Цели и средства - Gamma

— Идем на улицу, Тед, – подал голос Люпин. – Смотри, какой снег! С вашего позволения, мистер Малфой.

Драко кивнул и, когда приличия позволили, отвернулся, глядя на улицу. Снег и правда был великолепный: мягкие крупные хлопья кружились и оседали на крышах, ветках деревьев, качелях в саду Люпинов. Отец любил такой снег. Он часто бродил по парку в снегопад и возвращался – веселый, посвежевший, долго отряхивался в холле, прежде чем скинуть шубу эльфу. Снег накроет сегодня свежую могилу…

А вот на картине, где он застал Снейпа, была осень. Аллея, лужицы, туманная дымка вдалеке и золотые листья на переднем плане. «Как ее волосы!» – услышал Драко восторженный шепот девчонки в желтом галстуке и усмехнулся: картинный Снейп, похоже, оказался сентиментальнее, чем настоящий. Что ж, ему это на руку. В конце концов, как говорил отец, все доски одной краской рисуют. Портрет деда, кажется, тоже был мягче настоящего Абраксаса Малфоя, но Драко не с чем было сравнивать.

Он отогнал мысль о том, каким мог бы стать отцовский портрет. Если все удастся, в портрете не будет нужды.

Снейп узнал его – кивнул сдержанно, с уважением.

— Сочувствую вашей утрате, мистер Малфой.

— Благодарю, профессор.

Драко вздохнул, сам не зная, насколько его чувства сейчас правдивы.

— Мужайтесь, мой друг.

Он поморщился мысленно. Каким бы ни был декан при жизни, он не нес подобных благоглупостей.

— Спасибо. Теперь это моя обязанность. Я ведь… глава рода.

Он выдержал паузу, отвернулся, будто скрывая слезы.

— Как жаль, профессор, что вас не было рядом. Мастер, подобный вам, обязательно поставил бы его на ноги…

— Полно, мальчик, – прервал его профессор. – Прошлого, увы, не вернешь.

— Да… – Драко поднял ладони к лицу, обернулся. – А ведь вы нашли, нашли бы средство. Вашей библиотеке позавидовал бы и Хогвартс…

— Практическая необходимость, – махнул рукой профессор. – Уж вам‑то не стоит объяснять, что книга – такой же неотъемлемый инструмент мага, как котел или, – он скривился, – волшебная палочка.

— Надо сказать, – добавил он после паузы, – что на сегодняшний день это единственная стоящая частная библиотека в Англии, которую не разграбили крысы из Министерства.

— Не посмели? – расширил глаза Драко.

— Не справились с защитными заклинаниями, – зловеще усмехнулся профессор.

— Вы великий маг, профессор, – прошептал Драко. – Я… сильно недооценивал вас раньше. Простите меня.

— Что имеем, не храним, – горько пробормотал профессор.

— Мне… так одиноко… – здесь вздох получился почти настоящим. – Сначала вы, потом отец – остается лишь память… – Пауза, глаза поднять: – Я хотел бы встретиться с вами как‑нибудь. Поговорить. Правда… проход в школу через Исчезающую комнату, наверное, давно закрыт, а найти официальный предлог…

Они договорились увидеться в музее. Через три дня, когда пройдут поминки, а профессор встретит с каникул своих питомцев. Если повезет, книгу выйдет забрать с первого раза.

Сверху обрушилась гора снега, раздалось звонкое «ой». Драко вздрогнул и очнулся. На окне не стояла «глушилка» – ну да, ребенок в доме…

— Тут нет никаких следов, я же говорил!

— Конечно, нет, их снег засыпал, – откликнулся снизу Люпин. Он стоял у качелей, смотрел вверх и, Драко заметил, держал палочку наготове. – Хочешь Санту выслеживать – надо в Рождество на крышу лезть.

Наверху зашебуршали, и мальчишка спикировал на метле прямо на отца, повалив его в сугроб. Глядя, как они возятся в снегу, Драко поймал себя на зависти – и старательно отогнал тоску. Когда все закончится, отец сам решит, как продолжить род Малфоев.

Представлять свое тело в постели с матерью или отца с Луной он не стал.

Если не торопиться и головой думать, в чем хочешь разберешься. Северус не торопился. Малфой разрешил пользоваться лабораторией в Берлоге в любой момент и сколь угодно долго – все‑таки личная просьба Лорда. Здесь, среди охотничьих трофеев и натюрмортов, время текло медленно. Лаборатория находилась в подвале, дневной свет в нее не проникал, и Северус нередко терял счет времени, увлекшись особо сложным рецептом, а с некоторых пор еще и лингвистическими упражнениями.

Гадюка была старая и неглупая. Вернее, был. Северус читал, что обычно такими светло–серыми бывают самцы. Определять пол змеи он не умел, но решил – пусть будет он, гадючий старик. Словарь выдал с десяток слов на запрос «серый», Северус выбрал самое короткое – Цезий. Цезий сойдет, Лорд оценил бы юмор.

Новый дом Цезия он обустроил прямо в Берлоге – Малфой не возражал, уточнил только: не уползет? Не уползет, Северус тщательно натянул защитные заклинания поверх террариума, ловить другую змею долго и морочливо.

Он и эту поймал не в первый день и не с первого раза, долго бродил по весеннему лесу, бросая «акцио» наудачу, пока очередное заклинание не вернулось с добычей. В Берлоге Северус бережно переложил змею в подготовленный террариум и торжествующе повесил назад на гвоздик клетчатую охотничью шапку – охота удалась!

Малфою он сказал, что змея нужна как источник свежего яда – сложное зелье, мол, экспериментирую. Он и вправду экспериментировал, только не с ядом, а с самим Цезием. Северус морил его голодом и угощал живыми лягушками, грел и пугал, разговаривал и оставлял в покое – и читал.

Северус не знал, можно ли читать животных, и боялся спросить у Лорда. Он был уверен: Лорду не понравится, что кто‑то еще учит парселтанг – пусть даже его любимец. Оставалось рискнуть.

Цезий шипел, Северус ловил звук заклинанием. Виниловая пластинка оказалась подходящим носителем: шипение идеально ложилось в бороздки и воспроизводилось без потерь, маггловская музыка, записанная на пластинке, никак не мешала. Потом он слушал однообразные звуки и повторял – до боли в горле и срыва связок. Потом шипел на Цезия – и снова читал: понимают ли его?

Он исчерчивал рабочий блокнот стрелками и вопросительными знаками: первая дорожка первой пластинки – еда? хорошо? дай? Вторая дорожка – опасность? плохо? прячься? убирайся? Снова шипел, наблюдал и читал, пока мир не начинал плыть и меняться. Примитивное змеиное сознание наползало сверху, как мутная пленка, собственное тело казалось чужим, слова теряли смысл… Тогда он выбирался за аппарационный барьер, изо всех сил борясь с желанием прижаться брюхом к земле, возвращался домой, звал Игоря или вываливался из камина в его гостиной, грел горло травяным отваром и просил: «Рассказывай». Игорь рассказывал – о новом курсе, о погодной магии, о Шоломонарии, о прошлогодней поездке на Лысую гору, неважно о чем на самом деле, главное – голос и человеческая речь. Северус слушал, иногда тихонько считывал, и сознание переставало двоиться.