Обещание - Ольга Романовская

— Я на пять минут забегу к Гаяране, а Вы пока, если не трудно, уложите мои покупки.

Маркус покорно направился со своей ношей к серому пони Шеммы. Он сам себе удивлялся: почти два часа таскается за девчонкой, незнакомой девчонкой, и носит её покупки.

Пони поклажа не обрадовала; он даже попытался укусить принца, когда тот закреплял корзины.

Наконец показалась Шемма. Она бежала, довольно потрясая в воздухе каким-то мешочком. Маркус не стал спрашивать, что в нём — наверное, какие-то травы или ягоды. А, может, и лягушачьи лапки.

Из гостиницы вышел молодой человек в серой куртке. У его ног прыгала собака, виляя хвостом, пытаясь заслужить лакомство. Наконец её назойливость ему надоела, он достал что-то из кармана и бросил собаке.

При виде молодого человека Шемма просияла и поспешно сунула свой мешочек оторопевшему Маркусу.

— Аргус, Аргус, я здесь! — закричала она, стремглав, не обращая внимания на прохожих, бросившись к гостинице.

Спустя пару мгновений она повисла у него на шее. Она что-то невнятно бормотала, уткнувшись лицом в его грудь, а он улыбался и гладил её волосам.

Вспомнив о Маркусе, Шемма обернулась и крикнула:

— Спасибо Вам! Ваша помощь мне больше не потребуется.

Принц обиженно покосился на неё и сунул мешочек в одну из корзин.

— Не обижайтесь, Шемма ещё ребёнок. — Откуда ни возьмись, рядом с ним оказалась Льлея.

Она улыбалась и с нежностью смотрела на сестру и Аргуса.

— Это наш брат, — объяснила Льлея. — Он редко нас навещает.

— Почему? — отважился спросить Маркус.

— Чтобы его не забрали в маргины. Ни он, ни мы не хотим, чтобы он служил в Добисе, поэтому я устроила его у родственников в Монтере. Он переводчик, — с гордостью сказала она.

— Переводчик? — удивился принц и с сомнением посмотрел на Аргуса: в его внешности не было ничего, что, как ему казалось, должно было быть у переводчика.

— Ну да. Он наша семейная гордость. Все наши деньги пошли на то, чтобы выучить его. Если хотите, — лукаво улыбнулась она, — проверьте его способности: Аргус знает язык горцев.

Маркус покраснел. Ему стало неловко оттого, что он посмел усомниться в правдивости слов Льлеи.

Колдунья склонила голову набок и некоторое время внимательно смотрела на принца. От этого взгляда он смешался ещё больше.

— Хотите, я научу Вас простенькому заклинанию?

— Конечно, хочу! — не раздумывая, ответил Маркус.

— Это заклинание помогает посторонним людям не слышать Ваши слова. Уверена, оно Вам пригодиться.

— Оно точно простое? — усомнился принц.

— Разве бывает что-то сложное? — рассмеялась Льлея. — Самое сложное легко можно объяснить при помощи простого, оно всегда простое по сути. Это люди всё усложняют. Так научить Вас?

— Да. Я Вас внимательно слушаю.

— Во-первых, решите, кто из присутствующих должен Вас слышать. Сфокусируйте свой взгляд на этом человеке, держите его образ в своей голове. Во-вторых, произнесите следующее: аль шерадан неваль, энки велен.

— Вслух или про себя?

— Как хотите. Лучше прошептать, чтобы точно сработало.

— И всё?

— Всё. Попробуйте.

— На ком?

— На ком хотите, хотя бы на Шемме. Попросите её привести сюда брата.

Маркус нахмурился и сосредоточенно уставился на Шемму. Наблюдая за ним, Льлея еле сдерживала смех.

— Аль шерадан неваль, энки велен! — тихо прошептал он, а потом, набравшись смелости, крикнул: — Шемма, Вас ждёт сестра. Она стоит рядом и сердится на Вас за то, что Вы не даёте ей поговорить с братом.

— Иду, иду! — замахала рукой Шемма.

Он отвёл взгляд от Шеммы и вопросительно посмотрел на Льлею.

— Просто скажите: альке, — улыбаясь, пришла она ему на помощь.

— Альке!

— Вы молодец, неплохо у Вас получилось. Держите!

Льлея протянула ему какую-то бумажку.

— Что это?

— Слова заклинания. Зазубрите их хорошенько. А теперь до свидания.

Она пошла навстречу сестре и брату; край её кофты слегка задел руку принца, крепко сжимавшую бумажку с заклинанием.

В тот день он видел Льлею в последний раз.

Вечером Маркус долго простоял у калитки, вглядываясь в ярко освещенные окна дома с черной лисицей, но зайти не решился. Все порывался — но не осмелился, а потом решительно хлопнул калиткой, стараясь не вслушиваться в звуки музыки и звонкий смех, долетавший до него вместе с легкими потоками воздуха. Это было тяжело, потому что в памяти тут же всплывала комната Льлеи, ее улыбка, движения пальцев, головы… Но она была из Фарендардуш-Гарда, всего лишь мимолетное яркое воспоминание, а он для нее — и вовсе просто очередной милый мальчик.

— Да она о тебе завтра и не вспомнит, зачем же так мучится? — с горечью подумал принц и, жадно вобрав в себя один из аккордов, толкнул входную дверь.

Но как он ни старался, весь оставшийся вечер просидел у открытого окна, втайне надеясь увидеть за занавесками знакомый силуэт. Но Льлея не осчастливила его своей тенью.

На следующее утро они собрались в комнате Стеллы.

Принцесса стояла у окна — из него открывался унылый вид на куцую лужайку перед домом и узкую, дурно вымощенную улицу с чередой разнобоких строений. Местные жители называли ее Улицей восходящего солнца. Романтическое название казалось едкой насмешкой над этим местом, разумнее было бы назвать его Улицей свиней. Их тут было много, особенно в нижней части, где поперёк проезжей части зияла рытвина, наполненная коричневой жижей — чем не рай для пятачков!

Улица восходящего солнца, тонущая в неверном свете только что вставшего солнца…

— Нам пора уезжать, — не оборачиваясь, сказала девушка.

— И я так думаю, — согласился Маркус, возившийся с чем-то из своих вещей за ее спиной. — Мильна советовала уйти через сад. Если твоё плечо в порядке, уедем сегодня же. Думаю, с хозяйкой прощаться не обязательно — мало ли что?

Стелла грустно улыбнулась, представив, как она будет сражаться с Маргулаем с одной здоровой рукой — одновременно комическое и трагическое зрелище.

Принц взял на себя подготовку отъезда, и уже через полчаса позади дома их ждали оседланные кони. Маркус попросил немного подождать его и сбегал на кухню за провизией. Через пару минут он вернулся с двумя полными мешками всевозможной еды, флягами с водой и даже бутылкой домашнего вина.

Они закрепили сумки и, взяв лошадей под уздцы, пошли по едва заметной тропинке между плодовыми деревьями. Совесть их была чиста — в комнате Стеллы, на комоде, рядом со статуэткой Эмануэлы, остались лежать десять золотых лиэнов — плата за лечение и провизию. В Фарендардуш-Гарде ничего не делается бесплатно.