Слишком много кошмаров - Макс Фрай

«Заклинание, кстати, просто отлично сработало. Поэтому браниться не стану. Хвастаться тоже – нечем пока. Тебя ждёт страшная участь: я буду просить совета».

«Заранее содрогаюсь. Пирожные смотри не забудь».

«Дались тебе эти пирожные!»

«Просто я хороший стратег. И точно знаю, что предотвратить конфликт обычно легче, чем потом его улаживать. С нашим Курушем шутки плохи. Зачем тебе могущественный враг?»

И то верно.

Поэтому в Дом у Моста я пошёл пешком, сворачивая во все кондитерские на своём пути и скупая там сласти. Это была такая игра с самим собой: как будто у нас всё хорошо. И я просто иду в Дом у Моста, чтобы покормить буривуха и заодно выпить камры с Джуффином. А вовсе не решать судьбу Дворца Ста Чудес, у которого, по моим прикидкам, было совсем немного шансов уцелеть.

Больше всего на свете я хотел, чтобы меня переубедили.

Уже почти добравшись до улицы Медных Горшков, я послал зов Шурфу Лонли-Локли и сказал:

«Мне срочно нужна твоя голова».

«С телом или без?» – деловито спросил он.

«Тело не очень помешает. Так что ладно, приходи целиком».

«Куда?»

«В Дом у Моста, к Джуффину. Если можешь, конечно. Я, как ты знаешь, не самый великий мыслитель всех времён. Обычно это не очень мешает жить, но именно сегодня крайне досадно. Всё, что я могу сделать в сложившейся ситуации – заставить две самые светлые головы Соединённого Королевства работать на меня. Шантажируя, что в противном случае, я примусь мыслить сам. Со всеми вытекающими последствиями».

«Это действительно серьёзная угроза, – согласился Шурф. – Ладно. Подожди немного, придумаю что-нибудь».

Чем особенно прекрасен мой друг – в его устах слово «немного» означает, в самом худшем случае, несколько минут. Поэтому когда я вошёл в кабинет Джуффина, он уже был там.

Первым делом я водрузил на стол гостинцы для Куруша. Со этими грешными пирожными такая беда, что когда покупаешь в разных местах всего по две-три штуки, поначалу кажется, что их – всего ничего. И надо бы пополнить запас. И ещё не помешает. И ещё. А потом внезапно обнаруживаешь у себя в руках целую пирамиду свёртков, которую поди ещё донеси до места, не обрушив. Но делать нечего: идёшь, не дышишь, несёшь.

Зато избавившись наконец от этой сложносочинённой ноши, испытываешь ни с чем не сравнимое блаженство. Как будто все дела до конца года уже переделаны, и Мир на всякий случай превентивно спасён, и даже «Маятник вечности», который я безуспешно пытаюсь одолеть на протяжении всей своей жизни в Ехо – с перерывами на разнообразные катарсисы – уже прочитан, законспектирован и с облегчением забыт навсегда.

– Когда ты говорил, что тебе нужна моя голова, ты имел в виду, что ею придётся есть? – наконец спросил Шурф.

– Обойдёшься! Это Курушу.

– Досадно. Потому что пообедать я не успел. А об ужине даже мечтать было бы нелепо, ясно, что от этого события меня отделяет вечность.

– Не огорчайся, я с тобой поделюсь, – великодушно сказал буривух. – Мне одному столько и за три дня не склевать. Спасибо, Макс. Я очень рад, что тебя вылечили.

Он спорхнул на стол и теперь расхаживал среди свёртков, не в силах выбрать, с чего начать.

– Ты всё-таки удивительный мастер перегибать палку! – заметил Джуффин. – Правда, иногда это бывает кстати.

И, не дожидаясь разрешения Куруша, цапнул ближайшее к нему пирожное. То-то он так настойчиво о них вспоминал.

– Ты тоже можешь взять, какое захочешь, – сказал мне Куруш.

– Спасибо, друг. Но что-то мне пока совсем ничего не хочется.

– Что у тебя стряслось? – хором спросили Джуффин и Шурф.

Понятное единодушие. Нечасто на их памяти я отказывался чего-нибудь пожевать. Даже когда это, скажем, третий обед подряд. Или четвёртый ужин.

– Да чего только не стряслось, – вздохнул я. – Сейчас расскажу вам и, может быть, сам наконец хоть что-то пойму. Есть небольшая надежда.

– Да, устное изложение обычно помогает хотя бы отчасти систематизировать информацию, – согласился Шурф. – А письменное ещё эффективнее. Но этот метод, к сожалению, тебе не по душе.

Всё-таки в последнее время он стал на редкость гуманным. Ещё недавно попытался бы силой всучить мне одну из своих тетрадок, и поди отбрыкайся.

И я принялся излагать им все события, одно за другим, не переставая изумляться, как они уместились – не в день даже, в какие-то несчастные несколько часов? Но уместились, факт.

– Очень интересно, – резюмировал Джуффин после того, как я наконец умолк. – Но ещё интересней было бы узнать, какие выводы ты успел сделать?

– Вообще-то, я надеялся, что вы великодушно сделаете их за меня. Потому что голова у меня, конечно, хорошая: твёрдая, круглая, некоторые даже говорят, красивая. Но этим её достоинства, к сожалению, исчерпываются. Пока раскрытой можно считать только одну тайну: человека, который называет себя Пелле Дайорлой, зовут Нанка Вирайда. Тут всё сходится: и его оговорки, и нежелание поддерживать Безмолвную связь с женщиной, которая его опекала, и опасение быть узнанным – всё-таки в Ехо до сих пор живут люди, знавшие его подростком. Понятия не имею, зачем ему эта конспирация, но подозреваю, что друг его всё-таки погиб.

– Мальчишка из Ордена Водяной Вороны, беглец, да ещё и укравший общий Орденский секрет? К гадалке не ходи, так оно и было, – согласился Джуффин. –Такое даже никому из Старших Магистров и личных друзей Лойсо не сошло бы с рук, а уж послушнику... Причём, готов спорить, что обошлось без погони. В Ордене Водяной Вороны умели убивать на расстоянии – по крайней мере, слабых и неумелых колдунов. И это, кстати, объясняет, почему второй мальчишка уцелел. О нём они просто не знали.

– Уцелел и стал называть себя именем друга просто от отчаяния? Такая игра со всем Миром сразу: давайте притворимся, как будто погиб я, а не он?

– Видимо так, – пожал плечами Джуффин. – Люди по-разному справляются с горем. Кому-то, наверное, и такой способ хорош.

– Возможно, он хотел большего, – неожиданно вмешался Шурф. – Старое угуландское поверье гласит, что ни в коем случае нельзя даже в шутку называться именем умершего. Потому что тогда к тебе может прийти его призрак и спросить: «Зачем ты украл моё имя?» И потом не оставит в покое, будет вечно следом бродить, спать по ночам не даст, и всю родню распугает, останешься один. В наших краях всегда боялись призраков, не знаю уж почему. Но ясно, что когда речь идёт о погибшем друге, встреча с его призраком может показаться желанным событием. Любовь сильнее страха. Всегда.

– Ого! – присвистнул я. – Присвоить имя мертвеца, чтобы встретиться с его призраком? Действительно уважительная причина! Слушай, а это правило действительно работает? Но тогда, получается, вообще кого угодно можно призвать?

– На самом деле, это просто суеверие, типичное для невежественных угуландских фермеров,– пожал плечами Шурф. – С другой стороны, как и всякое суеверие, оно опирается на реальные случаи, когда призраки покойных действительно приходили к самозванцам, присвоившим их имена из корыстных или ещё каких-то соображений. Из этого разумно сделать следующий вывод: иногда примета действительно работает. Но никогда заранее не известно, повезёт тебе или нет – хотя бы потому, что призраками после смерти становятся далеко не все.

– Интересно, у Пелле, в смысле, у Нанки получилось встретиться с другом?

– Вряд ли. В противном случае у него не было бы причин и дальше называться именем покойного. С призраками обычно довольно просто: уж если он один раз к тебе пришёл, потом можно договариваться о дальнейших визитах, как с обычным человеком. Особенно если призрак твой друг.

– В любом случае, об этом мы успеем поговорить когда-нибудь потом. Сейчас, как я понимаю, у тебя есть чуть более актуальная проблема, – напомнил мне Джуффин.

– Ох, есть! – согласился я. И замолчал. Но эти двое не спешили давать мне разумные советы. Вместо этого они продолжали сверлить меня нетерпеливыми взглядами: дескать, давай, говори, что ты собираешься делать!

Нашёл, называется, себе помощничков.

– Ждёте моих блистательных рассуждений? – обречённо спросил я.

Эти садисты синхронно кивнули.

– Ладно. Трепещите. Сперва у меня была совершенно ужасная версия. Что Малдо разжился этим грешным порошком и использует приманенных сновидцев для, скажем так, внутренней отделки своего чудесного дворца. Не представляю, какой может быть толк от чужих кошмаров, но поскольку я вообще ничего не знаю ни о древнем строительстве, ни о наваждениях, предположил, что возможно вообще всё.

– Разумно, – неожиданно согласился Джуффин. – Разобраться в технических деталях всегда можно потом. Что дальше?

– А дальше я поговорил с Малдо. И мне стало ясно, что если он и натворил бед, то случайно, по незнанию. Совершенно спокойно щебетал о волшебном порошке и добром друге, который поделился его запасами. Ну, то есть, как потом оказалось, рецептом; неважно. Тогда у меня появилась ужасная версия номер два: злодей – это у нас неизвестный друг. Но я снова сел в лужу. Потому что неизвестный друг – это Пелле Дайорла, и злодей из него, как из меня оперный певец.