Сахар на обветренных губах - Тата Кит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я прижала ладонь к желудку. А я ведь даже не заметила, что голодная. Не до этого было с шести утра.
Я молча села в машину, Константин Михайлович закрыл дверцу, обошёл капот и сел за руль. Без лишних слов и требований пристегнуться, завёл двигатель и тронулся с места. Всю дорогу до его дома я сидела, опустив голову и глядя на руки.
Хоть я и помыла руки в участке после того, как у меня взяли отпечатки пальцев, мне всё равно хотелось помыть их вновь.
Перед глазами стояла наша прихожая, а в ней мертвый человек в луже собственной крови. Хоть я и не причастна к его убийству, но ощущение липкой крови на руках преследовало меня с момента, как я его увидела. А ещё этот запах. Алкоголь и кровь. Мне казалось, что я пропахла всем этим смрадом насквозь.
— Можно я приму душ? — спросила я, когда мы вошли в квартиру Одинцова.
— Конечно. Я пока что-нибудь приготовлю нам. Есть какие-нибудь пожелания по еде?
— Нет.
— Ладно. Я оставлю в комнате на кровати что-нибудь из своих вещей. Наденешь, если захочешь.
— Угу.
Я сразу прошла в ванную комнату. Разделась, вещи оставила на стиральной машинке, аккуратно сложив. Забралась в душ и несколько минут стояла просто под струями теплой воды.
Константин Михайлович гремел на кухне посудой, зашумел чайник. А я вновь воспользовалась его гелем и шампунем.
После душа завернулась в полотенце и сразу прошла в комнату с комодом, чувствуя запах чего-то съестного, доносящегося из кухни.
На постели, как и обещал, лежали вещи Одинцова. Футболка и спортивные штаны. Я переоделась в то, что было мне предложено, даже не думая сопротивляться.
Я устала. Ужасно устала. Будто и не спала этой ночью. Будто весь этот кошмар происходит со мной без перерыва уже почти сутки.
Перед тем, как пойти в кухню, я вернулась в ванную комнату, где забрала свой телефон. Впервые за весь день взглянула на его экран. Увидела пропущенные звонки от Вадима и от мамы. Даже мать отчима за каким-то чертом звонила мне.
— …Нет, Свет. Не нужно приезжать. Мне уже лучше… Небольшое недомогание… Да, сезон простуд… — натянуто хохотнул Константин Михайлович. Он прижимал телефон плечом к уху и параллельно наливал чай в две кружки. — Да, в понедельник буду… Угу… Пока, — он резко отложил телефон на холодильник, поставил чайник и, взяв обе кружки, повернулся с ними к обеденному столу. Слегка вздрогнул, увидев меня в проходе. — На скорую руку придумал только горячие бутерброды. Будешь?
— Не знаю. Попробую, — я села за стол. Одинцов вынул из микроволновки тарелку с бутербродами и поплывшим сыром, запах которого мгновенно заполнил кухню.
Желудок охватило болезненным спазмом.
Я действительно голодная.
Сладкий чай, горячий бутерброд — самое вкусное, что я ела за последнее время. А сразу после мне ужасно захотелось спать. Казалось, я готова задремать за столом прямо сейчас.
— Иди отдыхай, — устало произнес Одинцов. — Да я тоже сейчас вырублюсь.
— Угу, — я всполоснула кружку, оставила её на сушилке и увидела, что мне звонит мама.
Я планировала перезвонить ей после сна, когда мозг хоть немного перезагрузится, но, в принципе, можно поговорить и сейчас. Заодно узнаю, как там Катя и не прибегал ли к ним отчим, чтобы спрятаться под жирным крылом своей мамочки.
— Да? — ответила я на звонок. Константин Михайлович вперил в меня взгляд, который за секунду стал похож на ястребиный.
— Я убью тебя, сука! — кричала мама в трубку. Шанса на то, чтобы вставить хоть слово, у меня не было. — Ты чё, сука, натворила?! Он тебя защищал, человека из-за тебя убил, а ты заявление на него?! Сейчас же пошла в ментовку и забрала заявление! Не дай Бог, его вечером не отпустят домой! Я сама тебя порешу этими же ножницами. Поняла?! Ты услышала меня, кобыла неблагодарная?!
А я слышала её. Слышала её прекрасно. Но воспринимала её, как другую реальность. Параллельную, не пересекающуюся с моей.
Слушая её, я смотрела на Константина Михайловича, который смотрел на меня. По мере того, как громко она кричала, он приближался ко мне. Аккуратно забрал телефон из моей руки и легко и просто выключил новый поток маминых воплей на полуслове.
— Его арестовали, — произнес он спокойно. — В принципе, дальше можно не слушать. А теперь давай спать. Ты устала.
Он положил мой телефон рядом со своим на холодильник. Помыл за собой кружку, а остатки бутербродов убрал в холодильник.
И только вслед за ним я вышла из кухни. В коридоре мы разошлись по разным комнатам.
Я сразу упала на кровать и свернулась под одеялом, укрывшись им до самого носа. Закрыла глаза и протяжно облегченно выдохнула.
Его арестовали. Арестовали! По-настоящему! Поверить не могу, что это случилось.
Внутри что-то успокоилось и затихло.
Его нет рядом с Катей — это для меня сейчас самое главное.
В этот раз сон был похож на сон. И пусть я проснулась с легкой головной болью, чувствовала я себя всё равно гораздо лучше, чем утром.
За окном уже было темно. Я хотела нащупать телефон рядом с собой, чтобы узнать, который сейчас час и не звонил ли мне кто, но почти сразу вспомнила о том, что телефон остался на холодильнике.
Перекатившись на спину, долго смотрела в потолок и прислушивалась к звукам внутри квартиры. Хоть было и тихо, но иногда до слуха доносились щелчки компьютерной мыши.
Значит, Константин Михайлович уже проснулся и снова работает.
Учитывая, что сегодня из-за меня он пропустил целый рабочий день, за что его точно не похвалят, мне стало неловко. А ведь помимо прочего он ещё взял на себя и моё проживание в его квартире.
Понятно, что он поступил, как мужчина и как преподаватель, который не смог бросить студентку в трудной ситуации, но сейчас, когда основная волна страха и паники схлынула, я понимаю, что сама того не осознавая, свалила на него кучу ответственности за то, за что он отвечать в принципе не должен.
Да и я уже не ребенок, чтобы позволить себе просто так жить у человека, который оказался добрым ко мне.
Я тихо выбралась из-под одеяла. Поправила на себе одежду Одинцова, что была мне большой и, видя под дверью полоску света, вышла из комнаты.
Константин Михайлович, сосредоточенно глядя в экран ноутбука, сидел на
