Могол - Алан Савадж
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Толпа напирала, стараясь попасть в комнату позади Уильяма и его сопровождающих и выкрикивая граничащие с грубостью непристойности. Уильям решил, что его ждет нелегкое испытание.
— А теперь покиньте нас! — закричал он, и гул несколько стих.
— Оставить вас? — спросил какой-то пьяный джентльмен. — Но мы здесь для того, чтобы увидеть исполнение супружеских обязанностей.
— Вы ничего не увидите, — прорычал Уильям. — Оставьте нас. — Он окинул всех присутствующих яростным взглядом. — Все!
Елена поспешила от кровати выпроводить присутствующих за дверь. Гости медленно покидали комнату, недовольно ворча.
— И вы тоже, сеньор, — добавил Уильям.
Дон Педро посмотрел на него неодобрительно:
— Но первое исполнение супружеских обязанностей...
— Будут вам доказательства, не сомневаюсь. А теперь оставьте нас. И вы тоже, сеньора.
Домингес и его жена переглянулись, а затем посмотрели на дочь.
— Это было бы самое лучшее, — в первый раз заговорила Изабелла.
Домингес мгновение поколебался, а затем сделал знак жене.
— Поручаю дочь вашим заботам, — сказал он Уильяму.
— Вы оставляете меня с моей женой, сеньор, — напомнил ему Уильям. — И ты тоже, тетя.
— Помни... — сказала она и шагнула за дверь.
Уильям повернул ключ в замке и вернулся к кровати.
— Спасибо, сеньор, — сказала Изабелла.
— За то, что я не впустил толпу? Наблюдение за исполнением супружеских обязанностей не принято в Индии.
— И за это я тоже благодарна, — сказала Изабелла. — Но больше всего за то, что наша супружеская жизнь может начаться в приличной обстановке...
— Сомневаюсь, что это в полной мере возможно, — сказал он. — Должен признаться, что очень хочу вас, но сначала... разве мы не помолимся?
Он встал на колени и подождал. У Изабеллы не было выбора, и она последовала его примеру, соскользнув с кровати по другую сторону так, что он смог увидеть только мелькнувшие из-под покрывала ноги. Девушка встала на колени, положив локти на тюфяк.
Уильям не знал, что сказать, и поэтому молчал. Молчала и девушка. Ее глаза были закрыты, и молодой человек предположил, что она обращается к Богу.
Наконец Изабелла открыла глаза.
— Это так учтиво с вашей стороны, сеньор, — заметила она. — А сейчас, если только вы отвернетесь, я смогла бы вернуться в постель...
— Отвернуться? Драгоценнейшая Изабелла, я пришел смотреть на вас, и очень близко. — Он встал, стянул с себя рубашку и бросил ее на пол.
— Сеньор! — воскликнула девушка. — Вы ведете себя неприлично. — Она бросила быстрый взгляд на его возбужденный член и снова закрыла глаза. — Пожалуйста, наденьте рубашку.
— Я впервые надел что-то, ложась в постель, — сказал Уильям. — И, надеюсь, в последний.
Он встал перед ней. Изабелла снова открыла глаза, все еще стоя на коленях со сложенными на груди руками и глядя только ему в лицо.
— Что вы хотите от меня?
— Ну, конечно, вашу девственность. Но сначала я хочу посмотреть на вас. Снимите рубашку.
— Нет. — Девушка подняла руки к горлу. — Ваше поведение неприлично, сеньор. Я полагала, что вы джентльмен, но сейчас вижу — вы варвар, — сказала она и заплакала.
Но Уильям был слишком возбужден для того, чтобы испытать жалость. Он ухватился за воротник ее ночной рубашки, собираясь стянуть ее, но девушка вскочила на ноги и бросилась на кровать так стремительно, что рубашка разорвалась у молодого человека в руках.
Изабелла вскрикнула и отскочила в дальний конец кровати, съежившись в комочек и придерживая остатки одежды на животе.
Уильям перепрыгнул через кровать и обхватил ее. Она открыла рот от изумления и брыкнулась. Молодой человек засмеялся, поднял ее и опрокинул на кровать. Изабелла плюнула в него, продолжая бороться за кусок прикрывающей ее легкой ткани, который очень скоро полетел в угол комнаты.
Девушка снова вскрикнула, оставшись совершенно голой, и попыталась прикрыться простыней, но Уильям сорвал с нее и простыню. Изабелла осталась обнаженной на голой кровати, потому что подушки тоже полетели на пол.
Уильям схватил ее за бедра и перевернул на спину. Его взору предстало самое прекрасное существо, какое он когда-либо видел. Ее кожа поражала безукоризненной белизной.
Некоторое время она не могла двигаться, устав от борьбы, и глядела на мужа со всей злостью, на какую только была способна.
— Вы чудовище, — наконец выдохнула она.
— Некоторые говорят, что это лучший путь в первый раз, — сказал он и раздвинул ей бедра.
Девушка с трудом дышала, в то время как он ласкал ее, покрывая поцелуями ее живот, затем наклонился, чтобы поцеловать в губы, но Изабелла злобно клацнула на него зубами.
— Отлично, — сказал он, — тогда я найду другие губки для поцелуя. — И схватил ее за ноги.
Она вскрикнула громче обычного, села и впилась ногтями в его бока.
Уильям вскрикнул от боли и машинально взмахнул кулаком. Удар пришелся ей в челюсть, и девушка отлетела на пол, дважды перевернувшись.
В дверь уже стучали.
— Откройте дверь, или я выломаю ее! — Это был Домингес.
— Откроете дверь, дон Педро, — и вы мертвы, — предостерег его Уильям.
Он слез с кровати, подошел и встал над девушкой. Она не потеряла сознания, но явно была потрясена.
— Вставайте, — сердито приказал он.
Она медленно поднялась на ноги, трясясь мелкой дрожью.
По подбородку ее текла кровь из разбитой губы, а возле рта на белой коже уже образовался кровоподтек.
— Извините, — сказал он.
— Подлец, — прошипела она.
— Думаю, что в ваших глазах так оно и есть, — согласился молодой человек, — но во всем виновата моя горячая индийская кровь. А сейчас пришло время покончить с этим фарсом. Ложись, или нужно снова ударить тебя?
Она посмотрела на него уничтожающим взглядом и покорно легла. Уильям поднял две подушки и положил их одну на другую рядом с ней. Затем перевернул ее на живот и положил так, что тело ее выгнулось, а лоно оказалось как раз на подушках.
— О Боже! — воскликнула она. — О Боже, избавь меня от этой участи!
Уильям раздвинул жене ноги и стал на колени между ними, положив руки ей на ягодицы.
— Вы, сэр, подлец, — заявил дон Педро. — Будь моя воля, повесил бы вас на самом высоком дереве острова.
Уильям низко поклонился ему.
— Добрый день вам, сеньор.
Дон Педро уставился на него, на Елену и на свою дочь, которая съежилась в изголовье кровати. Перед приходом отца Уильям разрешил ей накинуть на себя одежду, но растрепанные волосы и усталые глаза свидетельствовали о бессонной и бурной ночи. Да еще и синяк красовался на лице.