Волшебникам не рекомендуется - Галина Гончарова

– Глупости. Никакая ведьма не сможет вернуть то, что было уничтожено. Это просто бред!

Некромант разговаривал сам с собой, но уверенности не испытывал. Ему так хотелось, чтобы разговор с зеркальной женщиной оказался просто галлюцинацией! Но это была жестокая правда.

Я с удовольствием наблюдала за метаниями типчика в озере.

– Так тебе и надо, гаду!!!

– Именно, – поддержал меня Рон.

Мы переглянулись, и он заговорщически подмигнул мне.

Конечно, все, что Некромант видел в зеркале, было чисто конкретной брехней. Сценарий мы придумали вместе с Роном. Два часа изобретали, полдня снимали и ваяли. И только потом стали отлавливать этого ученого. Ведь и правда – ученый, сволочь! Таких бы на фонарях развесить! Я-то думала, что избыток силы оставлен по неопытности, ан нет! Избыток оставлен, чтобы трупы впитали его – и превратились в какую-нибудь прелесть типа зомби. Ох, доберусь я до этого некроманта! Не то что перья полетят, мясо поползет. Хотя у Рона тоже есть свои планы насчет любителя трупов. Может, стоит довериться ему? За пару тысячелетий в заточении еще и не такое можно придумать! И потом. Моя ярость – костер. Быстро вспыхнула, быстро сгорела. Ярость Рона – море. Которое вроде бы спокойно, но в любой момент может устроить тебе водоворот или Бермудский треугольник. И сейчас Рон именно его и устраивал. Он хотел сперва помучить свою жертву морально и только потом перейти к физическим пыткам. И пока ему это удавалось.

Рон отлично знал главный принцип всех вешателей лапши. Берешь грамм правды, добавляешь килограмм лжи, поперчить мистикой, посолить романтикой – и подавать на стол. Сожрут, не подавятся!

Некромант и сожрал. Если расчеты Рона верны, Некромант вызовет к себе Итвора и расспросит его о событиях далекого детства. И получит подтверждение, необходимое нам для следующего шага.

На самом деле Итвор и Арэсти лазили в башню. И Итвор остался снаружи, а Арэсти – внутри. Но никакой женщины и никакого сада Арэсти, конечно, не видел. Рон сказал, что мальчишка просто прошел вокруг башни, нашел окно, вылез – и отправился в кровать. А Итвору ничего не говорил, потому что хотел заставить приятеля помучиться любопытством.

Но картинку мы сваяли просто потрясную! Уолт Дисней со своими «Красавицей и чудовищем» просто отдыхает в уголочке. И даже обижаться не стоит. Те спецэффекты, которые может творить магия, ни одному режиссеру не снились! И сейчас мы наблюдали за типом в мантии, потянувшимся к зеркалу. На минуту мне даже показалось, что этот козел всплывет у нас в озере.

– Он нас не почувствует?

– Нет.

– А если он тоже вэари? – поинтересовалась я, глядя, как маг делает какие-то пассы над зеркалом.

– Откуда здесь вэа… гехрат!!!

Слово было определенно ругательным. Рон схватил меня за руку, и я ощутила отток силы. Сейчас это оказалось больнее, чем раньше, но я только стиснула зубы и тихо шипела. Пользуясь моей силой, Рон ставил заслоны на пути у мага, запутывая все следы. Он должен был поверить в существование Тины-ви-элль.

Кажется, Рону это удалось. Или не это?

– Что ты делаешь?

– Этот козел, – Рон уже успел перенять мое любимое ругательство, – сейчас смотрит сюда. Я сделал так, что нас он не видит.

– Только розы?

– Именно.

Розы мы вырастили еще вчера. Это был какой-то особый сорт. С шипами, но растущие не кустом, а одной веточкой. Белые, огромные, чуть ли не с кочан капусты, воняющие так, что у меня едва аллергия не началась. Впервые в жизни.

Нет, я, конечно, люблю розы. Да и пахнут они хорошо. Но не в таком же количестве. Две капли – аромат, полфлакона – вонь, а пол-литра – газовая атака. Жаль, что многие этого не понимают.

Но вырастили мы их от души. Все засадили ими. И эшафот, и город. Растил, конечно, Рон, а я служила проводником силы. Он ее просто черпал из меня на свои заклинания. Сам «ужас вэари» еще не настолько восстановился, чтобы колдовать в полную силу. Так, в пятую часть от прежнего. Поэтому пришлось воспользоваться мной. Я не возражала. Сама виновата. Хотя и косвенно.

Зато Рон меня ни в чем не винил. Какое там! Наоборот! Он меня готов был на руках носить. Конечно, мы разговаривали без особой вежливости, спорили и ссорились, но в глазах у «ужаса вэари» иногда проскальзывало такое, что я просто краснела до самых ушей. Благодарность, тепло, доверие, дружба, благоговение – адская смесь. Рон успел меня изучить за эти несколько дней и знал, что я освободила его по своим, чисто эгоистическим причинам. А сложись все по-другому, я просто сдала бы его верховному волшебнику и плевать хотела на его боль и страдания. Он это прекрасно знал, но из песни слова не выкинешь. Хотела я там не хотела, думала не думала – не важно. Главное – сделала. И за это Рон готов был простить мне очень и очень многое.

Хотя это и не мешало ему дразнить меня, вышучивать и немилосердно издеваться над моими манерами и привычками, неподобающими истинной вэари.

Вот и сейчас, когда некромант закончил нас разглядывать, мы расслабились и Рон наконец-то отпустил мою руку. На коже остались синяки.

– Извини. Я не хотел.

– Ты волновался. Знаю. Мелочи.

Рон широко улыбнулся.

– Как приятно встретить такую всезнайку!

– Мне тоже было бы приятно, – согласилась я.

Рон, не обращая внимания на мое ехидство, взял меня за запястье, поднес мою руку к губам и поцеловал каждый синяк. Я почему-то смутилась и покраснела. Особенно уши. Но вместо романтики волшебник перешел к жестокой правде жизни:

– Пора сваливать.

– Согласна. А куда?

– Поближе к народу.

– Не поняла юмора.

По нашему плану явление Арэсти Эрнальта пока не предусматривалось.

– А что тут непонятного? Замаскируемся – и вперед.

– А ты сможешь?

Сомневалась я не зря. Рон, конечно, мог навести на нас иллюзии, но поддерживать их долгое время мы просто не сумели бы. Ни он, ни я. У него не хватило бы сил, а у меня – опыта.

– Я все смогу, если ненадолго, – пообещал Рон. – А надолго нам и не надо. Пройти в ворота и добраться до любого из сподвижников Арэсти. Потом я покажу тебе, как защищать дома от посторонних взглядов, – и можно будет отдохнуть. До общего сбора.

– Скромно так…

– А у нас что – выбор есть?

Все правильно. Не фиг думать, прыгать надо. А, ладно! Что-нибудь мы придумаем на месте!

– Хорошо, хорошо, хорошо!!!

Рон пакостно ухмыльнулся.

– Все хорошо?

– Все, – отозвалась я.

– Тогда предлагаю тебе заняться уроками левитации.

Гад!!!

Не могу сказать, что я не любила левитировать, но не надо смешивать селедку и варенье! Одно дело – просто перелететь, продержаться в воздухе минут десять, попрыгать в высоту…

Другое – целый день плюхать под облаками. Я вам не Ариэль! Выдохнусь! И вообще, я пока еще маленькая и недоучка.

На Рона все мои возражения просто не подействовали. Он быстро собрал все наши пожитки, навьючил на себя мой рюкзак и обхватил меня за талию.

– Поехали, солнце мое. Без труда, сама знаешь…

– По морде не получишь. Знаю.

– И не надаешь. Вперед. Нас ждут великие дела. И не бойся так. Я буду контролировать наше заклинание.

Нет, вы слышали?! Наше заклинание?! Силы мои, головная боль моя…

А заклинание и правда – наше. Рон за время своего заточения составил столько новых заклинаний – на все темы, что у меня крыша ехала.

«Я тогда просто с ума сходил. И начал перебирать свою жизнь. С первой минуты – и до последнего боя. Перебирал – вспоминал, а потом, когда мог с точностью до секунды сказать, что произошло в тот или иной день, принялся составлять заклинания. На все темы. Чтобы солнце светило на два градуса ярче – или на пять градусов холодней. Чтобы вырастить зеленую траву. Чтобы перекрасить эту траву в синий цвет. Чтобы спалить айсберг – и при этом обойтись минимальной затратой энергии. И это еще далеко не все, чем я занимался. Сама понимаешь, я делал все, чтобы не сойти с ума. И, кажется, я не более чокнутый, чем раньше».

Я полагала, что Рон был и остался вполне вменяемым занудой. Если речь не шла о верховном вэари. Вот тут можно было просто отключать все системы и прятаться под кровать. И молиться, чтобы не задело взрывом. Не было никаких сомнений, что смерть верховного вэари будет долгой и неприятной. Но – смертью. Рон, после того как его вытащили из медальона, не желал рисковать. Казнить – и точка.

И никаких заточений.

Рон собирался также освободить всех, кто был сейчас заточен в предметах. Он считал, что никто и никогда больше не должен подвергаться такой пытке. Я подумала – и согласилась с ним.

Мы летели весь оставшийся день. Благо места были не очень населенные и нас никто не видел. Вечером мы остановились на привал, но ночью опять поднялись в воздух. Выбора не оставалось. Лучше лететь, пока тебя никто не видит. А на день мы сделали привал в лесу. Ближе к опушке, чтобы не пришлось долго ноги ломать. Как сказал Рон, до столицы было два дня пешего пути. Нам – четыре часа лету. И мы решили провести день в лесу, отлежаться, ночью совершить еще один перелет – и на следующее утро войти в город.