За стеной из диких роз - Lett Lex
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я скоро вернусь, — произнесла Аннабелль, не выдерживая веса молчания, обрушившегося на неё всей своей тяжестью. Женщина только кивнула в ответ и отвернулась к окну. Анна покинула комнату.
Дети с утра ушли помогать в поле. Анна пыталась их отговорить и взять эту заботу на себя, но Жан с абсолютно серьёзным видом заверил её в том, что они с сестрой уже достаточно взрослые для какой-нибудь нетрудной работы. В окно девушка видела, как их головы то появлялись, то исчезали в остатках золотых колосьев. Дождь избавил людей от боязни пожара и работа теперь шла не в такой спешке. Среди крестьян виднелись и высокопоставленные гости. Некоторые из приезжих предложили свою помощь в обмен на удобства и еду, которой с ними делились крестьяне, к тому же, как-то нужно было отблагодарить Фильбера, позволившего правителю остаться у него дома до выздоровления. Придворный врач, лысый мужчина с покрытым шрамами лицом, теперь не отходил от Илария ни на шаг, сделавшись его верным псом. Поговаривали, что даже сам правитель иногда жалел о том, что не может избавиться от своего слуги, а тот словно упивался своей важностью. Именно с ним столкнулась Аннабелль на пороге дома Селены.
— С добрым утром, мадемуазель, — произнёс он хрипящим голосом, точно сдерживая рвавшийся наружу мерзкий смех, как у гиены.
— Здравствуйте, — кивнула Анна и поплотнее закрыла за собой дверь. — Могу я Вам чем-то помочь?
— Не думаю, — сказал он с таким видом, словно всего лишь наносил визит вежливости, как коллега. — Как поживает Ваше шарлатанство? — вдруг спросил он и усмехнулся, заметив волнение, проявившееся в чертах Аннабелль. Однако девушка быстро взяла себя в руки и оскорблённо нахмурилась.
— Я не понимаю, о чём Вы говорите. У Вас свои методы, у меня — свои, — он мог бы помочь ей, девушка даже думала о том, чтобы обратиться к нему за советом, но теперь больше всего ей хотелось оказаться как можно дальше от этого мужчины, напоминавшего попавшего под телегу ужа. Девушка осторожно обошла врача и пошла в сторону леса, мужчина последовал за нею. Через каждые несколько шагов он опережал Анну и заглядывал ей в лицо, не скрывая своего пренебрежения и глубоко в душе надеясь увидеть взаимность.
— Вы пытаетесь исцелить неизлечимо больную, — ответил он почти что с жалостью, так осторожно, с родительской заботой пытаясь открыть девушке глаза на мир. — Могу, конечно, отдать Вам должное, Вы не пытаетесь получить за это денег… пока что.
— Я не понимаю, что Вам от меня нужно, — резко произнесла Анна. — Доставшийся Вам случай вполне излечим и мне остаётся только выразить надежду, что Его Светлость в ближайшее время почувствует себя только лучше.
— Конечно, — кивнул врач и в этот раз его цепкая рука, казавшаяся слишком худой и костлявой в сравнении со всем остальным телом, прошедшим не одну битву, схватила Анну за запястье. — Он желает Вас видеть, лечите Вы не очень, но спасать жизни Вам удаётся весьма неплохо.
Анна замерла и попробовала аккуратно, без лишних слов, высвободить руку; сухие пальцы впились в предплечье, девушка будто попала в капкан, из которого теперь нельзя было выбраться. Оказывать более яростное сопротивление было опасно.
— Мне будет достаточно переданной на словах благодарности, — напряжённым голосом сказала она, а в следующую минуту девушка уже следовала за врачом, опустив голову, будто пленница. Порой она ловила на себе любопытные взгляды, посланные соседками из-за приоткрытых ставень. По деревне нёсся нарастающий гул слухов, какие-то отрывки из них долетали и до Аннабелль. Среди них были и вести о травме правителя (которого народ всё равно называл королём), кто-то шептал, что в лесу Иларий столкнулся с медведем, кто-то раздул историю до поединка с ведьмой, которую король сжёг прямо в лесу. К этому прибавлялись шепотки о том, что по выздоровлении правитель устроит большую охоту на ведьм, и очень уж часто звучало в этом шёпоте имя Аннабелль. Возле самых дверей дома Фильбера шепотки, казалось, только и состояли, что из имени, повторявшегося на разные лады вместе со словами: «ведьма», «казнят» и «шваль».
«Вы видели дерево? Без сомнения, её рук дело!» — разглагольствовала супруга Фильбера, высокая женщина, во всех чертах которой прослеживалась некоторая шарообразность: плавные линии фигуры и лица делали её похожей на Мадонну, а крикливый голос, периодически вспыхивавшая беспричинная злоба и тяга к гнусным сплетням мгновенно снимали её с пьедестала богини и возвращали к уличным торговкам. Супруг слушал её, сверля жену тяжёлым взглядом, словно дожидался, когда та замолчит, чтобы прочитать ей нотацию о том, что нельзя злословить и вообще рассказывать ему эти сплетни, но по лицу его было видно, что ему ужасно нравится слушать эту ложь, идущую под руку с ненавистью и бредом; впервые в жене он нашёл единомышленника. Женщина говорила нарочно громко, чтобы хотя бы обрывки фраз доносились до лежавшего в соседней комнате Илария. По настоянию хозяев его разместили в хозяйской спальне, окна которой выходили на главную площадь, в середине которой теперь красовалось огромное дерево, выросшее буквально за одну ночь. Его листья сверкали в лучах солнца и в густой зелени белыми звёздами вспыхивали цветы. Анна увидела его лишь краем глаза, да пара слов, оброненные хозяйкой, напомнила ей о давнем разговоре с ведьмой.
«…сможет лечить любые болезни», — девушка непроизвольно улыбнулась, жена Фильбера решила, что это её слова вызвали такую дьявольскую улыбку, которую Анна всячески пыталась подавить.
— Зачем Вы привели её? Что у нас дома делает эта ведьма? — кричала она, поворачиваясь в сторону комнаты,