Блеск и коварство Медичи - Элизабет Лоупас

Очень тихо, так тихо, что Кьяре пришлось даже наклониться к ней поближе, чтобы услышать, великая герцогиня прошептала:

— Он винит меня в том, что Филиппо родился таким, как есть.

Что можно было ответить на столь опасное признание великой герцогини Тосканской, дочери и сестры императоров?

— Мне очень жаль, ваша светлость.

— Врачи не знают, будет ли он здоров и крепок, разовьется ли полностью его ум. Был один доктор, который предложил сделать разрез на голове младенца, чтобы вышла избыточная жидкость. Он уверял нас, что вычитал это в одном из древних трактатов. Ты что-нибудь слышала об этом, синьорина Кьяра?

Святые угодники! Прорезать дыру в голове бедного ребенка? Они что, совсем ума лишились?

— Нет, ваша светлость, я никогда о таком не слыхала.

— Я молю Бога о том, чтобы он послал мне еще одного сына. Красивого и сильного, как тот… другой. Говорят, у нее там целый двор на вилле Пратолино.

— Она живет на вилле Пратолино, потому что люди бросали камни в ее дом здесь, в городе. Ее все ненавидят, особенно с тех пор, как у вас родился маленький принц.

— Она знает, что я снова беременна. Это такая тайна, которую и тайной-то не назовешь. Она, наверное, только и ждет, когда я умру, чтобы занять мое место.

— Не стоит думать так, ваша светлость, иначе можно действительно сглазить вашего ребенка. — Кьяре хотелось взять ее за плечи и хорошенько встряхнуть. Но как ты встряхнешь великую герцогиню? — Вы не умрете. И этот сильный и красивый сын, он вовсе не ее. И не великого герцога. Все знают, что это подкидыш, которого пронесли внутри неаполитанской мандолины.

Великая герцогиня слегка улыбнулась.

— Фердинандо говорил мне, что ты там была и все видела.

— Была, — сказала Кьяра. Это, конечно, не совсем правда, но какая разница? — Ваша светлость, не хотите ли вернуться к гостям? Им будет интересно…

— Я вижу ее иногда.

— Кого, ваша светлость? — удивилась Кьяра.

— Ее, эту венецианку. Здесь, в Питти, и в палаццо Веккьо тоже. Она одевается служанкой и приходит следить за мной.

— Ваша светлость, — сказала Кьяра и удивилась звуку собственного голоса. — Достаточно. Завтра вы будете меня ненавидеть за то, что все это мне рассказали.

Великая герцогиня сомкнула руки в замок и выпрямилась. Все, больше никаких признаний на сегодня. Только Кьяра так и не поняла, радоваться или грустить по этому поводу.

— Ты думаешь, что у меня начались видения? — сказала великая герцогиня своим четким, императорским тоном. — Уверяю тебя, это не так.

— Разумеется, я вам верю, ваша светлость.

— Я никогда не стану ненавидеть тебя, синьорина Кьяра. И я надеюсь, что все сказанное сейчас останется между нами.

— Разумеется, ваша светлость.

— Тогда вернемся к гостям.

После ужина служанки великой герцогини помогли ей раздеться и лечь в постель. Великий герцог незаметно удалился, оставив после себя пересуды, не лишенные истины, будто он отправился провести ночь в обществе Бьянки Капелло. Кьяра хотела было проскользнуть в лабораторию, но не осмелилась выйти в город одна в столь поздний час. Единственным ее поручением на сегодня осталось вывести собак в сад, надев на них богато расшитые кожаные поводки. Но даже во время этой прогулки ее должен был сопровождать один из помощников придворного псаря-австрийца.

— Как они сегодня? — спросила она у парнишки, цепляя поводки к ошейникам. Помощнику псаря было лет двенадцать-тринадцать. Его волосы были похожи на солому — такие же жесткие и светлые, а между двумя передними зубами зияла щербинка. Звали его Руди, и он приходился то ли племянником, то ли кузеном самому псарю.

— Все хорошо, фрейлейн Кьяра. Ростиг, правда, немного приболел, но ведь ему уже десять лет, так что неудивительно.

— Бедный Ростиг. — Кьяра потрепала его за мягкие уши и угостила кусочком сушеного мяса. — Ну что ж, будем идти медленно. А что еще нового?

Они вышли с обратной стороны дворца и углубились в сад.

— Эта ваша Виви, — сказал Руди. — Она совсем дикая, верно вам говорю. Она убежала от меня, когда я выводил их утром. Просто вырвала поводок у меня из рук и побежала вон туда, к фонтану Нептуна.

— Странно, — сказала Кьяра. — На нее это не похоже.

— Как будто ее позвал кто. А потом взяла и вернулась.

— Кролика, должно быть, учуяла, хотя поздновато уже для них.

Ростиг и Зайден, самая первая пара собак великой герцогини, привезенная из Феррары, не спеша шли по гравиевой дорожке с видом солидных государственных мужей. Их потомство, четырехлетние сестры Рина и Лея, а с ними еще и Виви, которой не исполнилось и полутора лет, бегали из стороны в сторону, обнюхивая все подряд. Они дошли до конца дорожки и затем повернули назад.

— Я возьму Виви с собой наверх, — сказала Кьяра. — Пожалуйста, позаботься, чтобы остальным было тепло и удобно, особенно Ростигу.

— Непременно, фрейлейн Кьяра. Увидимся утром.

Раздевшись в своей маленькой комнате с голыми стенами, Кьяра села на кровать и похлопала по соломенному матрасу рядом с собой. Недолго думая, Виви запрыгнула на кровать и начала ласкаться к хозяйке.

— О чем ты думаешь, Виви, когда вот так убегаешь? — спросила Кьяра, ласково потрепав ее лохматые уши светло- коричневого окраса. — Счастливая ты собака, и дом у тебя есть, и еды полно, и спать тебе тепло. А есть собаки, которым приходится жить на улице, и они…

Тут Кьяра заметила, что из-под голубого ошейника торчит уголок бумаги. Никто бы не заметил его, если бы не взял собаку на руки, чтобы приласкать. Кьяра запустила пальцы под ошейник. Записка была свернута вдоль и привязана к ошейнику двумя голубыми шелковыми нитками.

— Что это? Руди говорил, что ты убежала, словно тебя кто-то позвал. Ты к кому это бегала, Виви?

Кьяра развернула бумажку и с удивлением обнаружила, что на ней ничего нет. Она вспомнила тайные послания, которые она отправляла Руанно дель Ингильтерра в те ужасные месяцы перед смертью донны Изабеллы. Она слезла с тюфяка и поднесла бумажку к единственной жаровне, которая освещала и обогревала ее каморку.

Я вынужден вернуться в Англию ввиду неотложных дел. Великий герцог отказал мне в разрешении или бумагах, поэтому я еду тайно. Что бы он ни говорил тебе, не слушай. Будь осторожна. Я скоро вернусь.

Никакой подписи, даже инициалов не было.

Значит, он не мертв и не уехал из Флоренции навсегда. Сердце ее бешено стучало, а дыхание участилось. «Как же я сразу не догадалась? Он тот самый человек, к которому бегала Виви».

Она смяла бумажку и бросила ее в жаровню. По какой бы причине великий герцог ни устраивал тайну вокруг отсутствия Руана, она притворится, будто поверила ему. Что ж, оставалось только ждать. Может, удастся научиться чему-то полезному за это время.