— А левой колеи уже нет! — громко сказал Янка. — Мы мчимся по однопутке!

— Зато справа, — сказал Глеб, — я видел… ребята, честное слово! Я видел огни и газовый факел завода «Богатырь»!

Справа за черными летящими кустами замелькала и побежала навстречу нам цепочка желтых квадратов. Поезд! Он промчался в сотне метров от нас.

— Значит, там тоже линия! — сказал Юрка.

— Конечно, — радостно отозвался Глеб.

— Я же говорил — доберемся! — обрадовался Янка.

Я спросил:

— Так что же? Мы едем в бесконечности?

Глеб засмеялся:

— Не знаю.

Я сказал:

— У меня часы встали. Сколько сейчас?

Глеб и Янка разом глянули на циферблаты.

— Десять ноль три.

— Да вы что? Мы едем всего три минуты?

Янка отозвался без всякой тревоги:

— А кто ее знает, эту бесконечность…

Закат сиял впереди, а над ним громоздилась резкая темнота, словно вечернюю зарю придавили черные тучи. Но это были не тучи, потому что в темноте сияли звезды. Они все еще двигались, но уже тише. Линия, которая шла справа от нас, делалась все ближе. Вдоль нее изредка мелькали фонарики. Наконец мы увидели, что рельсы этой линии побежали совсем рядом. Вот-вот пересекутся и сольются с нашими.

— Стрелка! — крикнул Янка. Метнулся в вагон и тут же вернулся. Он держал на ладони ампулу с искоркой.

На стрелке

Вагон гасил скорость. Правая рельсовая колея, прибежавшая из неведомых далей, где был город Колыч, плавно сошлась с нашей. Мелькнул столбик с фонарем и рычагом. Защелкало под колесами. Вагон прошел еще метров двадцать и встал, будто уперся в упругую подушку.

Мы соскочили в траву.

После вагонного шума показалось, что кругом тихо-тихо. Только наше дыхание и шепот. Было очень тепло, и по-прежнему пахло полынью. Янка вполголоса сказал:

— Пойдемте к стрелке.

Мы обогнули вагон и по шпалам подошли к фонарю на низком столбике. Фонарь горел неярким желтым светом. Это был жестяной ящик с круглым отверстием, в котором светилось ребристое стекло — как у фары старинного автомобиля. Казалось, за стеклом не лампа, а свечка. А может, так и было.

— Ручная стрелка, — тихо усмехнулся Глеб. — Рычаг для соединения пространства на границе мирозданий… Как я в прошлый раз прозевал этот механизм?

Из-под фонаря торчала метровая рукоять с противовесом. Янка расставил ноги и крепко ухватился за нее. Оглянулся на нас. Его лицо освещал закат, и в глазах блестели светлые точки. Как искорки.

— Переведем стрелку, — сказал он. — Потом проводим Глеба до Колыча. Верно, ребята?

— Подожди, — попросил Глеб.

Он тихонько отодвинул Янку от рычага. Постоял. Потом пошел к вагону. Мы двинулись за ним. Глеб вскочил на площадку под «Сатурном», исчез в «Курятнике», но тут же вышел снова с сумкой на плече. Зачем-то выключил фонарь. Сумерки подступили к нам вплотную, а закат сделался еще ярче. Рельсы засветились. Они были очень прямые и убегали в дальнюю даль. Мы приехали в бесконечность, где соединились параллельные линии от Старогорска и Колыча, а отсюда колея уходила еще дальше. Ну и правильно. Ведь у бесконечности нет ни конца ни края! И может быть, эти две стальные нити потом тоже соединяются в одну? И пойдет сквозь Галактику тонкий сверкающий монорельс…

Я смотрел вдоль убегающей под закат линии, и опять зазвенела в тишине Янкина музыка рельсов. Ее слушали головки высокой травы, которые четко рисовались на желто-розовом горизонте. И казалось, что рельсы сливаются не так уж далеко от нас.

Но куда они бегут? Кто их проложил?

Глеб сказал:

— Вот что, ребята. Не будем трогать стрелку… Если разобраться, что мне делать в Колыче? Наверно, уже и не ждет никто. Пойду-ка я вперед.

Мы молчали.

Пахнущая полынью бесконечность, в которой начали потрескивать кузнечики, обнимала нас. И то, что сказал Глеб, не показалось мне странным.

Янка напряженно спросил:

— Ты решил? Ты ведь хотел домой.

— Я хотел делать свое дело… И сейчас хочу. И вот смотрю — эта дорога. Кто-нибудь знает, что там впереди? Нельзя, братцы, идти назад, когда впереди такая дорога. Потом всю жизнь себе этого не простишь… А может, это и есть главное дело — узнать, куда она ведет. Может, про эту дорогу я напишу свою книжку…

— Если вернешься, — тихо, но жестко сказал Юрка.

— Ну… это уж как получится. Зато не надо метаться и выбирать.

— Что выбирать? — спросил я.

— В Старогорске я думал о Колыче. В Колыче грыз бы локти: зачем ушел из Старогорска… от вас ушел… А теперь все ясно — дорога одна.

Я опять посмотрел вдаль, куда собрался шагать Глеб. Закат бледнел, рельсы угасали. Мне показалось, что на горизонте из-за темных трав встали какие-то тени, будто очертания странного города. Но наверно, это поднимался туман.

Глеб сказал:

— Все нормально, ребята. Одно плохо: надо прощаться с вами…

— Может, еще увидимся, — прошептал я.

— Может быть, — согласился Глеб. — Ну… давайте ваши лапы.

Мы сложили руки в его огромную пятерню. Он сжал их все разом, тряхнул, выпустил. И сразу стал уходить от нас, шагая быстро и широко — не со шпалы на шпалу, а через одну. Длинный, большерукий, сутулый. Хороший такой наш Глеб…

— Глеб, подожди!

Это крикнул Юрка.

Глеб замер шагах в двадцати. Оглянулся.

— Глеб, я с тобой…

Юрка быстро пошел к нему. И мы с Янкой, ничего не понимая, поспешили следом.

— Ты что? — сказал я Юрке.

— Все как надо, — откликнулся он. — Все получается в самый раз.

«Зачем? — чуть не закричал я. — Неужели тебе плохо с нами? Юрка…»

И сказал:

— Дома будет тарарам. Станут искать.

— Не станут. Тетка решит, что я уехал в Нейск. Пока разберутся…

— Но ведь разберутся же!

— К тому времени, может, и я разберусь.

— В чем?

— Да во всех этих пространствах и бесконечностях… Может, там его и найду…

— Кого? — тупо спросил я.

— Отца… Он же наверняка мотается с экипажем в субпространстве. Где же их искать, если не в бесконечности?

«Дурак ты, Юрка, — думал я. — Что ты плетешь? Что ты выдумал?..» Но сказать это «выдумал» я не мог.