Люся, которая всех бесила (СИ) - Тата Алатова

— «Явь» — это самообучающаяся нейронная сеть для практической помощи психологам, — сообщил Смирнов, — которая делает акцент на видовых особенностях пациентов, что классическая психология игнорирует. Вот работа у меня, в какой только чуши не приходится копаться! — по-детски удивился он и улыбнулся. Улыбка была хорошей, искренней. — И в одной из тестовых групп эта самая «Явь» начала предлагать пользователям оптимальные варианты их дальнейших действий. Гриффина это возмутило — во-первых, как грубое нарушение принципов психотерапии. Ну как бы пациент должен думать своей головой, психолог не должен его подталкивать к определенным выводам и уж тем более не предлагать готовых решений. И во-вторых, ИИ вторичен, а человек первичен. Это я вам сейчас точку зрения Гриффина в пересказе Крылова транслирую, имейте в виду. В общем, Гриффин требовал ограничить возможности нейронки, чтобы она не пудрила психам-пациентам мозги самостоятельно. Крылова же настолько очаровала разумность его творения, что он категорически отказался нажимать на тормоз. Все.

— Все?

— Ну да, — Смирнов увидел ее разочарованное выражение лица и немедленно расстроился. Эмпатия у него была на высоком уровне. — Синичкину мы объявили в розыск, конечно. Она, кстати, и сама много лет ходит к психологу — хроническая депрессия. Но я вам так скажу: мозгоправ ей попался некачественный. Глаза на нас вылупил и такой: что вы, что вы, пациентка с правильными моральными установками, никакой агрессии или жестокости… Серотонин у нее не вырабатывается, вот. Ну и от людей тошнит.

— Угу, — это Люся знала. Синичка попросила отдельный кабинет не только потому, что в редакции было слишком шумно. Ей было тяжело находиться целый день в одном помещении с коллегами. Но депрессия нынче у каждого второго, это вообще ни о чем не говорит. — И когда вас Павел Викторович попросил держать меня в курсе расследования?

— Пока мы скорую ждали. Очень энергичная вы особа, Людмила Николаевна, — и он снова улыбнулся, чтобы она не подумала, что это упрек. — Тут еще такое дело… по поводу анонимного доброжелателя Павла Викторовича, ну, кто трясовицу ему подсунул. У вас нет соображений на этот счет?

— А Ветров что говорит?

— Что недавно вернулся в город и не успел нажить себе врагов.

— Завирает, — уверенно возразила Люся. — Во-первых, он тут вырос и изрядно наследил. Та же лада Вероника, бывшая, не питает к нему нежных чувств. Кто знает, сколько еще обиженных женщин или их злых мужей у него в анамнезе? Потом есть Дмитрий Юрьевич Лихов, который оказался на пенсии раньше, чем планировал. Влиятельные клиенты «Вишенки», не привыкшие таскаться по допросам. И в целом характер у Павла Викторовича не сахар, мог наступить кому-то на хвост и не заметить. Так что искать врагов не слишком продуктивно, как по мне. Вставайте на след трясовице — ребенок умер не так давно, судя по тому, что Ветров легко отделался.

— Ищем, но такие дети обычно из неблагополучных семей, могли вообще не сообщить, — кивнул Смирнов. Помолчал, глядя в пол. — Я… как вы думаете, я когда-нибудь избавлюсь от кошмара? Уничтожить маленькую девочку оказалось… очень трудно.

— Ее бы все равно уничтожили, — ответила Люся, понятия не имея, что тут еще сказать. Что он действовал по инструкции? Что у него не было выбора? Что трясовицу нельзя было отпускать, иначе жертв было бы куда больше? Она бы заматерела, научилась бы лучше прятаться. И однажды, войдя в полную силу, могла бы наслать на город эпидемию. Случаи в истории были, правда, давно. Но все это Смирнов и без нее знал. — Кто-то должен был это сделать, не повезло вам.

Он со вздохом поднялся:

— Торт Нине Петровне передадите?

— Обязательно, — заверила его Люся, проводила и тут же вооружилась ложкой, черпая невыносимую сладость прямо из коробки. Нина Петровна все равно не ценила вредную еду, а вот Люся сейчас в ней остро нуждалась.

Вечером, уже забравшись в постель, она некоторое время собиралась с мыслями, потом открыла ноутбук, нашла сайт «Яви» и запустила бота.

«Добрый вечер, я ваш персональный нейроконсультант Тамара Ивановна, — выскочило сообщение. — Чем могу быть полезна? Гарантирую, что наша беседа останется только между нами».

«Почему кащ может стать серийным убийцей?» — ввела свой запрос Люся.

Ладно, «Явь», посмотрим, на что ты способна.

В палату ее наутро все же пустили — нацепили изрядно потертый белый халат, выдали бахилы и велели «быстренько».

Люся не возражала.

Быстренько так быстренько.

Жаль, что ее кнопочный телефон не позволял сделать нормальное фото — отправила бы Нине Петровне. Пусть сама увидит, что ее внучек выглядит даже лучше, чем раньше. Свежее по крайней мере.

— Пальцы лишние? — сердито спросила она, останавливаясь в ногах кровати. — Суешь их куда ни попадя.

Он ухмыльнулся — совершенно похабно, глаза маслянисто заблестели.

В целом, направление ветровских фантазий было и без слов понятно.

— Повезло, — ответил он, — что трясовица попалась совсем свежая. Матерая бы наслала СПИД или что-то такое. У деда как-то чума была, бабушка рассказывала.

— Повезло ему, — пробурчала Люся. — Не стыдно? Кому было сказано: проявить осторожность! Так ведь нет, все вокруг самые умные!

— Строгая у вас жена, — улыбнулась медсестричка, подкручивающая поток лекарства в капельнице. Ярилка, мать ее. Они что, сами собой генерируются вокруг маренов? Как NPC в компьютерной игрушке?

— Дикая, но симпатичная, — на карлсоновский манер согласился с ней Ветров.

Медсестра еще раз улыбнулась ему и вышла.

Люся проводила ее мрачным взглядом.

— Устроился с комфортом, — прокомментировала она. — Чего еще от тебя ждать! Бабушка там ночей не спит, все глаза выплакала…

— Бабушка — жена дедушки, — возразил он спокойно, — нервы у нее как канаты. Люсь, ты чего такая злая? И бледная? Переволновалась? Не выспалась?

— Сам-то как думаешь? — буркнула она. — Вон какие страсти вокруг Синички. Синички! Нашли блин матерого серийника… Я тебе принесла апельсины и кефир, не знаю, что еще носят в больницу.

— Отец завалил все отделение деликатесами из «Балалайки», — он улыбнулся. — Но спасибо. Очень мило с твоей стороны. Люсь, я в общем-то не заразный. Ты можешь подойти ближе. И даже поцеловать меня, если хочешь.

Она не двинулась с места.

— В инфекционках я не целуюсь, — сказала угрюмо. — Это негигиенично. Как ты в