Мобильник (черновик перевода) - Стивен Кинг

Однако, время разговоров, похоже, вышло. Молодой мужчина наклонил голову, бросился к тому, что постарше, боднул в грудь. Мужчина постарше растянулся на земле. Молодой споткнулся о его ноги и плюхнулся на колени.

– Черт! – выкрикнул он.

– Фак! – выкрикнул второй. Двух мнений быть не могло. «Фак» ни с чем не спутаешь.

Они поднялись на ноги, разошлись футов на пятнадцать. Клай чувствовал их ненависть. Она копошилась у него в голове, выдавливала глаза, пытаясь выбраться наружу.

– Это… мойбиль! – сказал молодой мужчина, и в голове Клая прозвучал едва слышный шепот молодого мужчины: «Это мой автомобиль».

Мужчина постарше набрал полную грудь воздуха, вскинул руку, показал молодому фонеру средний палец.

– Сядь! На это! – говорил он ясно и отчетливо.

Теперь уже оба наклонили головы и бросились друг на друга. Головы столкнулись с таким оглушающим треском, что Клая передернуло. На этот раз стеклянные панели ворот гаража разлетелись дождем осколков. Сирена издала долгий боевой вопль, прежде чем смолкнуть. Флуоресцентные лампы под потолком гаража вспыхнули и горели не меньше трех секунд, питаемые чистой энергией безумства. Вдруг запела Бритни Спирс: «Упс!.. Я сделала это снова». Провода с чавканьем лопнули и свалились чуть ли не на Клая, который тут же отступил на шаг. Вероятно, напряжения в них не было, не могло быть, но…

Мужчина постарше упал на колени, кровь хлынула у него из ушей. «Мой автомобиль!» – произнес он ясно и отчетливо, после чего рухнул лицом вниз.

Молодой повернулся к Клаю, чтобы призвать его в свидетели своей победы. Кровь вытекала из-под его грязных, спутанных волос, лилась между глаз, носом разделялась на два потока, захватывала уголки рта. Его глаза, отметил Клай, не были пустыми. В них читалось безумие. Клай понял, сразу и окончательно, если весь цикл ведет к этому, спасти сына уже невозможно.

– Мойбиль! – прокричал молодой мужчина. – Мойбиль, мойбиль! – сирена пожарного автомобиля, коротко взвыла, словно соглашаясь. – МОЙБ…

Клай пристрелил его. Потом убрал револьвер в кобуру.

«Почему нет, – думал он, – они могут поставить меня на пьедестал только раз». Однако, его еще трясло, когда он ломал дверь одного из номеров единственного в этой части города мотеля «Герливилл», и ему потребовалось много времени, чтобы уснуть. Вместо Порватого во сне к нему пришел сын, грязный, с пустыми глазами, который, стоило Клаю позвать его по имени, отвечал: «Иди-черту мойбиль».

6

Из-за этого сна он открыл глаза задолго до наступления темноты, но понял, что больше спать не сможет, и решил, что пора трогаться в путь. Сказал себе, что, как только выйдет из Герливилла, пусть городок и мало чем отличался от окружающей сельской местности, продолжит путь на колесах. Не находил основания отказать себе в этом удовольствии. И действительно, после кладбища автомобилей на пересечении с шоссе 11, дорога практически везде была свободной. Ночью он просто этого не заметил из-за темноты и дождя.

«Порватый и его друзья очистили дорогу, – подумал он. – Разумеется, очистили, это гребаный желоб для скота. Для меня, возможно, этот желоб ведет на бойню. Потому что за мной числится должок. Они хотели бы поставить на мне печать «УПЛАЧЕНО» и как можно быстрее сдать дело в архив. Жаль, конечно, что рядом нет Тома, Джордана и тех троих. Интересно, удалось ли им найти сельские дороги, которые привели их в центральный Нью-Хэмпшир и…»

Он поднялся на вершину холма, и мысль разом оборвалась. Внизу, посреди дороги, припарковался небольшой желтый школьный автобус с надписью на борту «ШТАТ МЭН 38 ШКОЛЬНЫЙ ОКРУГ НЬЮФИЛД». Привалившись к автобусу, стояли мужчина и мальчик. Мужчина обнимал мальчика за плечи небрежным дружеским жестом, какой Клай узнал бы, где угодно. Пока он стоял, словно пораженный громом, не веря своим глазам, другой мужчина вышел из-за тупого носа автобуса. С длинными, обильно тронутыми сединой волосами, забранными в конский хвост. За ним появилась беременная женщина в футболке. Нежно-синей, а не черной, с надписью «ХАРЛЕЙ-ДЭВИДСОН», но все та же Дениз.

Джордан увидел его и позвал по имени. Выскользнул из-под руки Тома и помчался к вершине холма. Клай побежал ему навстречу. Они встретились в тридцати ярдах от автобуса.

– Клай! – Джордан просто визжал от радости. – Это действительно вы!

– Это я, – согласился Клай. Подхватил Джордана. Поцеловал. Джордан не был Джонни, но на какое-то время вполне мог его заменить. Он прижал мальчика к груди, потом поставил на асфальт, всмотрелся в осунувшееся лицо, заметил темные мешки усталости под глазами. – А вот что, скажи на милость, здесь делаете вы?

Глаза Джордана затуманились.

– Мы не смогли… да, мы только размечтались…

Большими шагами подошел Том. Вновь проигнорировал протянутую руку Джордана, обнял его.

– Как поживаешь, Ван Гог? – спросил он.

– Нормально. Чертовски рад увидеть вас вновь, но я не понимаю…

Том ему улыбнулся, ослепительно и устало, сверкнув зубами.

– Этот мальчик-компьютер пытается сказать тебе, что, как выяснилось, выбора у нас не было. Пойдем к нашему маленькому желтому автобусу. Рей говорит, если дорога будет пуста, а я уверен, что так и будет, мы сможем приехать в Кашвак к заходу солнца, даже если будем ехать со скоростью тридцать миль в час. Читал когда-нибудь «Призрак дома на холме»?[118]

Клай покачал головой, не понимая вопроса.

– Видел фильм.

– Там есть фраза, которая характеризует сложившуюся ситуацию… «Путешествия заканчиваются встречей влюбленных». Похоже, мне все-таки удастся встретиться с твоим сыном.

Они зашагали к школьному автобусу. Дэн Хартуик предложил Клаю жестяную коробочку с ментоловыми пастилками. Рука его дрожала. Как и Том с Джорданом, выглядел он совершенно вымотавшимся. Клай, чувствуя себя, как во сне, взял пастилку. Заканчивался мир или нет, от нее перехватило дыхание.

– Эй, парень, – Рей сидел за рулем школьного автобуса, повернув бейсболку «Дельфинов» козырьком на затылок. В руке дымилась сигарета. На его лице тоже читалась усталость. Смотрел он не на Клая, а в ветровое стекло.

– Эй, Рей, как поживаешь? – откликнулся Клай.

Рей улыбнулся.

– Сдается мне, я уже несколько раз слышал этот вопрос.

– Конечно, возможно, и несколько сотен раз. Я бы с удовольствием сказал, что очень рад тебя видеть, но, учитывая сложившиеся обстоятельства, не уверен, что ты хочешь такое услышать.

Рей ответил, по-прежнему глядя прямо перед собой, в ветровое стекло.

– Тут есть еще кое-кто, и вот его ты определенно не хочешь видеть.

Клай посмотрел на уходящую вдаль дорогу. Они все посмотрели. В четверти мили или чуть дальше, шоссе 160 взбиралось на следующий холм. И на вершине, все в том же красном «кенгуру», которое только стало еще грязнее, с надписью «ГАРВАРД» на груди, стоял и смотрел на них Порватый. Его окружали порядка пятидесяти фонеров. Он заметил, что они смотрят на него. Поднял руку и махнул дважды, из стороны в сторону, как человек, протирающий ветровое стекло. Потом повернулся и зашагал прочь. Его свита (его стадо, подумал Клай), двинулось следом по обе стороны от него, образовав букву V. Скоро все они исчезли из виду.