Игрушка судьбы: Фантастические романы - Клиффорд Саймак

— Пожалуй, ты могла бы там прижиться, — сказал я, — Но мне это не подходит…

Мы сидели у костра и молчали, потому что говорить было уже нечего. Спорить с ней, что-то доказывать мне не хотелось. Я понимал, что все это говорится не всерьез и к утру забудется. Восторжествует здравый смысл, и мы двинемся дальше. Только вот куда?..

— Майк, — тихо сказала она.

— Что?

— У нас с тобой могло бы что-то получиться — там, на Земле… Мы одного типа.

Я пристально вглядывался в ее лицо. Странная мягкость была в нем.

— Ты ничего не говорила, — строго сказал я, — И это не в моих правилах — приставать к нанимателям.

Я ожидал, что она взорвется, но обошлось. Даже не поморщилась.

— Ты прекрасно знаешь, Майк, что я говорила не об этом… Но путешествие все испортило. Мы слишком хорошо узнали друг друга. До отвращения хорошо… Прости, Майк.

— И ты прости меня…

Утром она исчезла.

Глава 22

— Ты ведь не спал! — накинулся я на Хуха. — Ты видел, как она уходила! И не разбудил меня!

— Для чего? Для чего я должен был тебя будить? Ты все равно не удержал бы ее!

— Я вбил бы немножко ума в ее голову!

— Ты не удержал бы ее, — повторил Хух, — Это судьба, Майк. Это ее собственная судьба. Вмешиваться нельзя. И у Джорджа своя судьба, и у Тука своя, и у нее. И моя судьба — моя, ничья больше.

— К черту судьбу, — заорал я, — если она такое вытворяет! Мало того, что исчезли Джордж с Туком, так теперь я еще должен идти и вытаскивать Сару из…

— Не должен! — зло прогудел Хух. — Не должен ты ее вытаскивать! У тебя мало понимания, Майк… Ты не понимаешь, что это дело — не твое…

— Но она сбежала от нас!

— Тогда Тук с Джорджем — тоже сбежали.

— С Джорджем и Туком было все по-другому….

— Мой друг! Друг мой! — воскликнул Хух, — Я рыдаю по тебе!

— Оставь эти идиотские сантименты, — сказал я раздраженно, — Не заставляй меня снова на тебя орать.

— Разве это так плохо? — удивился Хух.

— Не то слово.

— Я надеюсь дождаться, — сказал он.

— Чего? — спросил я, — Или ты о Саре? Разве не понятно, что я отправляюсь за…

— Не о Саре. О себе. Я надеюсь дождаться, но уже не могу ждать.

— Перестань говорить загадками. Что случилось?

— Сейчас я тебя покину, — сказал Хух. — Мне пора переходить в третье «я».

— Сколько я тебя знаю, Хух, столько ты талдычишь о своих номерных «я»…

— Да! У меня три фазы! — торжественно провозгласил он, — Сначала первая, затем вторая и в конце — третья…

— Минуточку, минуточку… Ты, значит, у нас вроде бабочки? Гусеница, куколка и…

— Я не знаю о бабочке.

— Но за свою жизнь ты бываешь тремя различными существами?

— Мое второе «я» продлилось бы чуть дольше, — грустно сказал он, — если бы я не потревожил третьего — для того, чтоб рассмотреть Найта.

— Прости, Хух!

— Ничего. Третье «я» — это радость. Оно очень желанно. Ожидание его переполняет меня счастьем.

— Ладно, черт побери. Если так, валяй в свое третье. Я не против.

— Третье «я» — это удаленность, Майк. Оно не здесь. Оно где-то… Не знаю, как тебе объяснить. Я горюю по тебе и горюю по себе. Меня печалит расставание. Ты дал мне жизнь, и я дал тебе жизнь. Мы очень сблизились. Мы шли с тобой рядом через все опасности и научились понимать друг друга без слов. Я бы разделил свою третью жизнь с тобой, но это невозможно…

Шагнув к нему, я упал на колени и протянул руки навстречу его щупальцам. Соприкоснувшись, мы стали одним целым. На какой-то миг я увидел потаенные пределы его сущности — то, что он знал, что помнил, на что надеялся, о чем мечтал… А еще на миг мне открылись его предназначение и непостижимая структура его общества… Этот гремящий поток информации и эмоций хлынул в мой мозг, тут же его переполнив…

А потом все исчезло. И рукопожатие тоже. И сам Хух. Я стоял на коленях с протянутыми в пустоту руками. В голове чувствовался холод, а лоб был в испарине. Ко мне возвращался этот голубой мир, этот потухший костер и этот дурацкий робот.

Поднявшись на ноги и оглядевшись вокруг, я попытался вспомнить, чем же таким особенным была только что наполнена моя голова. Но ничего я не вспомнил. Наверное, мозг упрятал это поглубже или вовсе стер. Наверное, он защитил себя от перегрузки…

Пошатываясь и спотыкаясь, я приблизился к темным уголькам и, сев на корточки, поворошил их. Из глубины вскоре выглянула тлеющая головешка. Оставалось только подложить к ней тоненьких щепок — и вот уже закружилась струйка дыма и задрожал маленький огонек.

Сидя в тишине у костра, я подбрасывал в него сухие ветки и думал о своем одиночестве. Допрыгались, думал я… Из четырех человек и одной многоножки остался минимум… И никчемный робот в придачу… Я был близок к тому, чтобы пожалеть себя, но вовремя вспомнил, что это не первая передряга в моей жизни и что одиночество — мое привычное состояние… Из-за исчезновения Тука с Джорджем, конечно, не стоило горевать. Хух — другое дело. О нем можно было и всплакнуть. Не о нем, вернее, а о себе — ведь он-то переселился во что— то лучшее… Сара, так много значившая для меня, ушла — туда, куда ее тянуло… И тут я понял, что Джордж с Туком — они ведь тоже ушли, куда им хотелось! У каждого было "место куда уйти! У всех, кроме меня!

Как быть с Сарой? — думал я. Вернуться в долину и вытащить ее оттуда, терпя брыкание и вопли? Или сидеть на месте и ждать, когда она одумается и прибежит сама? Как же, прибежит… Или просто послать ее к черту и отправиться по тропе в сторону города?.. Последний вариант можно было избрать с совершенно чистой совестью. Свою работу, оговоренную контрактом, я выполнил. И даже лучше, чем можно было ожидать. Несмотря на всю сумасбродность затеи, мы нашли Лоуренса Арлена Найта. Все оказались правы, а я — не прав. За что и сидел теперь один как дурак, не зная, куда приткнуться…

Послышалось какое-то позвякивание, и, подняв глаза, я увидел, как ко мне подходит и подсаживается рядом Роско. Словно собирается предложить мне свою дружбу.

Усевшись поудобней, он протянул вперед руку, разровнял плоской ладонью землю перед собой, затем большим и указательным пальцами аккуратно поправил поникшую травку и еще раз провел рукой по только что разглаженной поверхности.

Я зачарованно наблюдал. Мне было интересно, что же он задумал, но спрашивать не имело смысла. Он разразился бы обычной чушью.

Выставив указательный палец, он нарисовал на земле короткую волнистую линию, а потом еще несколько непонятных знаков. Мне показалось, что он пишет какую-то математическую или химическую формулу вроде тех, что я видел, листая как-то один научный журнал.