Его трудное счастье - Таша Таирова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В понедельник.
— Пиратов с тобой?
— Да. Кроме того, старшая сестра у нас уже есть. Эту должность Наташа Пиратова займёт. Свою операционную сестру я с собой забрал, мы с ней в операционной одно целое, кстати, её муж у тебя в службе тыла работать будет. Ознакомлюсь со штатным расписанием, будем сестёр набирать. И хирургов надо ещё двоих, это как минимум.
— Оба-на, понесло Остапа! Я где вам зарплаты возьму?
— Вегер, не прибедняйся, уж я тебе знаю!
— Знает он, попрошу без намёков. Я тут недавно мемуары Суворова читал, интересную строку нашёл. «Всякого интенданта через три года исполнения должности можно расстреливать без суда. Всегда есть за что». А ты мне тут — я тебя знаю. В одной камере расстрела ждать будем, — рассмеялся Алексей, покрутил головой и сильно провёл ладонями по шее, разминая уставшие мышцы. — А вообще, Валька, я очень рад, что ты ко мне работать пришёл. Такого рукастого врача ещё поискать надо.
— Ты так меня хвалишь, что я скоро сам себе буду не по карману. А пока поехал я домой. Девочки меня уже заждались. Да и ты не задерживайся. А в воскресенье подгребайте все к нам? Моё увольнение отметим.
— Э, нет! Такое дело надо на чистом воздухе отмечать, так что гребёте вы все к нам с Ленкой. А я вам обещаю и шашлык, и винцо, и анекдоты. Да и детям там будет веселее, побегают на природе, а то в городе всё дым да гарь.
Валентин встал, коснулся кулаком крепкого плеча друга и вышел. Вот и наступила новая полоса. Без погон, но не менее ответственная.
* * *
Алексей чихнул, покрутил носом и поднял палец вверх, привлекая внимание мужчин, собравшихся в привычном кругу:
— А ты, Валька, не прав.
Кучеров поднял брови и искоса посмотрел на друга:
— Я не прав? Ты представляешь, какие бабки всё это стоит? Одна сталь медицинской марки — это отдельная песня. А это не просто стали, не просто пластины, это же сложные конструкции, где каждый винт, каждая спица на своём месте. И вот это всё мы покупаем за хрен знает какое количество денег. А между тем у нас есть возможность делать это здесь, так сказать, не отходя от кассы.
Роман Игоревич Фиккер, сидящий в кресле с бокалом глинтвейна, фыркнул и авторитетно заметил:
— Валентин, ну ты, блин, как пацан! Алёшка прав в том, что не скоро ты получишь инструмент отечественной сборки. А знаешь почему? Именно потому, что это до хера денег стоит. И проще распилить две трети бюджета, чем рвать себе жопу на косой крест с этими заводами, производствами, цехами, линиями, что мы с вами делали. А тут денежки выделили, кое-что купили, чуть больше поделили между собой. И все довольны. Врачам кость бросили, а сами вырезку жрать будут. И даже если тебе наобещают с три короба, то результат будет крайне неожиданным для всех, подпрыгивающих от нетерпения. Как говорится — «Всё будет так, как вы хотите, но совсем не так, как вы себе это представляете».
— Тогда я могу сказать только одно. Время покажет, кто был прав, кто виноват. Только вот жажда наживы, инфантилизм, пофигизм, откровенная глупость и дикость на уровне целого куска военной медицины могут разрушить в одночасье то, что создавалось многими поколениями врачей. И кстати, закон бумеранга никто не отменял. А если облечённый властью человек на вопрос о новой аппаратуре начинает обвинять меня в том, что я думаю хрен знает о чём, когда в стране дети погибают, то это уже ни в пиз… извините, ни в красную армию!
— Ну, Валентин, это только начало, — пожал плечами Фиккер. — Несмотря на всё такое, ничего ещё не всё. Ты мне лучше скажи, почему заместитель начальника департамента с побитой рожей опять ходил?
— А чё я? — удивлённо развёл руками Кучеров. — Другие вон чё, и ничё. А я чуть чё, так сразу вон чё.
Мужчины замерли, с открытыми ртами глядя на Валентина, а потом громко расхохотались, посматривая на довольного Кучерова.
— Ты не слышал, что у него там произошло, что он в столицу один приехал?
— Не знаю, — равнодушно ответил Валик. — Да и плевать мне, если честно. У меня свои проблемы, своя семья, меня чужое не интересует.
— Вот и у меня тоже свои проблемы, — пробурчал Вегержинов, переворачивая шампуры с сочным мясом.
— Что опять? — с улыбкой спросил Фиккер и посмотрел на Вегержинова-старшего. — Моя Ленка кого хочешь до белого каления доведёт.
— Ага, старается как может! Смотрю вокруг — все бабы ищут способ, как удержать мужчину. И только моя жена — как управлять метлой!
— А ты не спорь со своей женщиной, сразу целуй! — под общий смех посоветовал Николай Александрович Баланчин.
— Да я так и делаю, — чуть смущённо ответил Алексей. — Но если честно, иногда смотрю на них с Павликом и страшно становится. Ведь если бы не твой инфаркт, Александрович, если бы не просьба Вальки помочь с лекарствами, если бы это всё не случилось в другом городе, а мне пришлось передачи возить — хрен бы я со своей рыжулей встретился. А так есть кому мозг выносить. И слава богу, что её «я сама» постепенно уходит из нашей жизни.
— Да-а-а, — протянул Кучеров-старший, — страшная женская болезнь «я сама».
— Это страшная болезнь, пап, — усмехнулся Валентин, — лечится всего четырьмя лекарствами. Мужская любовь, мужская забота, мужская защита и…
— И мужское терпение, — в один голос закончили улыбающиеся мужчины.
— Главное, чтобы ваши сыновья, Димыч и Алёшка, выросли тоже с набором этих лекарств.
Воеводин сидел на деревянной скамье и сосредоточенно точил ножи. После трагедии, случившейся в городе, где жил брат с семьёй, он стал ещё более молчаливым и собранным. И практически жил делом охраны больницы и близлежащих школ.
— За Мишку можете не переживать. Ты бы лучше за Надюшкой своей присмотрел. Уведёт он у тебя дочь, поверь мне на слово — уведёт!
— Да когда это ещё будет, — рассмеялся Валентин.
— Скоро, Валька, скоро. Вот встретимся с тобой лет через пятнадцать, тогда и поговорим! Только чур — морды не бить, а то я посмотрю, скор ты на такие решения!
Мужчины заулыбались, глядя на громко смеющуюся Наденьку в венке из осенних
