Дети выживших - Сергей Смирнов

Не шевельнувшись, Сейр заметил:

— Там сказано, что… В общем, ведь это неправда. Или не вся правда. Я вижу, что ты был воином, а выправка говорит о том, что ты — не простой воин. Обычно таких хуссарабы либо берут к себе на службу, либо убивают.

Карша глубоко вздохнул.

Харрум, дремавший, завернувшись в попону, открыл глаза, прислушиваясь к разговору.

— Ты тоже не простой воин, — наконец проговорил Карша. — Но я же не спрашиваю, как ты воскрес.

Сейр улыбнулся улыбкой каменного бога и ответил:

— Я тоже не спрашиваю, как ты воскрес. Я спрашиваю, как на тебя надели ошейник.

Карша отвел сумрачный взгляд.

— Я… был тысячником. После завоевания Нуанны Аххаг разделил войско на четыре части и послал в четыре стороны света… Это ты знаешь?

Сейр не ответил ни да, ни нет. Он смотрел на Каршу из-под полуопущенных тяжелых век.

Не дождавшись ответа, Карша продолжал:

— Берсей Безумный, темник Аххага, повел нас на восток. Мы прошли Каффар, штурмом взяли Сенгор. Невидимый враг шел следом за нами. Это ты тоже знаешь.

Сейр молчал.

— Берсей всюду видел предателей, и отчасти был прав. Хуссарабы подкупили некоторых командиров, в войске были их шпионы. Кроме того, они наняли намутцев, и те крались за нами, всюду сея смерть. Местные жители боялись нас и говорили о Берсее: Вот идёт сама Смерть.

На этот раз в глазах Сейра вспыхнул какой-то огонек — и сейчас же погас.

— Когда мы достигли земель Тао, Берсей вызвал меня и сказал, что получил важное сообщение от одного из верных людей. В сопровождении агемы он помчался на север, в Канзар, древнюю столицу Тао. Но это оказалась западня. Берсей нашел в Канзаре собственную гибель.

Карша остановился. Он уже не глядел на Сейра, в глазах его вспыхивали и гасли воспоминания.

— Дальше на восток войска повел я. Мы прошли через вольные города Ровандар, Альваналь, Куинну. На границе с Киаттой нас внезапно атаковали. Это был Фрисс, киаттский король, сын короля Эрисса, которого сверг Аххаг. Фрисс служил хуссарабам. Он очень хотел задержать нас, он даже выслал нам навстречу своего старшего брата — несчастного безумца, который говорит стихами. Не знаю, на что Фрисс надеялся, на красноречие брата или на его безумие. Но он добился своего — мы задержались и два дня штурмовали столицу Киатты Оро. Но не взяли её, потому, что из Аххума пришли страшные вести. Хуссарабы штурмом взяли Хатабатму, Аммахаго, Кейт, и подошли к Ушагану. Мы упустили время, от Оро до Ушагана восемнадцать дневных переходов по тридцать миль в день. Это расстояние мы прошли за семь дней. Часть пехоты мы посадили на лошадей и в повозки, во все, которые только смогли собрать. Мы мчались день и ночь, делая перерывы только тогда, когда кони начинали исходить кровавой пеной. Мы бросали лошадей и не ждали отставших.

Карша судорожно вздохнул.

— Но мы опоздали… Ушаган был взят хуссарабами одновременной атакой с суши и с моря. Это придумал их полководец по прозвищу Лисья Шапка. И Верная Собака, — тот, которого зарезали в царской усыпальнице в Кейте.

Сейр кивнул.

— И что было дальше?

— Когда мы подошли к Ушагану, у стен лагерем стоял темник Музаггар. Он сказал мне: Мы присягали Домелле, когда умер её муж Аххаг. Теперь мы должны присягнуть Айгуз, потому, что умер её отец Богда. И я отдал последний приказ своим тысячам: принять хуссарабскую присягу.

Карша надолго замолчал. И тогда заговорил Сейр.

— Потом ты взял свою агему, — Сейр говорил не спеша, и был сосредоточен. — Ночью вышел из лагеря и напал на хуссарабскую колонну, уводившую пленных. Ты освободил их и повел в горы. Но сам попал в западню. Почти все погибли, насколько я знаю. А ты остался в живых.

Карша вскочил.

— Я остался в живых не по своей воле! Мы могли прорваться и прорвались — всего несколько десятков человек. Но хуссарабы гнались за нами день и ночь, с собаками, с огромными собаками-людоедами, которые лаяли за нашими спинами. Ты не знаешь, каково это — день и ночь слышать за спиной надрывный звериный лай и чувствовать себя жалкой жертвой, зайцем, оленем, дикой свиньей… А потом нас загнали в камышовое болото у озера Гош. Мы стояли по горло в вонючей жиже, и слушали лай. Мы просидели в воде несколько часов. И тогда хуссарабы подожгли камыш. Те из нас, кто не утонул, сгорели живьем. Мне одному удалось выбраться из огня, но сопротивляться у меня не было сил. Хуссарабы схватили меня, а потом показали нескольких моих товарищей, — облепленные грязью, с обожженными волосами, они были преданы последнему испытанию. Собачье воинство было пущено вперед, — хуссарабы не хотели тратить на пленных стрелы. Ты видел, как бешеные псы рвут на части живого человека?

— Я видел и это, Каррах, — сказал Сейр, и Карша замер с открытым ртом.

— Я многое видел… Успокойся. Обидеть тебя я не хотел. Я знаю, что Камда велел взять тебя живым. Он хотел взглянуть на тебя. Может быть, он надеялся сломить твою волю и заставить служить хуссарабам.

Сейр помолчал.

— Многие, очень многие стали служить им. Ведь Домелла оставалась аххумской царицей… Знаешь, почему он не казнил тебя?

Карша опустил голову и сжал кулаки.

— Знаю, — прошептал он. — Рабский ошейник для воина унизительней смерти.

Сейр поднялся на ноги, неторопливо подошел к Карше и сказал:

— Кстати об ошейнике… Давай-ка избавимся от него.

— Ошейник заклепан, — тоскливо сказал Карша. — Ведь я считался рабом, склонным к неповиновению.

Сейр осмотрел ошейник, подумал.

— Возьмись-ка за него. Придержи, чтобы он не поранил тебе шею… Вот так.

Пальцы Сейра были твердыми, будто были сделаны из железа. Твердые и холодные. Карша вздрогнул, почувствовав их прикосновение. Он схватился за ошейник обеими руками, защищая горло, и прохрипел:

— Здесь нужен кузнец. Это бесполе…

Металл тягуче взвизгнул и лопнул. Сейр поднес к глазам Карши ошейник. Стальная лента была сломана, разорвана, как будто была сделана из тростниковой бумаги.

— Как ты это сделал? — Карша ошалело переводил взгляд с ошейника на Сейра. — И… откуда тебе известно моё имя?

Сейр усмехнулся, забросил ошейник далеко в темноту.

— Это плохая память, хранить её не следует. В отличие от имени, которое аххуму дается один раз, и отнять его могут только боги… — сказал он. — И вот еще что, Каррах. Теперь я могу сказать тебе это: твоего имени не было в списке предателей. В том списке, который составил Берсей.

Пахло пожаром.

Когда на рассвете они тронулись в путь — на север, западным берегом Тобарры, — южный ветер донес запах гари.