Стаи. Книга 2. Новая Волна - Юлиан Львович Егоров

Его крик, хоть погашенный кляпом, заставил единственного выжившего сына с яростью броситься в контратаку. Лисичка азартно отбивала его довольно неумелые выпады, оставляя в коротких ответных ударах всё новые и новые раны:

– Вот это веселье! Давно я так не развлекалась!

Её приятель со скучающей физиономией подсказывал дельцу путь более быстрого отчленения конечности:

– Ниже! Ты пилишь кость, идиот! А у тебя не пила! Режь сухожилья и суставную сумку, иначе не успеешь!

Сквозь жуткую, сводящую с ума боль, Сухомлинов всё же сообразил, что действительно кромсает свою ногу не совсем там, где нужно.

Когда ступня, наконец, плюхнулась в лужу всё же натёкшей, несмотря на жгут, крови, жертва уже практически ничего не соображала от мучений – нервная система отчаянно пыталась погасить сознание, дабы избавиться от страданий этого проклятого мира. Но, собрав волю в кулак, мужчина сумел приподняться, и пополз на четвереньках, издавая нечленораздельные всхлипывания, к кровати. Заветная цель всё ближе, рука тянется к холодному металлу лежащего прямо на трупе телохранителя пистолета.

Что произошло в следующий миг, он сначала и не понял. Мелькнула перед глазами молния, и его ошалелый от жутких сцен разум поначалу не воспринял очевидный факт – его правая рука, уже почти дотянувшаяся до оружия, отсечена практически по локоть.

– Мыыаааа!!!

Как только мозг признал потерю конечности, тело накрыло новой головой боли, и мужчина забился на полу, прижимая культю к телу, стараясь хоть так остановить хлещущую кровь. Но, как только в глазах чуть прояснилось, он понял, что это ещё не конец кошмара.

Одурманенная кровью рыжая бестия, с горящими от вожделения глазами, стояла над его сыном. Григорий, весь израненный, рухнул перед ней на колени, в луже собственной крови, меч, выпавший из обессиливших рук, лежал в стороне, а кицунэ уже заносила клинок над беззащитной шеей.

– Хаа!!! – Торжественный, резкий и злой крик убийца точно соотнесла с безжалостным ударом.

Отрубленная голова покатилась по полу, остановившись точно напротив израненного Сухомлинова. Тот зашёлся в диком припадке боли и ужаса, словно раненый зверь, не сводя взгляд со страшной сцены…

На дикий крик в комнату вломились сразу несколько человек. Шеф, словно одержимый, бился на полу. Леденящий душу вопль поднял на ноги уже весь этаж, но даже физически очень развитые телохранители в первые секунды не могли унять старика – тот сражался с просто невероятно силой.

Четверо здоровенных мужиков с трудом скрутили орущее тело, и припечатали его к полу, пока перепуганный врач пытался сделать укол. Примчавшиеся сыновья звали своего отца, но безумие полностью затмило разум, разум, который никак не мог вырваться из плена кошмарной иллюзии: Гриша и Антон были живы и здоровы, пол был девственно чист, а не обезображен потёками крови, никаких отрубленных голов и рук. Только на правой ноге Сухомлинова-старшего был заметен сильный порез, оставленный простой авторучкой. Но его разум ничего этого не замечал…

* * *

Шакко, едва разлепив веки, и, сев на кушетке, отбросив одеяло, поначалу не могла сообразить, что произошло, и почему она вообще оказалась одна на крыше? А когда в памяти молнией мелькнули картины прошлого…

Разъярённая самоуправством своего суженного, Лисица уже час металась у бассейна, изрыгая проклятия в адрес Куко, обещая тому вместо любви и ласки самую лютую смерть.

Уже рассвело, но летуньи, Лис, и испарившаяся вместе с ними Ворожейкина, не появлялись. А друзья уже собрались в небольшом парке, у подогретого водоёма, и с нетерпением ждали их возвращения. Когда же, наконец, на улице все увидели уставших мстителей, эволэки повскакивали с мест, и бросились к калитке, куда усталой походкой, уже втянулись все четверо пропавших.

Но вопли радости быстро смолкли, а соратники, погасив ликование, с ужасом смотрели на Куко и Елену. Те были в крови с головы до ног, будто только что разделали целое стадо коров, уставшие и опустошённые, они еле переставляли ноги. Но ещё больший шок вызвали принесённые трофеи.

Не надо было обладать ни дедукцией, ни фантазией, чтобы понять очевидное – окровавленные пальцы сжимают простые матерчатые мешки, с которых на белоснежный камень мостовой падают алые капли, а форма этих мешков не оставляла ни малейшего сомнения в содержимом.

Эволэки, всего секунду назад готовые задушить в радостных объятиях своих товарищей, словно наткнулись на невидимую стену, не решаясь подойти ближе. А убийцы, обведя хмурым взглядом своих коллег, только криво усмехнулись. Три мешка, разбрызгивая капли крови, покатились под ноги встречающим, заставив их непроизвольно пятиться, даже разъярённая Шакко опешила, едва узнавая в палаче своего возлюбленного. Пусть его самодеятельность и продемонстрировала ей истинные глубины злости, но к увиденному она оказалась не готова.

– Чем это вы удивлены? – Недоумённо спросила Ворожейкина, – Вы же этого и жаждали!

– Действительно, ваша реакция непонятна, – подхватил Куко, и принялся не торопясь отмывать кровь прямо в фонтане, – Что вы ждали? Ведь прекрасно все знали, куда мы идём и зачем!

Первое смущение отразилось на лицах, даже Лисичка уже не порывалась придушить своего благоверного, поражённая жутким зрелищем, металась между отрубленными головами и быстро наливающимся алым оттенком небольшим водопадом.

– Диолея! – Позвал Лис и староста явственно вздрогнула, – Ты же сама меня учила «Холу», не уж то не знаешь, что это такое?

Он склонился к бьющему из чаши искусственному роднику, и жадно сделал пару глотков, а, отдышавшись, добавил:

– Можно подумать, ты не понимала, чем закончиться моё появление в таком состоянии в доме нашего мистера икс! Есть программа, заложенная в мозг, и есть рефлекс – убить всё живое! Ты же меня этому и учила. Ты же не могла не понимать, что умрут все: цель, охрана, прислуга, до девушек гувернанток включительно, даже грудные дети, если попадутся на пути. Так чего ты смотришь на меня, как святая на убийцу-душегуба?

Лидер Клана готова была провалиться сквозь землю от стыда, да и остальные себя чувствовали не намного лучше, а «ликвидаторы» и не дали им опомниться:

– С каким восторгом вы провожали своих товарищей на смерть и кровопролитие, а чего сейчас тушуетесь? – Задорно спросила в собравшихся Елена, правда, ответа так и не дождалась.

Видя пришибленные физиономии своих соратников, вся команда киллеров весело рассмеялась, чем вызвала ещё большее недоумение.

– Да расслабься, народ, – с иронией сказала Хилья, уже утолив жажду, – наш мистер икс живее всех живых, а эти головы, и кровь – просто бутафория.

Только тут Шакко сообразила, что утренний ветерок дует ей в спину, и не случайно её